– Может быть, потому что они не ходят по улицам, а ездят в теплых автомобилях или сидят в теплых кабинетах.

«А он совсем не глуп», – подумала Елена, не без удивления глядя на ведущего машину Фернандо.

Вскоре они въехали в небольшой симпатичный городок Фегейрас. Оставив машину на стоянке возле железнодорожного вокзала и купив в небольшом киоске карту с достопримечательностями, Елена и Фернандо отправились изучать город, в котором оба оказались впервые. Фернандо признался, что особо не интересуется искусством, поэтому крайне редко бывает в музеях. Намек Елена поняла и горячо поблагодарила мужчину за принесенную в ее честь жертву.

Узкие уютные улочки Фегейраса поражали неестественной чистотой и порядком, и только покрытые граффити стены домов вызывали раздражение.

– Значит, у вас тоже есть вандалы? – спросила Елена своего спутника, указывая на надписи на стенах.

– К сожалению, очень много, и мы не знаем, как с ними бороться, – удрученно кивнул Фернандо и добавил, – я бы им руки оторвал!

– Я бы тебе с удовольствием помогла, – сказала Елена, невольно порадовавшись тому, что у них есть хоть что-то общее.

В каждом доме, мимо которого они проходили, располагались сувенирные магазинчики, чудесные маленькие кафешки или шикарные рестораны, предназначенные для туристов.

– Ты голодна? – заботливо спросил Фернандо, ласково касаясь локтя девушки.

– Нет, а ты? – ответила вопросом на вопрос Елена, с интересом глядя на мужчину. Несколько часов без еды. Не похудел бы!

– Пообедаем после музея, я могу потерпеть, – явно принося жертву искусству, заметил испанец. – Я видел здесь чудесный ресторан с испанской кухней, потом пойдем туда.

Елена начала привыкать к манере Фернандо постоянно думать и говорить о еде.

«Какой прогресс! Я уже почти не раздражаюсь», – поздравила она себя и с благодарной улыбкой кивнула ему.

Здание, в котором расположился музей Сальвадора Дали, было само по себе примечательным: темно-розовое, с круглыми башнями по бокам и самой оригинальной крышей, когда-либо виденной Еленой. Огромные белые яйца и человеческие фигурки украшали ее, придавая удивительно нарядный и даже праздничный вид.

Фернандо купил билеты, не разрешив Елене даже достать кошелек, и они вошли в музей.

Во внутреннем дворике здания стоял старый черный автомобиль. На его капоте громоздилась толстенная баба с огромным бюстом, неестественно большими сосками и обширными бедрами. По рукам распластанной на автомобиле женщины ползли то ли змеи, то ли ветви деревьев.

Елена осторожно приблизилась к машине и заглянула в ее разбитое окно. Салон был забит ветками деревьев, а на переднем сиденье лежала окровавленная человеческая фигура. Отвратительное зрелище заставило Елену отшатнуться и немедленно отойти от машины.

В том же духе были оформлены все залы музея: чудные картины и инсталляции, сюрреалистические скульптуры, эскизы картин и портреты русской жены художника Галы. Картины были написаны художником в разное время их совместной жизни, но все их объединяло чувство любви и бесконечного восхищения, которое изливалось на зрителей с каждого полотна.

«Как же им удалось сохранить любовь на всю жизнь? – не без зависти думала Елена, со всех сторон разглядывая жену художника. – Наверное, в ней было что-то особенное, то, что не может увидеть посторонний».

– Она некрасивая! – вдруг произнес Фернандо, указывая на Галу, – почему он любил ее, не понимаю!

– Разве любят только за красоту? – пожала плечами Елена, бросая в мужчину недовольный взгляд.

Фернандо смешался и промолчал, для него красота женщины всегда была на первом месте.

Прошли в другую комнату, оказавшуюся спальней художника. Здесь Елене понравилась белоснежная кровать с ножками в виде рыб с длинными изогнутыми телами. Головы рыб лежали на полу, служа опорой чудо-кровати, а хвосты торчали вверх. В другой комнате очаровывал диван в виде алых губ и камин в форме носа, в ноздрях которого горел огонь.

Бродить по музею было интересно и немного страшно, каждый новый зал мог таить пренеприятный сюрприз или, наоборот, чудесную картину, такую, например, как портрет прекрасной обнаженной девушки с совершенной фигурой и длинными вьющимися волосами.

Но в целом у Елены сложилось гнетущее впечатление от посещения этого музея. Нельзя было не восхищаться безудержной фантазией художника и сложной техникой выполнения его работ, но с другой стороны, не было привычного чувства радости и умиротворения, которые обычно ощущала Елена после посещения музея искусств. Ей овладела такая усталость и тоска, что захотелось немедленно выйти на улицу, глотнуть чистого воздуха и увидеть ясное голубое небо.

Уставшая от впечатлений пара присела на скамейку во внутреннем дворике музея. Несколько минут сидели молча, говорить и думать сил не было. Наконец, Фернандо нарушил тишину:

– Как ты думаешь, он был гением или сумасшедшим? – спросил он притихшую спутницу.

– Оба варианта одинаково возможны, – проговорила Елена, с трудом ворочая языком.

Ей нестерпимо хотелось оказаться подальше от этого места. Берег синего моря, шум прибоя, золотой песок и плывущие по небу облака – вот что сейчас могло бы вернуть Елене хорошее настроение.

«Завтра непременно пойду на пляж», – пообещала она себе, а вслух заметила.

– По-моему, самое время подкрепиться!

– Что значит слово «подкрепиться»? – не понял Фернандо.

– Ну, слопать чего-нибудь, сожрать, схавать, – попыталась Елена объяснить незнакомое слово непонятливому испанцу, что только ухудшило ситуацию.

– Это ты на каком языке сейчас говоришь? На русском я никогда не слышал таких слов, – запаниковал бедный испанец, расширив свои и без того большие глаза.

– По-русски, конечно! Это значит «поесть, пообедать». Знаешь, что это такое? – Елена не смогла отказать себе в удовольствии поиздеваться над иностранцем.

– О! Так просто! Зачем вам так много слов для обозначения одного процесса?

– Потому что у нас богатый и красивый язык! – с гордостью заявила русская женщина, в глубине души сама не понимая, почему слова «схавать и сожрать» красивы.

Но не говорить же о своих сомнениях чужаку?

Пусть завидует!

Ведь должно же у нас быть хоть что-то лучше, чем у этих испанцев!

Фернандо надолго задумался, переваривая полученную информацию, и промолчал, то ли от зависти, то ли по какой-то другой причине. А скорее всего, он мечтал очутиться в том самом замечательном месте, где можно на практике осуществить процесс, о котором Елена так красочно высказалась.

И вот они снова в ресторане. Фернандо оживился, оказавшись в своей стихии, и принялся рекламировать Елене испанские кушанья. Правда, чем больше он их расписывал, тем больше ей хотелось съесть тарелочку простых русских щей или жареной картошечки с солеными огурчиками. Вместо них пришлось довольствоваться жареной рыбой и каким-то звучным испанским блюдом, на поверку оказавшимся обычной кровяной колбасой, поданной на раскаленной сковородке.

Самым вкусным из всего заказанного щедрым испанцем был теплый хлеб, политый соком свежих помидоров, и национальный каталонский десерт – заварной крем с хрустящей корочкой из жженого сахара.

«Все гениальное просто! – думала женщина, поглощая четвертый кусок хрустящего хлеба и поглядывая на восхитительно соблазнительный десерт, – почему я сама до этого не додумалась?»

Фернандо же отдал должное забракованной Еленой кровяной колбаске, омлету с картофелем, большому куску жареной свинины, и заполировал все съеденное двумя огромными кружками пива.

– Слушай, а как же ты поведешь машину? – забеспокоилась его спутница, – ты пьешь алкоголь! Даже если ваша полиция не против, то я не хочу рисковать своей жизнью.

– Но мы еще не скоро поедем! Здесь много музеев, – успокоил ее Фернандо, – давай погуляем по городу!

– Отлично! Мне здесь нравится. Только давай мы больше не пойдем к Дали.

– А! Тебе тоже там не понравилось! А мне стыдно было, что я не понимаю такое искусство, – в голосе Фернандо послышалось явное облегчение.

Елена рассмеялась, тоже расслабляясь.

– Да уж! Мне показалось, что я начинаю сходить с ума. А у тебя был такой понимающий и заинтригованный вид! Я думала, ты в восторге от всего, что видишь. Не хотелось, чтобы ты считал меня дурой, ничего не понимающей в искусстве, – призналась Елена, облегчив свою совесть.

– Знаешь, мне кажется, что многие люди ничего не понимают в таком искусстве или оно им не нравится, но они стесняются об этом говорить вслух, – добавил Фернандо, оценив ее искренность.

– Они боятся прослыть недостаточно тонкими и образованными людьми, – Елена продолжила его мысль и с радостью поняла, что он доволен ее словами.

Мужчина кивал и улыбался, разделяя ее мнение относительно таких неискренних людей, а Елена чувствовала, что в ней пробуждается какое-то теплое чувство к этому все еще чужому человеку.

– Каждый сам должен выбирать, какое искусство ближе его внутреннему миру, – продолжала рассуждать Елена, окрыленная приятными ощущениями. – Не может быть, чтобы всем нравилось одно и то же. Я, например, предпочитаю классику.

– А кого из испанских художников ты любишь? – заинтересовался Фернандо, глядя на собеседницу с явной симпатией.

– Веласкеса и Гойю, – ответила Елена, – а ты?

– Я тоже. Кстати, их картины можно видеть в Мадриде. Если хочешь, поедем туда!

– О! Это было бы здорово! – обрадовалась Елена заманчивой перспективе.

«Как хорошо! Еще немного и он мне понравится, – ликовала женщина, улыбаясь своим мечтам, – надо постараться найти еще что-нибудь общее между нами, и все будет отлично».

– К сожалению, сегодня мы не успеем, – охладил ее пыл Фернандо, – это слишком далеко отсюда, но в следующий раз обязательно поедем.

«Если он думает о следующем разе, значит, я ему нравлюсь, и значит, он хочет продолжать наши отношения. Это тоже радует!» – огорчаться Елена не собиралась.

Счет за обед оказался значительным, но Фернандо заплатил, не моргнув глазом, снова не позволив даме внести свою лепту.

* * *

После прохлады ресторана жара на улице показалась нестерпимой. Раскаленное солнце палило нещадно, заставляя туристов короткими перебежками перемещаться от одной сувенирной лавочки к другой, чтобы на пару минут окунуться в спасительную прохладу помещения. Из приветливо распахнутых дверей симпатичных кафешек слышался разноязычный гомон и жизнерадостный смех.

Елена и Фернандо заглянули в музей игрушек. Крохотная экспозиция производила весьма приятное впечатление: самодельные куклы, старые и потрепанные, сшитые мамами для своих дочек, первые фабричные игрушки, старые паровозики и машинки, целые железные дороги, славные плюшевые мишки и собачки, – все это умиляло и заставляло вспоминать собственное детство.

– Ой! У меня был точно такой автомобиль! – вскрикнул Фернандо, указывая на старую битую машинку в одной из стеклянных витрин. – А такой набор юного химика мне подарили на день рождения. Правда, отец скоро выбросил его, потому что боялся моих экспериментов.

– Смотри, Фернандо! У меня была почти такая же кукла! – воскликнула Елена, с восторгом разглядывая кудрявую красавицу в нарядном платьице. – Не думала, что в России и Испании могли быть одинаковые игрушки.

Переходя от одного стенда к другому, пара радостно делилась воспоминаниями о своих детских годах и беззаботных забавах. Нежданное возвращение в счастливое прошлое незаметно и быстро сблизило их.

В последнем зале их ждал сюрприз. Стеклянный, прозрачный, с лежащими под ним кубиками, мячиками и прочими детскими радостями пол поражал всех посетителей, а детей приводил в неописуемый восторг. Уходить из музея совершенно не хотелось, но нельзя оставаться в детстве бесконечно. Счастливые и веселые Фернандо с Еленой еще долго делились впечатлениями и радовались, как дети.

Через несколько часов бесцельного блуждания по Фегейрасу с заходом во все встречные маленькие музеи и сувенирные лавки, утомленная пара, наконец, уселась в очаровательном кафе на открытом воздухе, вознаградив свой туристический подвиг вкуснейшим мороженным и лимонным соком со льдом.

В шесть часов вечера они решили возвращаться в Барселону, чтобы поужинать уже дома. По дороге предстояло заехать в супермаркет за продуктами, а потом что-нибудь из них приготовить.

И вновь за окном автомобиля замелькали уютные семейные садики, дома с украшенными цветами балконами, аккуратные заборы, подстриженные лужайки, деревья и кустарники, совершенно чуждые природы средней полосы России.

Все, что видела Елена, не просто нравилось ей, но будоражило воображение, порождая мечты о таком же чудесном доме и саде, в котором она будет хозяйкой, где будут играть ее дети и пить чай с пирогами любимые друзья, приехавшие погостить из далекой заснеженной России. Мечтая о своем счастливом будущем, Елена с большей симпатией, чем утром, смотрела на сидящего рядом мужчину.