Луи Бриньон - Саракамуш

– Не похожа?

– Нет, – Саракамуш краем глаза заметил, как из щели в двери показалось лицо Ашота. – Кстати, где моя дочь? Вы её нашли?

– Да, – Иза облегчённо выдохнула.

– Она у…

– Сколько ей лет? Я просто не помню…

– Сколько лет? Ей…

– Не говори. Я сам…потом вспомню.

– А как её зовут?

– Ареват!

– Я не помню, чтобы её называл этим именем, – тихо сказал Саракамуш.

– Это я назвала так.

– Красивое имя! И у тебя красивое имя…Иза, моя жена Иза!

Иза рванулась вперёд, но побледнела и остановилась. Саракамушу не понравился её цвет лица. Он решил это исправить…

– Я тебя не очень хорошо помнил…вчера. А вот сейчас…подожди – Саракамуш сделал вид, будто пытается что-то вспомнить. – Я помню водопад…я плыву и…держу тебя. Потом…эта заводь и ты лежишь на песке…

Щёки Изы мгновенно заалели. Она бросила испуганный взгляд, на дверь, предполагая, что Саракамуш и дальше начнёт «вспоминать».

– Вот я теперь вспомнил…раз мы туда пошли, значит были женаты, – Саракамуш радостно заулыбался, а Иза покраснела ещё больше. – Ты была прекрасна как ангел опустивший с небес. Я смотрел на тебя и не мог отвести глаза…

В коридоре раздался шёпот Ашота.

– Надо вмешаться пока Иза всю правду не рассказала!

Рипсиме взяла эту миссию на себя. В то время пока Иза приходила в себя от слов Саракамуша, он сам радостно закричал:

– Мама Рипсиме!

Рипсиме опешила и устремила растерянный взгляд на Изу. Иза в свою очередь растерянно смотрела на мать.

Понимая, что положение надо спасать, в комнату вошёл граф Шаповалов.

– Тебя я тоже помню, – самодовольно заявил Саракамуш, – ты тот самый дедушка, который нам с Изой наследство оставил?

– Вспомнил, значит? – обрадовался граф Шаповалов.

– Вспомнил. Но вот других вспомнить не могу. Тут ещё красивая девушка с отцом сидела.

Граф Шаповалов опешил. Он не ожидал, что Ашота примут за отца Зои.

Ашот и Зоя вдвоём вошли как только услышали слова Саракамуша.

– Я муж Зои, Ашот!

Ашот вначале указал рукой на Зою, а потом на себя. По взгляду, который бросила Зоя на Ашота, Саракамуш понял, что они ещё не женаты.

– Ашот? – Саракамуш напрягся. – Ашот, Ашот…точно, ты тот мерзкий лавочник, который табаком торгует?!

– Нет, это тесть Завена. Я твой брат, которого ты очень любишь. Твой брат Ашот.

– Я тебя люблю? – Саракамуш с сомнением посмотрел на Ашота, а потом указал глазами на Изу. – Вот Изу я и правда, люблю. Я это чувствую. А вот к тебе я ничего не чувствую.

Рипсиме не смогла сдержаться и засмеялась. Иза в одно мгновение расцвела.

– Ты и не должен ко мне ничего чувствовать. Ты должен меня любить, – назидательно заметил Ашот. – Иза твоя жена, а я твой брат. Но ничего, когда вылечишься, тогда лучше поймёшь, – добавил Ашот.

– Прости, я ещё не всё помню, – покаялся Саракамуш.

В этот момент в комнату вошла Ася. Саракамуш нахмурился. Ася увидела это. В её глазах начал появляться испуг. Она сделала шаг назад, собираясь выйти.

Хватит уже, – с неожиданностью злостью на себя, подумал Саракамуш, – разве она мало страдала? Разве ей было легко? Да и кому из них было легко? Хватит. Хватит.

– Не могу вспомнить тебя, – Саракамуш остановил взгляд на Асе. – Ты мне…кто?

– Сестра! – после короткого замешательства ответила Ася.

Саракамуш улыбнулся Асе.

– Я очень рад, что у меня такая красавица сестра. С братом не повезло, но хоть ты есть.

Лицо Аси мгновенно осветилось радостью, в то время когда Ашот нахмурился.

Саракамуш ещё раз извинился за то, что не помнит своих родственников.

– А про Изу, про Изу, что ты помнишь? – лукаво щуря глаза спросила Зоя.

Саракамуш видел, как Иза напряглась. Он видел, как все ждут ответа. Настало время обо всём рассказать.

– Что я помню? Отрывки. Они всё время мелькают у меня перед глазами.

– Какие отрывки? – спросила Зоя.

– Люди…они, меня всё время избивают.

Видя, что Иза начинает меняться в лице, Рипсиме усадила её в кресло, а сама села рядом.

– Очень сильная боль. Невыносимая…я умоляю о помощи…потом кузница, мне выжигают грудь…потом море или река…я плыву…кто-то постоянно даёт мне железную кружку с водой или чем-то ещё…мне становится легче…а потом бесконечная дорога…ей нет конца и на каждом шагу страшная боль. И везде я слышу слова Изы «я держу твою руку, я крепко держу твою руку». Потом очень страшное место. Очень страшное. В руках у меня…бумага, – Саракамуш видел, как Иза сжалась и сразу поникла, но он должен был всё рассказать. Ему хотелось рассказать. – Я злюсь на эту бумагу, очень злюсь, но…

– Это письмо. Его я написала!

Смелая как всегда, – восхитился Саракамуш. Он не мог не заметить, что почти все подают знаки Изе, чтобы она замолчала. Но она и не собиралась молчать. Но она не успела ничего сказать.

– Мне хочется спать. Я устал, очень устал!

Саракамуш закрыл глаза и услышал голос врача:

– Нам надо сменить повязку. У него всё ещё могут боли, поэтому мы сделаем обезболивающую инъекцию. Он проспит до ночи. До следующего утра вам здесь нечего делать.

Как кстати, – подумал Саракамуш. Спустя четверть часа, он уже спал крепким сном.

Саракамуш проснулся ночью, как и предсказывал врач. Иза сидела рядом и держала его за руку. Он снова поднёс руку к губам. Иза не отдёрнула руку, но он почувствовал, что она напряжена. В комнате было достаточно светло для того чтобы он мог видеть её глаза. И он видел их. Он видел в них боль. Саракамуш всем своим существом потянулся к Изе.

– Ты всегда для меня оставалась одна и только одна…

В глазах Изы начали появляться слёзы.

– Мне невыносимо слышать эти слова, – с мукой прошептала Иза, – пожалуйста, ничего не говори, пока не поправишься. А сейчас…мне надо выйти, – она осторожно высвободила свою руку и поднялась.

– Ты тоже участвуешь в заговоре?

Вопрос застал Изу врасплох. Она так и не двинулась с места.

– В каком заговоре?

– Ну как же?! Неужели ты забыла про бабушку, к которой ходит наша пропавшая дочка? И дедушку, который нам оставил наследство после свадьбы?

Поскольку Иза молчала, пытаясь понять, что значат эти слова, Саракамуш весело продолжал.

– Этот план наверняка Ашот придумал и втянул всех, включая твою маму и графа Шаповалова. Я не видел только Роберта. Но он наверняка где-то позади Аси находился. Он всегда так делает.

Иза была совершена потрясена и не могла вымолвить ни единого слова. Она многого не поняла, но то, что Саракамуш всё вспомнил, прекрасно осознавала.

– Пожалуйста, выслушай меня!

Саракамуш взял её руку и усадил обратно. Она безропотно подчинилась.

– Мы с тобой вчера не закончили разговор. Я понимал, что ты хочешь рассказать про письмо, поэтому сделал вид, что хочу спать. Я хотел, чтобы мы сначала наедине поговорили об этом письме. Да я злился. Очень злился. Это правда. Как правда и то, что только из-за этого письма я едва не погиб в шахте. Но правда и то, что я выжил в этой шахте только благодаря твоему письму. В глубине души я никогда не верил этим словам, потому что каждое мгновение, каждое мгновение ты была со мной. Я всегда чувствовал твою любовь. Даже в самые тяжёлые минуты, даже когда обвинял тебя, никогда я не переставал любить тебя. Я любил, но гнал от себя всякую мысль о тебе. Я очень долго готовился к нашей встрече и тысячи раз повторял слова, которые я тебе скажу. Только по этой причине мне удалось сдержать себя. Один взгляд на тебя и я увидел мою Изу. Я изменился, но ты оставалась всё той же девушкой с изумрудными глазами с абрикосового дерева. Когда я уходил от тебя, каждый шаг, каждый шаг был для меня тяжелее чем все то, что мне довелось испытать. Я раз за разом втыкал себе нож в сердце и повторял, что не должен тебя прощать. Я не уехал сразу только из-за тебя. Я чувствовал, что втыкаю нож и в твоё сердце и не выдержал…я поехал к тебе. Я пробрался ночью в ваше имение и услышал разговор твоей мамы с Робертом. Ты снова сидела в своей комнате, как тогда, когда тебя не пускали ко мне. И тогда я согласился на прогулки с Александрой. Я знал, что о нас заговорят, и ты обо всём узнаешь. Я был уверен, что ты от меня отвернёшься. Ты могла выдержать всё, но только не предательство. Говорю со всей откровенностью, я никогда бы не вернулся по своей воле. Никогда. И я думал, что больше никогда не увижу тебя. Но вот я открываю глаза и ты снова рядом со мной. Ты спала в кресле. Я смотрел на тебя и думал об истории с дочерью. А ведь как было бы прекрасно, думал я, Иза моя жена. У нас есть дочка. У нашей дочки есть бабушки и дедушки, дяди и тёти. Я хотел, чтобы всё это стало правдой. И сегодня я сделал первый шаг. Ты можешь снова взять меня за руку и чтобы не случилось, мы пойдём дальше вместе. Но прежде, ты должна понять, что я изменился. Я люблю тебя всей душой, но мне будет нелегко забыть прошлое.

– Мы вместе понесём эту ношу. Мы справимся. Мы со всем справимся…ты вернулся…мой Андро вернулся…я так долго этого ждала, – Иза сотрясалась от беззвучных рыданий.

– Иза, Иза, перестань, иначе и я заплачу, – повторял Андро, целуя её руки.

Иза обняла его и продолжала плакать. Она расставалась с тоской по своему возлюбленному. Отныне и навсегда он будет рядом с ней.

Иза долго плакала, а потом так и заснула обнимая Андро. Утром пришёл врач Сергей Петрович и сразу же ужаснулся увидев Изу в таком положение.

– Вы же убьёте его, – вскричал он, едва войдя в комнату, – вам, что места в доме не хватает?

Иза ещё не проснувшись, отпрянула от Саракамуша.

– Мне становится гораздо лучше, когда Иза меня обнимает! – подал голос Саракамуш. Он тоже в это миг проснулся.

– Не сомневаюсь, – заверил его врач Сергей Петрович, – но вам придётся медленней выздоравливать, – он особо выделил слово «медленней» и бросил при этом весьма выразительный взгляд на Изу. Она сразу покраснела. – Нам надо сделать перевязку, – ещё более выразительно добавил он, показывая глазами на дверь.

– Я скоро приду! – Иза бросила влюблённый взгляд на Саракамуша.

– Не сомневаюсь! – с готовностью ответил врач Сергей Петрович, открывая перед Изой дверь. Как только Иза вышла, он устремил на Саракамуша недоумённый взгляд. – Вы никогда не жалуетесь на боли, и ведёте себя так, будто у вас ничего не болит. Даже во время перевязок. У вас и правда ничего не болит?

– Болит. Сердце. – Саракамуш смотрел на дверь и улыбался.

– Понятно, – протянул врач Сергей Петрович, – но здесь голубчик, я бессилен. Вам уж придётся потерпеть…несколько минут до возвращения Изы.

Иза остановилась перед зеркалом висевшим в коридоре. Зеркало отражало счастливое лицо с сияющими глазами.

– Мои волосы? – Иза пришла в ужас от беспорядочного вида своих волос. Она сразу же бросилась в комнату, которую всегда использовала, когда приезжала в гости к графу Шаповалову. Там она наскоро привела себя в порядок и сразу побежала вниз.

Все завтракали на террасе, когда туда влетела Иза и с ходу примостилась рядом с Рипсиме. Иза забрала у матери тарелку и начала быстро накладывать в неё всё, что оказалось под рукой.

– Я очень голодная и мне некогда, – заметив удивлённые взгляды, с набитым ртом пояснила Иза.

Она очень быстро разобралась со всем, что лежало в тарелке и уже вставая, допила молоко из стакана Рипсиме. Потом помахала всем рукой и исчезла.

Всех без исключения заинтриговало поведения Изы. Они некоторые время переглядывались, а потом разом встали и направились в комнату Саракамушу.

Едва поднявшись по лестнице, они замерли заворожённые смехом Иза. Смех буквально источал радость. И этот смех заинтриговал их ещё больше. Не останавливаясь, все, включая и Роберта, вошли в комнату. Взглядам им предстала смеющаяся Иза и улыбающийся Саракамуш. Рядом с кроватью стоял врач Сергей Петрович и тоже улыбался.

– Ну вы тут сами разберётесь, – сказал он покидая комнату.

Сразу после его ухода Саракамуш решил прояснить причину веселья.

– Мы тут про нашу дочь говорим!

Все облегчённо вздохнули, поскольку «поняли» причину смеха. Ашот решил предвосхитить любые вопросы:

– Гуляет с няней! Позже придёт!

– Няня? – Саракамуш задумался, а потом радостно воскликнул. – Вспомнил. Это ты ведь её привёл? Тебя ведь зовут Ашот?

Ашот закивал.

– Я, я её привёл. Ты всё помнишь.

– А потом ты с ней целовался? Когда проводил невесту?

Иза неожиданно для себя рассмеялась, а Ашот испуганно посмотрел на Зою. Она пребывала в бешенстве и готова была обрушить его на Ашота.

– Нет, нет, не было такого. Ты перепутал, – быстро заговорил Ашот, не сводя с Зои обеспокоенного взгляда. – Он не помнит, Зоя.

– Ну как же не помню? Ты ещё сказал «пусть она свои пирожные смотрит, а я живу, как хочу»?!