– Я убью за нее: тебе уже ясно, – видя ужас врага, усмехнулся Руслан, крепче сдавливая горло. – Хочешь жить? По глазам вижу – хочешь, – продолжал молодой человек, видя предсмертную панику, глядя, как лопаются сосуды в белках глаз Смирнова, как утекает по капле жизнь с синеющего лица.

Решив, что страх сделал свое дело и руки можно не марать, Руслан отпустил бывшего полицейского. Тот схватился за горло, судорожно хватая ртом воздух, хрипя и кашляя.

– Ты псих, – сипел он спустя несколько минут.

– Убирайся, пока я не передумал, – захлопывая ногой дверь автомобиля, ледяным тоном потребовал Руслан.

Смирнова не надо было уговаривать: мгновенно завел мотор, а в поднимающееся стекло успел крикнуть:

– Ты обо мне еще вспомнишь!

– Нисколько не сомневаюсь, – равнодушно отозвался красавец-брюнет вслед отъезжающему авто, выкинул пистолет в ближайший мусорный контейнер и, засунув руки в карманы брюк, направился к подъезду. Он почти выиграл битву, длящуюся полтора года. Почти. Осталось сделать последний ход, чтобы поставить мат Смирнову, Барсу и шайке журналистов. Мысль об этом заставила улыбнуться.

Сила не всегда залог победы, иногда залог победы – терпение. Молодой человек понимал это как никто другой. Но для большинства людей оставалось тайной, что тонкий расчет отнюдь не чужд бешеному нраву и рисковому поведению Руслана. Главное – соблюсти баланс между этими качествами.

Глава 29

Мысль присоединиться к Trap все больше и больше привлекала Маргариту, и спустя два дня она решилась.

Приехав в «Альфу» за час до начала занятий по вокалу, выяснила у сотрудников, где сейчас Артем, Леша и Петр. Ей указали на репетиционный зал: парни настраивали там инструменты. Рита глубоко вздохнула, легкая улыбка коснулась ее губ в предвкушении волнующих перемен в жизни, и девушка направилась к залу. В коридор из-за неплотно прикрытой двери пробивалась полоска света и отчетливо слышались голоса ее однокурсников. Судя по повышенным ноткам, они о чем-то спорили.

Рита поднесла кисть к двери, чтобы деликатно постучать, как вдруг услышала слова Петра, которые пригвоздили ее к месту, заставив замереть.

– Арт, все супер. Королёва – родственница Видича. Если станет нашей вокалисткой, он расстарается для нее. И раскруткой именно нашей банды «Альфа» займется в первую голову. А Гольдяшки пусть подвинутся и сосут.

У Риты от его слов внутри все оборвалось, к горлу подступил ком. То же гадкое чувство бессилия, ненужности, что она испытала, когда их дружбу предал Вадим. Так разбиваются иллюзии, вера в людей. Раз за разом, снова и опять, пока внутри в знак протеста или нежелания более выносить боль предательства что-то не очерствеет, не появится здоровый цинизм.

После предательства Вадима, подковерных игр в школе, хитростей и приспособленчества однокурсников в университете, тяжелой болезни на грани жизни и смерти для Риты как раз наступил переломный момент. Внутри нее что-то изменилось в считанные секунды, приняло неизбежные обстоятельства, желая сыграть в свою, только ей ведомую игру. Что толку лить слезы? Раз эта троица решила попользоваться ею, то она в долгу не останется: использует их сама, первая. Раз таковы правила жизни, шоу-бизнеса – да чего угодно – она сыграет по ним.

Артем не успел возразить другу: в зал, наполненный дневным светом, вошла Маргарита.

Петр и Леха стояли на тренировочной сцене рядом с инструментами (Лешка Карев замер около ударных, а Перов завис над клавишными), устремив на Риту взгляды и, по всей видимости, гадая, слышала ли она. Лицо Карева выглядело виноватым, в глазах Перова застыл вызов, а на губах – пренебрежительная усмешка. Артем стоял у сцены, вполоборота развернувшись в сторону вошедшей, и на чуть приоткрытых губах так и замерла фраза, которую он не успел донести до приятелей.

– Я согласна петь в группе, но только при выполнении вами определенных условий, – на весь зал возвестила Рита. И не дав одногруппникам опомниться, неумолимо продолжила:

– Хочу халявить в универе, как вы. Зачет, экзамены – автоматом. Посещения – свободные.

Артем попытался что-то сказать, но девушка жестом руки пресекла его попытку.

– И еще. Я хочу попасть после академа, через год, не к первокурсникам, а в прежнюю группу.

– Но это невозможно! – выпалил наконец Лебедев.

Рита улыбнулась, изумленно распахнув глаза.

– Артем, думаю, для твоей подруги папа расстарается, – в голосе обида смешивалась с горькой издевкой. Особый акцент девушка сделала на слове «подруга».

Не желая слышать еще что-либо, не желая больше ни секунды оставаться с парнями в одном помещении, Рита развернулась на каблуках и, едва сдерживаясь, чтобы не хлопнуть дверью со всей силы, вышла.

Первое-то условие было почти невыполнимо, а про второе и говорить нет смысла. Вернуться после академического отпуска в свою группу, которая к тому времени обгонит ее по учебной программе на целый год, – это из области фантастики. Рита была убеждена: парни ничего не сумеют придумать и станут кусать локти из-за своей неудачи. Ведь без Риты продвижение Trap в «Альфе» накроется медным тазом. Их чертовы амбиции разобьются о реальность.

– Она все слышала, – высказал общую мысль Лешка – юноша, слишком приземистый и широкий в кости, чтобы казаться привлекательным, к тому же невысокий.

– Я найду ее и поговорю, – Артем рванул к двери и вылетел в коридор. Но, оглядевшись, не нашел Риту.

Девушка спряталась в комнате, служившей кладовкой: небольшом помещении, заваленном разной мебелью, в котором пахло сигаретным дымом и пылью. Оно находилось всего через два кабинета от зала, где Рита только что предъявила однокурсникам ультиматум.

Плакать? Девушка считала это унизительным. Не хотелось признавать, как произошедшее больно ранило чувства, не хотелось, чтобы последствия очередного предательства снова выели рану в солнечном сплетении. Хотелось заснуть – прямо сейчас, моментально – а проснуться, когда переживания отступят. «В конце концов через год это не будет иметь уже никакого значения», – пыталась мысленно успокоить себя Маргарита.

Запах был таким удушливым и раздражающим, что девушка не удержалась и чихнула. Только вытянула из сумочки пачку бумажных носовых платков, взяв в руку один, как громко чихнула вновь.

– Вот ты где, – Артем нашел беглянку, прикрыв за собой дверь.

Кладовка в плохую погоду служила сотрудникам одной из курилок. К счастью, это помещение было самым непопулярным: тут нечасто кто-либо появлялся. Потому Рита его и выбрала, чтобы уединиться, подумать, успокоиться. Но ее все-таки обнаружили.

«А еще другом назывался», – со скорбью подумала она, глядя на Артема.

Юноша попытался приблизиться к Рите, которая забилась в дальний угол комнаты, устроившись на одном из столов. Но благоразумно остановился, когда девушка повернула голову в сторону и скрестила руки на груди, продемонстрировав позу «не желаю сейчас тебя видеть».

– Хочу извиниться за Перова, Рит. Он не о том думает. Я, к примеру, считаю…

– Мне твои извинения до лампочки, – передернув плечами, словно от холода, перебила его девушка. Не хотелось, чтобы Лебедев пустил в ход обаяние, наговорил комплиментов и она растаяла. Пусть все остается, как есть. Так честнее и проще.

Королёва решила не ходить вокруг да около, а говорить прямо. Должен же Артем понять, что она не шутила, объявив о своих требованиях.

– Если хочешь встать на одну ступень с Gold – чтобы на раскрутку твоей группы выделяли столько же времени и средств – тебе, как точно подметил Перов, нужна я. А я хочу… – Рита запнулась. Мысленно преодолела последний барьер между своими идеалами и правдой жизни, мысленно наступала на горло вере в людей. Наконец у нее вырвалось:

– Я жизнью рисковала и слишком многим пожертвовала, чтобы сохранить место в этом чертовом университете! – голос срывался на крик, кулак прижался к груди, пытаясь сдержать рвущуюся наружу боль. – А теперь я хочу получить диплом, как и вы, баловни судьбы, не напрягаясь.

– Сказал же, что это не в моих силах, – развел руками Артем, виновато потупив взор.

Но сейчас Рита была безжалостна и неумолима, потому надавила на слабое место однокурсника.

– Ты жаждешь славы. Сильно, слишком сильно – значит, можешь совершить для этого невозможное. «И откуда такие пафосные слова возникают в голове?» – подивилась девушка.

Плечи Артема ссутулились, он опустил глаза в пол – удар достиг цели.

– И ты не передумаешь? – без надежды в голосе спросил юноша.

– Ни за что, – совершенно искренне заверила Маргарита.

Когда он молча вышел в коридор и затворил за собой дверь, девушка облегченно вздохнула и прошептала:

– А я люблю музыку и хочу петь. Только и всего.

Плечи начали расслабляться, но затылок и шею ломило. Рита даже не догадывалась, в каком напряжении находилась во время диалога. Выдохнула и, прикрыв глаза, откинулась назад, ощутив спиной и правым плечом прохладу стены – единственное приятное ощущение за последние минуты. Ручка двери дернулась – Рита подскочила. Снова Артем? Но нет. На этот раз кладовку-курилку посетил другой незваный гость – Илья.

– Здорово! – отсалютовал рукой блондин.

– Ты здесь что забыл? – вместо приветствия Рита недоверчиво глянула, втянув голову в плечи.

Вместо ответа Инсаров извлек из внутреннего кармана пиджака блок дорогих сигарет. Другой рукой достал из кармана джинсов зажигалку, прикурил и, многозначительно поводив в воздухе зажженной сигаретой, прислонился к стене, указав глазами на окно. Рита не заметила, как потемнело на улице и пошел ливень. Вот чем объяснялось присутствие Ильи. А еще он наверняка слышал голоса из коридора, потому и выбрал именно эту комнату.

– Кого хороним? Кого отпеваем? – безмятежно поинтересовался молодой человек, казалось, сконцентрировав все внимание на свертке никотина между пальцами.

«Конечно, он все слышал. Как может быть иначе? Но тогда зачем он здесь?» – изумилась про себя Рита и горько усмехнулась одним уголком губ.

– Ты ж все понял.

– Не все, но многое, – не стал отпираться блондин.

– И? – протянула Рита, сверля Инсарова взглядом.

– Краткое содержание предыдущих серий. Перов хочет видеть тебя в группе не потому что ты такая замечательная, белая, пушистая… Пардон, не о том… Я хотел сказать, не из-за твоего приятного тембра голоса, большого диапазона, мощного вокала, а из-за родственных и не очень связей. Малышку мучают логичные подозрения: «А не пригласил ли Лебедев меня в группу из-за ген. продюсера «Альфы», ведь быть впереди всех так заманчиво для этого парня? И ему не столь важно, как…» Но я снова увлекся. А в отместку моя малышка выкатила требования из разряда «хоть лбы расшибите, а все равно у вас ни хрена не выйдет». Что я упустил?

– Что подслушивать под дверью – мерзко! – почти прорычала Рита.

– Давай оставим в покое мои недостатки, коих все равно не счесть, – самодовольно ухмыльнулся блондин и едва слышно добавил самому себе:

– Значит, все так и было.

Гнев переполнил Риту настолько, что хотелось соскочить со стола и врезать этому самодовольному индюку ногой по щиколотке, вот тогда бы он пошутковал. Но ее остановила фраза:

– Хм, думаю, из тебя выйдет толк, – тон Ильи сразу стал каким-то задумчиво-серьезным. – Рита, – добавил блондин через короткую паузу.

Глаза девушки расширились от изумления. Хотелось ущипнуть себя и проверить, не сон ли это. Не птенец, не Ритка, как обычно, а Рита. Что-то новое.

Блондин небрежно стряхивал пепел в ближайшую массивную пепельницу и о чем-то размышлял, то и дело касаясь подбородка рукой, между пальцами которой зажата сигарета.

– Если захочешь отомстить им или создать проблемы, только скажи Видичу. Он умеет быть жестоким, – Рите на мгновение показалось, будто в голосе Ильи проявились нотки гнева. «Нет, не показалось», – подумала она, увидев, как Инсаров сжал кончик сигареты до побеления в пальцах. «Это из-за меня?»

– Не захочу, – Рита внимательно наблюдала.

Илья чуть мотнул головой, будто отгоняя от себя какую-то непрошеную мысль или эмоцию, и выразительно повел плечами: мол, поступай, как знаешь.

– А насчет Лебедева… – задумчиво протянул он, созерцая потолок, – парень все сделает, так что готовься.

– К чему? – не поняла Рита.

– Как говорится, будьте осторожны с желаниями: они могут сбыться. Петь в группе готовься, – последнюю фразу Илья произнес резче, глянув девушке прямо в глаза, да так пронзительно, что она поежилась против воли. Инсаров затушил окурок в пепельнице и покинул комнату.

Рита уставилась в закрытую дверь, мало что понимая, но пытаясь свести ощущения воедино.

Вдруг, враз, перестал посмеиваться, не оскорбил, назвал по имени и вроде бы даже разозлился на миг. Только не на нее, а из-за нее. «Когда такое было? Что с ним вообще?» Странное чувство не отпускало: словно ее наконец приняли.