Певицы с готовностью поставили свои фамилии под документом, не подозревая о существовании кабального пункта, написанного мелким шрифтом на французском языке. Теперь девушки должны в течение трех лет давать по десять концертов в неделю, работая на французских продюсеров. Такой выматывающий гастрольный график способен убить в скором времени даже самых здоровых людей. А за невыполнение условий контракта полагалась многомиллионная неустойка.

Едва Руслан вошел в свой кабинет в «Альфе», как зазвонил мобильный телефон в кармане пальто. Один из топ-менеджеров московского продюсерского центра сообщал все эти новости прямо из Парижа.

– Так, стоп! – едва дав подчиненному закончить рассказ, Руслан осведомился: – Чем в это время занимались наши юристы? Они-то договор читали?

– Не знаю, – скорбно вздохнула «трубка». – Я сам обо всем узнал полчаса назад. Тут такой дурдом.

Красавец-брюнет начал нервно мерить шагами кабинет.

– А девчонки что говорят?

– В том-то и дело, что ничего, – отвечала «трубка». – Они в шоке, в истерике. Мы их тут успокоительным отпаиваем.

Руслан молчал, стараясь понять, как поступить в патовой ситуации. В верхней одежде становилось жарко, что мыслительному процессу отнюдь не способствовало, и молодой человек, положив мобильник на стол, резким движением скинул длинное пальто и шарф и бросил их на кресло.

Услышав стук трубки, топ-менеджер, звонивший из Парижа, забеспокоился.

– Руслан, вы еще тут?

– Да, черт подери! – рявкнул молодой продюсер, поднося мобильный к уху.

– Нам нужно, чтобы вы прилетели во Францию.

– Вам сейчас юрист толковый нужен, чтобы иск в суд подготовить, а не я.

– Понимаете, Руслан, – начала уговаривать «трубка», – иск мы подадим. Но судебная тяжба может продолжаться не год и не два. Мы надеялись, вы сможете утрясти это дело с кем-то из руководства «Ридор», кто сохранил пост и в новой компании…

– Ладно, я понял, – перебил подчиненного Руслан. – Вылетаю сегодня же.

* * *

Во второй половине дня Рита вернулась из университета, бросила свой небольшой кожаный рюкзачок в прихожей, повесила в шкаф верхнюю одежду и сменила сапоги на мягкие тапочки. Из комнаты Руслана доносился какой-то шорох и постукивание. Девушка решила, что Ирина Михайловна делает уборку, и поспешила поздороваться с домработницей. Но в комнате хозяйничал сам Руслан. Выдвигал ящики комода, стоя к двери комнаты спиной, и, не оборачиваясь, бросал некоторые из вещей на аккуратно застеленную двуспальную кровать, где уже лежала частично собранная дорожная сумка.

– Уезжаешь? – тихо спросила девушка, прислонившись к дверному косяку.

Молодой человек, услышав голос, обернулся и, увидев Риту, виновато поджал губы, закусив верхнюю. Сам не понимал, чем вызвана такая реакция. Никогда не любил оставлять девушку одну, волновался, но сейчас на сердце был камень. Неясное предчувствие чего-то плохого, неотвратимого, если его не окажется рядом.

– Иди ко мне, – прошептал Руслан. Только на этот раз фраза звучала как-то по-особому: интимно, но к словам примешивалась боль.

Рита сорвалась с места, пробежала через всю комнату и упала в объятия Руслана, уткнулась лицом в накрахмаленную рубашку и обвила руками его шею, встав на цыпочки.

Девушка была хоть и не высокого роста, но и не из низеньких. Однако Руслан был выше на тридцать сантиметров. И когда Рита стояла не на каблуках, а в тапочках, как сейчас, или босой, ее макушка не доставала даже до плеча красавца-брюнета.

Молодой человек с силой прижался губами к локонам подопечной, жадно вдыхая их запах: смесь ароматного шампуня, почти выветрившегося на зимнем воздухе лака для волос и свежести растаявших снежинок.

«Нельзя целовать, нельзя», – мучаясь, напоминал себе Руслан. Рита тоже старалась удержать в голове, что все должно выглядеть так, будто они брат с сестрой. Но это же прощание…

Девушка даже не стала отстраняться, как привыкла; высвобождаться из объятий Руса. Хотелось продлить этот миг как можно дольше: миг, когда любимый касается губами ее волос, обнимает так, будто они видятся последний раз в жизни. Чувство, что она дорога, важна, нужна, не сравнить ни с чем. И каждая клеточка тела одновременно поет от счастья и в то же время с трудом выдерживает ураган эмоций и чувств.

– Уезжаешь? – повторила вопрос Рита, чтобы хоть как-то совладать с охватившими ее переживаниями.

– Улетаю, – глухо ответил молодой человек, зарывшись в облако золотистых прядей.

– Куда?

– В Париж.

– Надолго?

– Не знаю.

Из груди Риты вырвался тяжелый вздох. А Руслан прижал девушку к себе еще сильнее.

Когда наконец хватило сил оторваться друг от друга, они сели на край кровати, застеленной золотистым покрывалом, и Руслан, не выпуская Ритиной ладони из своих рук, рассказал все по порядку. И добавил, что билет в Париж уже забронирован, вылет в семь часов вечера, а такси подъедет через сорок минут.

– Марго, полетишь со мной? – неожиданно предложил Руслан.

Его теплые ладони все еще согревали замерзшую на улице руку девушки. И вдруг длинные тонкие пальцы молодого человека нежно и игриво стали поглаживать кожу между линиями, что так занимают хиромантов. Щекотно, приятно, словно эта тайная ласка шепчет: «Соглашайся. Соглашайся скорее».

– Собери самое необходимое. Остальное купим во Франции, – увещевал Руслан.

Уже сейчас ясно: командировка не на один-два дня, переговоры станут долгими и выматывающими…

Предложение полететь с Русом, бросить учебу, а потом правдами и неправдами купить сессию было настолько заманчивым, волшебным и нереальным, что Рита пошла на безумство… и отказалась.

Она чувствовала ответственность: здесь, в Москве, у нее есть дело, цель, к которой она так долго и упорно шла. И совсем не стоит избегать трудностей, ведь учиться нелегко, не стоит идти по пути наименьшего сопротивления, даже если сердце рвется на части и требует поступить иначе.

Отказываясь, объясняя причины, Рита чувствовала, что совершает ошибку. Но не догадывалась, насколько дорого та обойдется и к чему приведет.

– И ты не хочешь посмотреть на Эйфелеву башню? – привел последний довод в пользу поездки молодой человек, зная, впрочем, что этот аргумент самый проигрышный. Риту почему-то никогда не занимали заграничные достопримечательности, девушка вообще не слишком любила путешествовать. Вот если бы он предложил теплое море, ясное солнце и пустынный пляж, это могло бы склонить чашу весов в нужную сторону.

– Нет, – мотнула головой Рита, уже твердо приняв решение. – Разве что на тебя на ее фоне. Башня меня совершенно не привлекает, а вот ты… – начала проговариваться девушка и в испуге замерла.

– А я? – беззастенчиво поинтересовался Руслан, даже не пытаясь скрыть довольной улыбки.

– Че-о-орт! – простонала она, смущенно вцепившись пальцами в золотистое покрывало. – Забудь. Забудь сейчас же, – краснела Рита, опуская голову все ниже, чтобы локоны скрыли пылающие щеки.

– Как бы ни так, – склонившись к ее уху, прошептал Руслан. – Я запомню, – и, обхватив рукой голову девушки, прижал к своей щеке.


Рита вышла из квартиры следом за Русланом, чтобы проводить. Как только они оказались в подъезде, молодой человек захлопнул входную дверь и спросил:

– Справишься без меня, Марго?

– Справишься, – эхом повторила Рита, глубоко вздохнув и засунув руки в карманы узких брюк. От предстоящей разлуки начинало щемить сердце, но девушка бодрилась. – Ты же не первый раз уезжаешь из города. Раньше – на съемки. Теперь – по делам центра, – ей даже удалось выпрямить спину и улыбнуться.

Руслан скинул дорожную сумку с плеча, и та глухо ударилась о каменный подъездный пол короткими резиновыми ножками. Притянув Риту к себе, молодой человек прошептал:

– Малыш, обещай: если хоть что-то будет не так, сразу мне позвонишь. Ладно?

Рита молчала. Все уже шло не так. «Просить о помощи надо сейчас – не потом. Рус останется. А может, стоило принять предложение и лететь с ним?» – думала девушка. Но вопреки логике понадеялась, что все утрясется. Она сильная – справится.

– Я сразу же прилечу. Первым рейсом. Слышишь, Марго?

Она кивнула. Знала, это правда. Случись что – Руслан не оставит ее в беде. Эта мысль грела и придавала сил. А остановить красавца-попечителя не позволяла нехватка здорового эгоизма. «Он нужен там», – рассуждала Рита. «Его ждут. Только на него и рассчитывают».

– Я надеюсь, все будет хорошо, – с чувством сказала девушка, имея в виду и Руслана, и группу Gold, и себя.

Чутье снова подсказало молодому человеку: что-то не так. Но он списал неприятное щемящее чувство на предстоящую разлуку с Ритой и волнение, естественное перед дальней дорогой. Пришло время последних слов, последнего прощания, ведь такси уже несколько минут ждет у подъезда.

– На улицу за мной не выходи – простынешь.

Рита молча кивнула на предостережение Руслана. Да, можно проводить его лишь до подъездной двери, ведь на девушке только кофта и брюки. На улице – первый снег, подморозило. Молодой человек говорил еще какие-то очевидные вещи, коих сам не запоминал, с единственной целью – потянуть время, продлить минуты, секунды до разлуки. Рита тоже не запоминала слов, но с жадностью вслушивалась в звук голоса красавца-брюнета, отчаянно силясь сохранить бархатный низкий тембр в памяти до дня возвращения.

На прощальный поцелуй рассчитывать не стоило, но Рита никак не могла отвести взгляда от губ Руслана, вспоминая их страсть и сладость, власть и нежность. Стараясь задержать в памяти каждую черточку его лица: грустные серые глаза под слегка нахмуренными бровями, волевой длинный тонкий нос… И снова ее мысли вернулись к губам, ровным, четко очерченным. Они немного, самую малость, тоньше обычных, что говорит о хладнокровии и решительности их обладателя.

И только сейчас девушка заметила: Руслан с тем же отчаянным желанием созерцает ее губы, а взор молодого человека будто затуманен. Пальцы Руса нежно коснулись щеки девушки, и низкий бархатный голос признался:

– Хочу коснуться твоих губ хоть на секунду.

Риту бросило в жар от откровенности черноволосого красавца. Кровь в момент прилила к щекам.

– Где нас не засекут? – спросил молодой человек.

– В лифте камеры были? – выпалила Рита с такой страстностью, что Руслан не сдержал улыбки.

– Да. Две, – пристально глядя девушке в глаза, напомнил он о данных отчета. – Но как раз там их легко заметить.

Не сговариваясь, подошли к лифту, и Рита нажала кнопку вызова. Едва зашли внутрь, стали старательно оглядывать кабину. Камера нашлась. Новая. В одном из углов у самого потолка. Девушка могла поклясться, что слышит, как Рус от гнева и досады скрежещет зубами. Первый этаж.

Несколько метров от лифта до подъездной двери Рита прошла, как в тумане. Она понимала раньше: слежка продолжается. Но столь очевидное свидетельство грязной затеи Смирнова выбило почву из-под ног. Одно дело – читать об этом в отчете. Совсем иное – видеть и ощущать. И в такой момент.

Рус последний раз обнял девушку, и она отчетливо услышала признание, с жаром сказанное ей на ухо:

– Люблю тебя. Только тебя. Так люблю!

В каждом движении Руслана чувствовалось отчаяние, смешанное с желанием. Его губы снова прижались к волосам девушки, ко лбу… Казалось, молодой человек не выдержит, забудет об осторожности и поцелует со всей страстью. Но нет, сумел сдержать порыв.

Когда он осторожно отстранился, увидел: Рита дрожит, и это не из-за сквозняка, пробирающегося в щели подъездной двери. Глаза девушки медленно и бесцельно блуждают по холодным стенам. Она не может поверить в то, что услышала секунду назад.

– Марго, посмотри на меня, – Рус рукой приподнял подбородок Риты. – Ответь что-нибудь.

– Я тебя… – прервав фразу, девушка беспомощно схватила ртом холодный воздух, втянув его в легкие. – Жду, – наконец выдохнула она. Смелости на признание не хватило. – Возвращайся скорее.

– Вернусь, – низкий чарующий шепот на ухо, заставляющий трепетать. – Но тогда я захочу услышать другое слово из твоих уст.


Рита не помнила, как попала обратно в квартиру. Она прижалась к стене в прихожей и замерла, раз за разом прокручивая в голове признание в любви, голос Руслана, малейшие оттенки интонаций, с которыми лучшие слова на свете были произнесены. Такое сладостное пьянящее чувство… Хочется, чтобы время остановилось и можно было вспоминать эти слова целую вечность.

Когда эйфория стала отступать, в сердце вернулись боль разлуки, чувство беспомощности, одиночество. Хотелось плакать, но Рита не дала воли слезам.

Это был последний вечер, когда слова любви и счастье дали забыть о нестерпимой головной боли.

Со следующего утра, едва девушка открыла глаза после сна, непереносимая мигрень не просто преследовала ее, а поселилась в голове, причиняя страдания ежечасно, ежеминутно, ежесекундно, не давая о себе забыть ни на миг.