Луи Бриньон - Саракамуш

Изе казалось, что она умрёт раньше, чем поезд остановится. Но вот, поезд остановился и почти сразу же показался граф Шаповалов. Он был в шинели, сапогах и фуражке. В руках держал саквояж.

– Крёстный! – Иза бросилась к нему в объятия.

Граф Шаповалов расцеловал Изу, а после приветливо поздоровался с остальными. Все ждали, что скоро появится и Саракамуш, но граф Шаповалов отрицательно покачал головой.

– Не стоит беспокоиться, дитя моё, – сказал он, видя, что Иза начинает волноваться. – Он просто не захотел расставаться с конём, который ему подарил командующий армией. Они едут вместе со штабс-капитаном Орловским и уже сегодня вечером будут в Тифлисе. Надеюсь, ты не думаешь, что я лгу? – добавил он, разглядев подозрительный взгляд Изы.

Графу Шаповалову так и не дали отдохнуть. С железнодорожной станции все дружно отправились вместе с ним на Эриванскую площадь. В самой дальней части площади, у самого подножья горы и находился особняк графа Шаповалова.

Пока он приводил себя в порядок и переодевался, все расположились у него на летней террасе за чашкой чая. Иза всё время угрюмо посматривала в сторону двери, из-за которой должен был появиться граф Шаповалов, чем не раз вызывала улыбку Рипсиме.

– Ты будешь счастлива, обязательно будешь, – глядя на неё думала Рипсиме. – Она точно знала, какие чувства Иза сейчас испытывает.

– Крёстный! – Иза облегчённо вздохнула, когда граф Шаповалов присоединился к ним. Слуга поставил перед ним чашку чая и сразу же ушёл. Граф Шаповалов с видимым наслаждением отпил несколько глотков.

– Крёстный! – не сдержалась Иза.

– Что?

– Крёстный! – возмущённо выдохнула Иза.

– Я ведь уже сказал, что он сегодня приедет в Тифлис. Чего ещё ты хочешь узнать?

– Ты что-то скрываешь. Я знаю тебя. Говори, крёстный, – потребовала Иза.

– А ты сможешь выдержать правду?

Все за столом мгновенно затихли. Граф Шаповалов выглядел более чем серьёзно. Иза сразу изменилась в лице.

– Он…

– Нет. Он здоров и прекрасно себя чувствует. И он точно будет сегодня в Тифлисе.

– Я не понимаю…

Граф Шаповалов развёл руками.

– Даже не знаю, как тебе сказать. Всё скверно. Я бы даже сказал, весьма скверно. Я его несколько раз просил поехать в Белый ключ, но он всегда отказывался. А перед самой поездкой, когда я стал особенно настаивать, он ответил, что будет, так как хочет Иза.

Иза радостно засмеялась. Все оживились, но поскольку граф Шаповалов оставался печальным, почти сразу же радостные голоса замолкли.

– Когда я спросил, почему в таком случае он отказывается, знаешь. что он ответил? «Никогда, слышишь никогда, не смей возвращаться назад. У тебя нет дома.

Иза резко побледнела.

– Что я не скажу, в ответ он цитировал строки из твоего письма. Он даже слышать ничего не хочет. Так и сказал: «Я никого не виню. Я всех простил, даже тех, кто меня на каторгу отправил, но никогда не говорите мне об Изе или других людях из моей прошлой жизни. Я ничего не хочу слышать и никого не хочу видеть. А если вы ещё раз затронете этот вопрос, я больше не смогу находится рядом с вами.

Сразу после этих слов воцарилось тягостное молчание. На Изу невозможно было смотреть без слёз. Она как-то вся сжалась и постоянно вздрагивала.

– Он просто обижен, – подала голос Рипсиме желая ободрить дочь.

– Боюсь, что всё обстоит хуже. Много хуже, – ответил на это граф Шаповалов, – он просто в ярость приходит, когда я называю его «Андро». Саракамуш и всё тут. А ведь вывести его из равновесия представляется делом крайне затруднительным. Уму не приложу что делать, – граф Шаповалов сокрушённо покачал головой, – от всего отказывается…ничего и не от кого не принимает. Жизнь свою не ценит совсем. В последнем бою едва меня до смерти не довёл своей выходкой. Я ему сделку предложил. Хорошо, говорю, хочешь умереть? Я тебе дам возможность умереть самой прекрасной смертью. Отправлю тебе одного на укрепления, а потом пойдём мы. Но если жив останешься, станешь моим наследником и женишься на Изе. Он наотрез отказался, а на следующее утро пробрался в крепость и едва не погиб. Как скала стал…ничем не прошибёшь. Умереть пошлёшь, сразу побежит, а предложишь что, наотрез от всего отказывается. И здесь дело вовсе не в Изе или ком-то ещё. Он просто отказывается принимать жизнь. Да и не удивительно. Столько пережил за такое короткое время. На несколько жизней хватит. Полагаю, нам всем более не стоит его беспокоить. Так будет правильней всего.

– Я однажды бросила его одного. Больше такого никогда не повторится. Никогда.

– Мне безразлично как ты поступишь!

Иза вздрогнула и резко повернулась. У дверей стоял Саракамуш в военной форме и штабс-капитан Орловский. Иза, а за ней и все остальные поднялись, собираясь броситься к нему, но он пригвоздил всех к месту одним ледяным взглядом. Он смотрел с таким холодом, что никто не осмелился к нему подойти. Даже Иза.

– Я повторю всё, что сказал графу Шаповалову, – раздался ледяной голос, – я никого не виню, а если кто-то считает себя виноватым, то я его прощаю. Надеюсь, этого достаточно, чтобы успокоить вашу совесть?!

Саракамуш остановил взгляд на графе Шаповалове.

– Отныне вас нет в моей жизни. Уважайте моё решение, так же как я уважаю вас.

Саракамуш оглядел всех и отрывисто бросил «прощайте», собирался уйти.

– Я во всём виновата. Меня и наказывай! – Ася встала. Она была чрезвычайно бледна и едва держалась на ногах, но смотрела прямо в глаза Саракамушу. За ней встал Ашот и Роберт. Потом встала Иза.

Саракамуш холодно оглядел их всех.

– Мне непонятна ваша настойчивость. Я уже сказал, что никого не виню. Мне не нужны ни ваши извинения, ни ваши страдания. Живите, радуйтесь жизни. Создавайте семьи.

– Ты успеешь уйти. – Граф Шаповалов поднялся вслед за остальными. – Садись, поговорим…

– Ни слова больше! – взор Саракамуша загорелся мрачным огнём. – Просто дайте мне спокойно уйти и никогда больше не вставайте на моём пути.

Он снова собрался уйти, но его остановил голос Изы.

– Андро, – с глубокой любовью прошептала Иза, протягивая к нему руки, – прости свою Изу, прости…я люблю тебя, очень люблю…я всё это время любила и ждала тебя…каждый день…

– Андро умер. Умер в той шахте, куда вы все его отправили! – вскричал Саракамуш.

– Это жестоко! – не выдержала Рипсиме. – Это очень жестоко…

– Жестоко? – гневно сверкая глазами, переспросил у неё Саракамуш. – Вы знаете, что такое жестоко? Жестоко – это когда тебя обвиняют в убийстве женщины, которую ты любил как родную мать. Жестоко – это когда все плюют тебе в лицо! Жестоко – это когда тебе ставят клеймо позора, потому что ты не можешь выдержать боль! Жестоко – это когда тебя гонят по дороге в кандалах, и ты не понимаешь почему. Что вы знаете о жестокости? – закричал Саракамуш. – Вы вынесли мне приговор, даже не выслушав меня, а теперь говорите о жестокости? А ты, – Саракамуш устремил на Изу взгляд полный презрения, – как ты смеешь говорить о любви? Вот твоя любовь, – не сделав даже короткой передышки, Саракамуш начал цитировать письмо наизусть: -

«Иза Ванандаци для Андро Пахлавуни!

Никогда не смей приезжать сюда! Слышишь? Никогда! У тебя здесь нет дома. И если у тебя осталась хоть капля уважения к покойной маме Ареват – ты никогда, слышишь? Никогда не назовёшь себя Андро Пахлавуни! Ты чудовище, у которого нет ни имени, ни души, ни сердца. Им и оставайся. Я же проклинаю тебя. Проклинаю всем сердцем! Я проклинаю тот день, когда встретила тебя! Я проклинаю водопад, где мы впервые признались в любви! Я проклинаю день, когда приняла тебя как своего супруга! Я отрекаюсь от тебя! Я отрекаюсь от всего, что нас с тобой связывает! Я отрекаюсь от своих клятв! Я отрекаюсь от своих чувств! Отныне ты для меня никто и ничто!

– Я сделал, как ты хотела. Отныне никогда, слышишь, никогда не смей говорить мне о любви! – Саракамуш расстегнул воротник камзола, сорвал ткань с кольцами и бросил его к ногам Изы. А потом резко повернулся и быстро ушёл. Вслед за ним направился и штабс-капитан Орловский.

– Не приближайтесь к нему, – перед уходом попросил штабс-капитан Орловский, обращаясь ко всем сразу, – будет только хуже.

Иза медленно наклонилась и подняла кольца с письмом.

– Отныне, это моя ноша! – только и сказала она.

Иза всё время молчала. Она не проронила ни слезинки после ухода Саракамуша. Она вообще не двигалась. И взгляд застыл. Она словно в одночасье окаменела.

Ася всё время повторяла, что это виновата и это она разрушила жизнь Андро и Изы.

– Теперь уж поздно искать виновных, – ответил на это граф Шаповалов. – И я бы настоятельно посоветовал со всей серьёзностью отнестись к словам Саракамуша. Вы уж мне поверьте, испытывать его не надо. За его словами всегда следуют действия. И как правило это очередной безрассудный поступок. – Он тяжело вздохнул и замолчал.

– И когда это всё закончится. Сил больше нет терпеть всё это, – устало вставила Рипсиме, – я не выдержу, если с Изой снова случится беда, – призналась она тихо, по-матерински.

– Беда уже случилась, – Иза говорила почти спокойно. Лишь голос временами дрожал. – Я лишила его дома, семьи, жизни и…любви… ему было так тяжело…каждый шаг, каждый шаг нёс ему невыносимую боль, невыносимые страдания…но он всё выдержал, а я не смогла…я предала его и это истина, которую даже ты мама не сможешь отрицать. Ашот всё правильно сказал…Андро умирал в мученьях, а я…

Ася собиралась возразить, но Иза не позволила.

– Нет, Ася, нет. Кроме меня нет других виновных. И только я одна должна понести наказание.

– Какое наказание? – Рипсиме с испугом смотрела на Изу.

– Моё наказание будет в том, что я не смогу его видеть. Я не смогу говорить с ним…он будет рядом со мной, но я никогда не смогу приблизиться к нему.

– Иза, перестань, – взмолилась Рипсиме, – ты ни в чём не виновата. Он просто ожесточился. Он против всех ожесточился. Это уже другой человек. Разве ты не слышала, какие страшные слова он говорил? Иза, он ненавидит тебя, он всех ненавидит. Постарайся оставить прошлое позади, дорогая моя. Дай и себе и ему покой.

– Я знаю, знаю, – прошептала Иза, – он никогда не смотрел на меня с такой ненавистью. Каждое его слово было пропитано ненавистью. И я в полной мере заслужила эту ненависть. Я заслужила каждое слово…

Зоя тихо выскользнула из-за стола. Её очень беспокоило отсутствие Ашота. Он как ушёл больше не возвращался. Вслед за ней поднялся и Роберт. Он взял Асю за руку и повёл за собой. Им обоим невыносимо было видеть, как Иза истязает себя, но они понимали, что от них ничего не зависит. Самое важное состояло в том, что Андро был жив. И если это означало ненависть по отношению к ним…пусть так и будет.

– Что ты решила? – спросил у Изы граф Шаповалов.

– А что мне остаётся? – тихо ответила Иза. – Завтра же уеду в имение. Уеду и больше не вернусь. А сейчас я пойду…домой. Надо приготовиться.

Иза ушла, а вслед за ней ушла и Рипсиме. Граф Шаповалов долго смотрел им вслед, а потом задумался. Сам он ни в коей мере не собирался следовать своим советам. Он даже мысли не допускал, что его преемником станет кто-то другой кроме Саракамуша. Но он даже близко не представлял как поступить. Ко всему прочему, граф Шаповалов страшился, что его настойчивость может вновь толкнуть Саракамуша на безрассудный поступок.

Роберт и Ася шли рядом, полной грудью вдыхая прохладный воздух. Впереди шла Зоя. Они все направлялись в сторону магазина Артуша.

– Знаешь, мне стало легче на душе! – призналась Ася. – Я видела, с какой ненавистью он смотрит на меня, но…мне стало только легче. Я видела его…живым, сильным и чувствовала себя очень счастливой. Это плохо, да?

– Изменился наш Андро, изменился, – задумчиво ответил на это Роберт, – когда я увидел его в этой форме, я понял, что завидую ему. Он прошёл через столько испытаний и не только не сломался, но и возвысился. А мы, мы даже со своим горем справиться не смогли.

– Давай поможем им с Изой соединиться? – попросила Ася. – Давай пообещаем себе, что никогда не создадим семейный очаг раньше них.

Роберт засмеялся.

– Это смешно?

– Ты снова нашла повод, чтобы отвадить меня, но на этот раз я с тобой согласен. Нельзя больше отступать. Мы сломали жизнь Изы и Андро. Мы и должны помочь им.

Они шли и разговаривали. Следом за ними на некотором отдалении шли Иза и Рипсиме. Рипсиме всё время сжимала руку Изы и бросала на неё ободряющие взгляды.

Тем временем, Зоя вошла в магазин Артуша. Тот сразу указал глазами на соседнюю комнату. Зоя распахнула дверь. Её взгляду предстал Ашот с корзинками полными винограда и без них. Он осторожно доставал виноград из полной корзины, придирчиво осматривал его со всех сторон и только потом клал в пустую корзину. Попросту говоря, он перекладывал виноград из одной корзины в другую и при этом постоянно бормотал: