Передо мной теперь стоял истинный Правитель одной из самых скрытных и сильнейших рас – лунных эльфов, сильнейший от сильнейшего, как и гласит легенда…

– Кьяра, сейчас все очень серьезно. Ты сейчас отправляешься на остров и отправляешь сюда демонов, и почти всех стражей, также призываешь всех хранителей на остров, всех своих хранителей, и тоже отсылаешь ко мне, оставь только молодых, остальных всех пошлешь ко мне. Сама сидишь на острове и не высовываешься.

– Но, Фир… – опять начала закипать я.

– Послушай, это не потому, что я не доверяю, или тебя от чего-то ограждаю, там, сейчас существа нижнего мира, и они замыкают пентаграмму, я их чувствую, но у них нет сильного, с кого бы выпить магию. Пока они не замкнут круг – существа не войдет в силу. А сейчас ты, как обратившийся дракон – сильнейшая. Они нас сметут, только почуяв тебя, а так есть шанс их отправить обратно. Ты же понимаешь… И еще, мышонок… я не знаю, как все получится, но если меня не будет через сутки, остров вместе с драконом должен исчезнуть, пока Чили не подтвердит твою силу и не позволит выйти в мир. Ты поняла? Обещай мне, слышишь, обещай мне сейчас!!!

– Фир… я не могу… ты же знаешь…

– Кьяра, позволь мне… это мой долг, ты моя половинка… поверь в меня… поверь Кьяра, сейчас речь идет не только о тебе и мне. Если те монстры из лабиринта вырвутся – они сметут все, я не уверен, что и остров их остановит… прошу… поверь в меня…

Мне было тяжело это произнести:

– Хорошо… я все сделаю.

– Я тебя люблю, моя золотая девочка, – прошептал Фир и крепко меня поцеловал. – Жди меня… а сейчас, иди… иди, любимая…

Стражей и Киша я оставила с Фиром.

А на острове сделала все, как и говорил мой эльф.

Да, возможно, я сейчас и была сильнейшей в мире, но я прекрасно понимала, что я младенец, по сравнению с тем же даже Юзефом или Максимилианом, сила сейчас не главное, им нужен опыт и удача, но как же сложно оставить его там, одного…

Волноваться за него тут, сидя в безопасности, ожидать вестей и молиться всем известным богам, за его жизнь…

Глава 32

Когда я всех оправила, мы с Чили и молодыми хранителями, стали готовить лазарет. Ведь прибудут раненные. Мы очень надеялись, что прибудут, что у нас будет шанс им помочь.

А еще я все время слышала имена, голос острова все время шептал все имена моих хранителей, а громче всех имя Фира, чувствовала нервозность Киша. Погода тоже волновалась. Остров заволокло тучами и начал накрапывать дождь, не переходя в ливень, но и не прекращаясь. Первые раненные поступили, не прошло и часа…

А потом, Фир попросил открыть остров для страж, чтобы помощь могли получить не только хранители. Чили исчез, и вскоре вновь появился, открывая проход для наших стражей…

А потом хлынул поток: люди, эльфы, гномы, орки, тролли, почти всех из них переправляли стражи на остров.

Также были и адепты Академии, почти всех я знала лично… Выживали не все, почти половине помочь не мог даже остров…

Чили старался не подпускать меня к чужим, помня о моем даре, и мне доставались только свои хранители, но и то, что я читала у них, было более чем достаточно, чтобы от беспокойства не находить себе места. Если бы не обещание, данное Фиру, я бы уже давно была там, помогая моему эльфу, чем только смогла бы…

Уже почти утром Чили пришел ко мне.

– Госпожа… там страж доставил девушку… она… в общем, она, скорее всего, не выживет… она была вашей подругой… – сказал он совсем тихо, опуская глаза.

Я вскочила.

Подруга!?!?! У меня всего было три подруги за всю мою жизнь: Луника, Марина и Лика. Лика уехала со своим мужем куда-то в долину, Луника, о ней я уже почти восемь лет ничего не слышала, она осталась там, в деревне, в старой жизни, да и не могла она быть тут, оставалась Марина, но не может быть, она бы не полезла, не полезла…

Я сорвалась с места и побежала в зал.

Это действительно была Марина. Ее аура еле светилась, но она еще была жива. Я кинулась к ней.

– Марина, Марина, посмотри на меня, Марина…

Говорить она почти не могла, сил у нее не было, но и мыслей мне было достаточно.

«Правильно, что спрятал, нечего ей видеть ад…»

– Кьяра, – еле слышно прошептала она. – Прости меня… прости, подружка… и за ребят… и за парк… и за эльфа… и за мысли… за все… прости… пожалуйста, прости…

Слезы текли, не останавливаясь, и я никак не могла остановить рыдания.

– Ну не плачь… он вернется… для тебя он сделает все… и вернется всегда…

Тонкая струйка крови побежала у нее изо рта.

– Чили, Чили! Помоги ей! Помоги ей!

– Я не могу, госпожа! Простите… не могу…

– Я могу, госпожа, – неожиданно из-за спины вынырнул довольно потрепанный Терин. Его торс был перемотан, и на голове виднелась повязка, закрывающая левый глаз.

– Ну, так спасай! – крикнула я на него.

– Не все так просто, госпожа. Вы же знаете, что у демонов нет души, я могу взять половину ее души, и взамен она получит половину моих сил. Ей хватит, чтобы выжить, но она будет привязана ко мне до конца жизни моей или ее, без разницы. Душа живет, только когда едина.

– У вас, случайно, нет общих корней с эльфами? – прошипела я. Этот обряд мне как один напомнил то, что мы творили с Фиром. – Она станет твоей женой?

– Нет, госпожа, она станет мне душой, а я ее телом. Нам не обязательно быть вместе, но нам уже не выжить будет один без другого, если не будем встречаться хоть раз в год, – опустил он голову.

– Согласна, – прошептала еле слышно Марина, ее аура почти погасла, она почти мертва.

Почти через час доставили Юзефа и Максимилиана.

К ним в память я влезла по самые уши. Мне было все равно, что они подумают и узнают. Мне нужна была информация о Фире, чтобы окончательно не сойти с ума, а эти двое, могу поспорить, не отходили от него ни на шаг.

Фир был ранен, но продолжал сражаться и руководить своей армией. И где только взял? Но самое главное – он был жив.

А ближе к обеду все закончилось. Остров успокоился и перестал шептать, говорить и кричать имена хранителей.

А потом, появились они. В центре стоял Фир, по бокам его были два тингу, все вымазанные в крови, но по-прежнему продолжая порыкивать на все и всех. Вокруг них собрались около десятка демонов, и около полусотни призрачной стражи.

– Мы победили, мышонок, – сказал мой герой, и рухнул бы вниз, не поймай его демоны.

– Чили!!! Чили!!! – бросилась я к нему.

– Да, госпожа!!! Не волнуйтесь, он просто устал, – и уже стражам. – Перенесите его в спальню.

– Госпожа, у него несколько ран, Терин принесет вам нужные травы и мази, вы уж сами, прошу, у нас столько раненных. А с ним все в порядке, не волнуйтесь…

Меньше чем через несколько минут, мы уже оказались в наших покоях, и я стала срезать с него одежду дрожащими руками. Фир, действительно, был в порядке. Нет, конечно, он был ранен, но не серьезно, по сравнению с тем, что мне довелось увидеть за последние часы, то он был, вообще, здоров. Четыре глубокие царапины на правом плече и три на животе, и почти все тело в ушибах и синяках, не в счет. Конечно, они будут долго заживать, как уже выяснилось, магически их не залечить, да и шрамы останутся. Но он жив и даже невредим. А то, что выглядит как мышонок, попавший в лапы кошке, ну очень большой кошке, то ни в счет. Он жив!!! ЖИВ!!!

Промыв осторожно раны, и наложив на них аккуратно мазь, и перевязав, укрыла Фира теплым одеялом и села рядом.

Вот сейчас, сидя рядом и зная, что уже все закончилось, что вот он, мой любимый, моя половинка, моя жизнь, лежит живой и невредимый, хоть и без сознания, и тихонько дышит, принесло небывалое облегчение, и с запозданием наступившую истерику.

– Ну, знаете, госпожа, где ваша совесть? На меня спихнули более трех сотен раненных, да еще и с вами возиться, – бурчал Чили, подходя ко мне и укрывая подрагивающие плечи пледом.

– П-п-прос-с-сти-и-и-и Чи-и-и-или-и-и-и, – прорыдала я.

– Вот, выпейте, молодая госпожа, – подсунул мне домовушка что-то в чашке.

Я выпила, и почти сразу же почувствовала туман в голове и сонливость.

– Ну вот, так правильно, госпожа, нечего слезы лить, все хорошо. Вот так вот, сюда, ножки, ручки, вот сейчас я укрою вас и господина. А утречком проснетесь, господин рядом, он все расскажет и успокоит вас. А сейчас спите, дитя мое. Все закончилось, все хорошо. Вот, молодчинка. Спите, госпожа, – последнее, что я услышала, что сказал домовушка, уходя и прикрывая тихонько дверь. А за дверью привычно, чуть мерцая, стояли шесть призрачных стражей.

– Глаз не спускать с обоих, и до вечера не выпускать из комнат, – проворчал главный домовой эльф, проходя мимо. – Пришлю с утра им еду. Да и к ним никого не вздумайте пускать. Им побыть вдвоем надобно, – улыбнулся он по-доброму, и пошаркал вниз, где его ждали раненные демоны, мечущиеся в панике домовушки, и ужасно любопытные, еле живые маги, впервые попавшие на остров, и так и норовящие сунуть куда-нибудь свой нос.

«Ну, ничего, скоро, совсем скоро, я смогу их отправить с острова, и мы опять заживем как раньше: госпожа, господин, и маленькие дракошки, школа хранителей и замок непосед».

Как и предполагал Чили, от всех магов он умудрился избавиться в течение недели, отправляя их, как только тем становилось лучше, в Академию.

Хранители отправились обратно в школу, а их родители, родственники, навестив своих чад и узнав их успехи, отправились по домам.

Чили был счастлив. Единственное, что его огорчало, так это отъезд молодых господ. Госпожа Кьяра и господин Фирантеринель изъявили желание вернуться обратно, в Академию. Правда, всего на каких-то полгода. Пока госпожа не окончит ее, но все равно, старый домовой эльф очень за них переживал.

На острове из чужих, осталась только странная девушка, не из этого мира – Марина, но она принесла клятву госпоже и господину, и с удовольствием помогала Чили, как только выздоровела полностью.

Утром я проснулась от того, что меня очень аккуратно целуют и раздевают.

– Фир…

– Это тебе снится… только сон…

– Не хочу сон, – прошептала я. – Хочу взаправду…

– Ну, хорошо, пусть будет взаправду, ненасытная ты моя, – хихикнул эльф.

– Угу, – потерлась носом об его шею.

А дальше были поцелуи, объятия и невероятно нежный Фир…

А потом мы лежали на террасе, куда Фир вынес с помощью магии широкую кушетку, укутавшись в теплый плед, грелись горячим отваром шиповника, и говорили, говорили. Заходить в помещение не хотелось. Казалось, что если хоть одно из слов будет произнесено там, то оно там и останется, а так, тут все слова подхватывает ветер и уносит, унося с собой также все переживания, горечи и боль последних событий.

Фир мне все рассказал.

И как побежал будить адептов, пока я отправляла к нему подмогу: хранителей с демонами.

И как, неожиданно, стали появляться во дворе Академии эльфы, гномы, орки и тролли, все маги, а также отправленные мной хранители.

Оказывается, что они пришли к Максимилиану, почувствовав нового Владыку.

Рассказал, как хранители и стражи, сразу же окружили Фира, не позволяя никому из прибывших приблизиться к своему господину.

Рассказал, как эльфы стали оспаривать его руководство и, вообще, обвинять.

Рассказал, и как им пришлось становиться на колени, когда Фир снял морок.

Рассказал, как взламывали вход в лабиринт, и как, почти сразу же погибло около полусотни, и потом много было раненных, которые умирали, так и не дождавшись помощи.

Рассказал, как он додумался отправлять раненных на остров. Ведь тут у них есть хоть какой-то шанс, а там, они просто умирали, поднимаясь зомби в ряды противника.

Рассказал, как они, наконец, пробились сквозь лабиринт, кишащий монстрами, к пентаграмме. И что там увидели.

Рассказал все ужасы, которые пережил, увидев всех профессоров в пентаграмме, мертвыми. И главного заводилу – ректора, который с какой-то сумасшедший улыбкой пытался убить последнего – профессора Люмьера, и как вокруг него носится призрачный страж девушки, защищая и не давая пробиться к профессору.

Рассказал, как ректор выпустил из пентаграммы последнего зверя, и как тот с ними играл, загоняя и прикусывая, но не убивая.

Рассказал, как им удалось с помощью Марины, достать ректора, после чего зверь ослаб, и тогда они уже загнали его в ловушку и убили.

Рассказал о том, что очень боится за меня, и еще не рожденных детишек, ведь так и не ясно, был ли ректор сам, или еще остался кто-то за ним, кого они пропустили, да и, вообще, мотивов ректора они так и не узнали. Как-то было не до душевных бесед, когда тобой хотят закусить.

Рассказал, как увидел глаза профессора Люмьера, и узнал всю его жизнь.

Рассказал, как умирал с улыбкой на губах, у него на руках пришедший в себя декан менталистов, и как благодарил его, и радовался своей смерти.