Мужчина наклоняет голову, что-то шепчет над маленьким Чили и, наконец, распрямляется во весь рост и поднимает глаза. Из окна уже пробиваются первые лучики солнца, путаясь в волосах стоящего с младенцем на руках мужчины. У него мои глаза и, вообще, он очень похож на меня. Те же брови, нос и скулы, губы мне вот достались от папы, а так не видела бы в воспоминаниях Фира своего отца, то вполне приняла бы этого мужчину за него. А дальше яркая вспышка и мужчина с младенцем исчезают.

Вот Чили, уже вполне взрослый домовенок, приносит клятву верности все тому же мужчине, и тот ее принимает, и произносит его имя. Мне ничего не слышно, но и без этого можно хорошо прочитать по губам: ЧИЛИ.

Вот в большом зале стоят две дюжины домовушек, четыре молодых эльфийки, и одна эльфийка, уже не молодая и юная, как остальные, но и старой ее не назовешь никак, все они стоят возле двух золотых драконов и о чем-то порыкивающих. Еще минута и уже перед ними не драконы, а все тот же мужчина, только уже как-то повзрослевший и возмужавший, где-то на висках у него иногда уже пробивается седина, но так же, как и эльфийку, его никак нельзя назвать старым, и женщина, как две капли воды похожая на мою мать. Те же волосы, глаза, нос, скулы, также кривит губы и даже те же жесты. Мужчина подходит к ней и треплет по макушке, потом целует в лоб, и они вдвоем поворачиваются к подошедшей эльфийке. Та обнимает девушку и тоже целует в лоб. Потом, они втроем поворачиваются к ожидающим их домовушкам и эльфийкам. Все они опускаются на колени, и начинают приносить клятву, как я поняла, уже девушке. Я замираю, и сердце пронизывает боль. Что вот такого общения я лишилась. Это ее отец или дед, но он ее любил так, как никто, так, как меня, наверно бы, любили родители. Хотя, чего мне жаловаться, у меня всегда были Фир и бабушка, и любили они меня никак не меньше, но сердцу все равно, ему все равно хочется хоть на миг познать, вспомнить как это – руки отца и объятия матери.

Вот мужчина и эльфийка лежат на зеленой траве, держась за руки. У них совсем нет ауры… они мертвы… как же так получилось? … Возле них стоят Чили и девушка, и оба плачут, а возле дерева метрах в десяти, стоят остальные домовушки, у всех глаза на мокром месте.

Девушка вдруг проводит руками над телами своих родителей, и вместо них остается цветной и яркий песок. Поднявшийся ветер уносит его прочь, развевая по всему миру. А в следующую секунду, вслед за исчезнувшей парой, исчезают и домовушки с девушкой. Вот остров, пустой, необжитый. Нет ни одной тропинки, невидно даже предполагаемого прохода в зарослях возле пляжа. Девушка стоит по-щиколотку в воде и рассказывает что-то домовушкам. А потом подзывает Чили и начинает уже ему давать указания, и когда он с домовушками исчезает, она выходит на берег. Садится и начинает горько плакать. В руках у нее вдруг появляется платок, и Чили сзади подходит и укрывает ее плечи теплым пледом. Вот, уже привычный мне вид острова. Девушка бежит, смеясь, а за ней бежит парень, когда он ее, наконец, поймал и начал что-то рассказывать, я смогла его рассмотреть. Красивый. Очень красивый и глаза у него необычного цвета – зеленые с золотыми лучиками, и они очень добрые. Совсем как у профессора Люмьера. Доброта льется прямо изнутри. А потом мужчина достает два браслета. В каждом дракончик держится за свой хвостик, обвивая, кажется, какую-то веточку. Рассмотреть подробнее не удалось. Девушка зовет Чили и он появляется перед ней, и протягивает какой-то прозрачный нож. Они разрезают руки как я когда-то с Фиром и прежде, чем соединить, надевают эти браслеты. В следующий миг, у них уже нет ран. Только такие же, как у нас с Фиром татуировки…

Вот девушка рожает близнецов, мужчина с добрыми глазами мечется за ширмой, а с девушкой сидят и помогают домовушки.

Вот уже в зале три дракона, и домовушки приветствуют взрослых близнецов, как когда-то и их мать.

Вот близнецы сражаются с кем-то. Война. Большое поле и куча воинов. Кто с кем сражается, я так и не смогла понять. Было противно на все это смотреть, противно и страшно.

Вот близнецы разделились в бою и один погибает. Второй к нему бросается, но уже слишком поздно, и не помочь. Его золотые глаза уже невидяще смотрят в небо, их небо…

Поднимается вокруг огненный вихрь, почти идентичный тому, что устроила я не так давно в пещерах…

Вот остров, выживший и очень постаревший близнец, стоит и грустно смотрит на небо, это уже привычный мне остров – с границами и мерцающей дымкой защиты над головой, а еще шепотом. Даже тут, сквозь чужие воспоминания я его слышу…

К нему подходит молодая девушка, эльфийка, и что-то говорит, но близнеца не трогают совсем ее слова. Он как-то отрешенно улыбается, гладит ее по голове и уходит на берег. Чили появляется неожиданно и как когда-то его мать, так же укрывает и его теплым пледом. Но не уходит. Садится на берегу недалеко от хозяина, и так же, как и он смотрит в небо. К утру, второй близнец уже был мертв, а с острова исчезли замок и домовушки во главе с Чили.

Как сквозь туман я видела дальше, как девушка, разговаривавшая с близнецом чуть ранее, нашла его, как хоронила под его любимым деревом, как просила вывезти ее с острова хранителя, отдав ему все, что было, оставив только небольшое колечко, что подарил ей парень. Потом, как с трудом родила, красивую маленькую девочку, а дальше все закрутилось. Мальчики и девочки, братья и сестры, большие и маленькие, семью, но все – все, абсолютно все умирали, так и не дожив даже до двухсот лет. Никто из них так больше не попал на остров – истинно их дом, больше не было дракона, больше не было у Чили шанса, служить его господину или госпоже…

И вот, наконец, я увидела свою мать…

Увидела, как она спасалась от какого-то сумасшедшего мага…

Увидела, как повстречала отца, и как он ее спасал…

Увидела, как она родила меня…

Увидела, как Чили надеялся, что она-то станет драконом, она сильна и мужа выбрала истинного…

Увидела, как они скрывались от диких, направляемых все тем же сумасшедшим в лесах…

Увидела, как отец принял решение спрятать маленькую меня у Фира…

Увидела, как Чили разрывался от противоречий, то ли последовать за моей матерью, то ли продолжить наблюдать за мной…

Увидела, как он провожал грустными глазами дом, в котором осталась я…

Увидела, как родители создали иллюзию, что вот я с ними. Как долго бежали и скрывались, уводя мага от дома Фира…

Увидела, как они попали в хитро расставленную ловушку…

Увидела, как они сражаются из последних сил…

Увидела обреченность в их взгляде, и осознание смерти…

Увидела себя, сидящую на коленях у Фира и магический вестник, последний, сплетенный из их совместных сил, все еще сияющий, хоть и бледно, в то время как его создатели давно уже лежат где-то в одной из пещер мертвыми…

Увидела радость, гордость и небывалое горе на лице домовушки, когда я обратилась…

Увидела надежду, когда подошел Линнар…

Увидела радость и суету, появившуюся на острове с моим оживлением…

Увидела нас с Фиром глазами домовушки, грязных, оборванных, в пропаленной местами одежде и воняющих чем-то совсем непотребным…

– Все нормально, Фир, ему ты можешь верить, ему, и остальным его семи домовушкам…

– Кьяра…

– Потом…

Я повернулась к Чили и спросила:

– Тот мужчина, что тебя забрал? Что с ним и его женой стало?

– Предали… король людей подсыпал яд. Его жена умерла, а он последовал за ней, не захотев без нее жить. Король хотел остров, нас он приглашал, чтобы заключить договор и спрятать там якобы своих людей. Но он не рассчитал, остров – он живой, ему нужны драконы, он не подчинится никому, кроме них. Когда мы их нашли с молодой госпожой, они были уже мертвы…

– Почему была война… куда делись родители близнецов?

– Они, они и есть остров. Они провели обряд, их души соединились с островом. Отец защищает и не подпускает к острову чужих, а мать, она и есть сама суть острова, она любит своих детей, защищает, растит, шепчет. Это ее голос мы все слышим, госпожа.

– Война… – напомнила я Чили.

– Все та же, госпожа… остров. Им не давал покоя наш остров… теперь они объединились все против драконов.

– Почему она ушла?

– Кейлиан, она не смогла тут остаться. Ведь именно остров, как она считала, забрал ее любимого Терима, он последовал за братом, их духи едины. Умерев, Дакут стал на защиту острова наравне со своим отцом, и Терима тянуло к нему. Он любил Кейлиан, но его связь с братом была всегда сильнее всего…

– Те дикие и маг… что шли по следу родителей, – тут Фир очень напрягся и прищурился, – они… они погибли?

– Нет, они продолжают искать тебя, маг призывает все больше и больше диких из других закрытых миров… ему нужна твоя кровь, он считает, что она ему откроет дорогу на остров, и подчинит остров его воле…

Фир устало сел на кровать, а я боялась пошевелиться. Из-за меня столько диких, из-за острова, все гибнут из-за острова…

– Но он же уже был здесь, попадал на остров…

– Да, случайно, у него получилось. Кени и Нинея узнали про него, и решили связаться с ним, вот он и добрался сюда по связи. Они, конечно, испугались и закрыли тут же канал, но расположение острова ему уже стало известно.

– Но почему… почему они… – все-таки смогла произнести я.

– Госпожа, более пяти тысяч лет на острове не было драконов. Хранители его присвоили. Им, как и остальным расам, присуще тщеславие и гордыня, и последние три сотни лет, они пытались сломить духов защиты, и самого острова…Они поняли, почувствовали вашу магию… и поняли вашу кровь… они не давали клятву, но их сдерживал остров от причинения именно вам вреда… погиб бы хозяин, вы бы последовали за ним… а с вашей помощью, думаю, они хотели сломить духов, и пустить на остров мага и диких, но я не уверен, я не смог их прочитать…

Так мы в тишине простояли еще какое-то время… никому говорить ничего не хотелось. У каждого из троих были свои тяжелые мысли.

– Госпожа, господин, если я вам больше не нужен, я бы предпочел удалиться, все-таки быт еще не совсем налажен.

– Да, конечно, иди, – пробормотала я.

– Ужин будет через полчаса. Есть какие-то предпочтения сейчас или вас устроят ваши любимые блюда?

– Нас все устроит, – выдохнул как-то совсем устало Фир, и Чили почти удалился.

– Стой, Чили, подожди. Ты ничего не ответил про детей, какая школа?

– Школа хранителей. Все, кто попадает на остров, обязаны закончить ее, и преклонить колени перед нашей госпожой и господином на ее защиту. Они все, по окончанию, являются вашими хранителями и вассалами.

Я смотрела на этого домовушку и, как говорила Марина, обалдевала. Как нельзя более емко, по-другому и не опишешь. Школа меня доконала, это была последняя капля…

Ладно, с дракошей я уже почти смирилась и даже то, что из-за острова столько смертей было – тоже, даже Фир в качестве любимого мужа, почти не напрягал, нужно, конечно, все обдумать еще, но вот так чтоб, ой-ой-ой, то нет. А вот новая информация… хотелось подойти к стенке и побиться головой, может тогда что-то пойму. Я посмотрела на Фира, кончики его ушей покраснели, и иногда подергивались. Бедный мой эльф, так скоро можно нервный срыв заработать, с воспалением мозгов.

– Ладно, Чили, давай тогда поговорим завтра с утра и еще принеси нам покушать что-нибудь и побыстрее.

– Да, господин.

Из тяжелых мыслей о наших делах, меня вывел эльф, обняв.

– Кьяра, не бери так все близко к сердцу. Давай ты мне покажешь, что видела, а потом обо все поговорим. Тебе станет легче, одно горе на двоих легче, чем, если одному горевать…

Как и просил Фир, я ему все показала, что видела, и что чувствовала. А в конце, просто ревела уже, уткнувшись в него носом.

– Ну, вот, поплачь и станет легче.

Через минут десять я окончательно успокоилась. Легче особо не стало, но пришло какое-то безразличие и усталость. Фир меня отправил мыться, а сам стал располагаться в комнате и встречать ужин.

В ванной я ненадолго замерла возле зеркала. Там отражалась теперь совершенно незнакомая мне девушка. Она была старше, мудрее, какая-то совсем другая. Черты лица стали более выразительными, волосы теперь были абсолютно седыми, хоть и не такими длинными как в том видении, а еще глаза. Они больше не были просто золотого цвета или как-то так. Теперь в них все время плескалось расплавленное золото, что пробуждало ассоциации с каким-то хищником, а не девушкой. Фигура вытянулась, и теперь казалось, что состояла я из одних только мышц. Нет, почти ничего не поменялось, но теперь никто бы не решился ко мне подойти даже в темноте и в подворотне. От меня просто расходились волны опасности и предупреждения. А еще косички… они теперь ярко выделялись, и на них образовались новые бусины, и ленточки. Как все это странно. Теперь, вот так смотря на себя в зеркало, я видела черты всех своих предков. И разрез глаз мамы и того, старого первого дракона, и вечно вьющуюся прядку, как у одного из близнецов, и маленькую родинку, как у ставшего стражем острова второго…