Двэйн заметил, как при последних словах вздрогнула девушка и испуганно посмотрела на его супругу, как будто действительно выискивая это сходство. У Дэйзи была классическая внешность благородных леди: тонкая кость, светлые волосы и глаза, аккуратные черты лица. А вот это уже интересно и требует отдельного разбирательства, даже если кто-то из лордов сделал ребенка служанке, шансов получить такую внешность очень мало. Надо будет поднять документы за последние лет двадцать и проверить, не из похищенных ли она.

* * *

Я смотрела на девушку, ожидая ее ответа, у нее, кстати, оказался весьма приятный голос, правильная речь и никаких дефектов дикции, то есть уже хорошо. А если нанять учителей, то через полгода из нее выйдет вполне достойная леди.

– Я согласна, впрочем, моего же согласия и не требуется, – хмыкнула девушка, немного освоившись и расслабившись после сообщения о том, что ничего неподобающего ей предлагать не будут.

– Ну что ты, милая, выбор у тебя есть: или костер, или замужество, – я решила сразу обозначить место Дэйзи, чтобы она не считала себя незаменимой. Девушка на вид неглупая, но мириться с ее гонором я не собиралась, еще не хватало вносить раздор в наш дом.

– Я все поняла. Когда свадьба? – хмуро произнесла она.

– На зимних праздниках, вероятно. Тебе еще многому предстоит научиться до этого. Пару недель поживешь у нас, а после удочерения переедешь к моим родителям. Но если мы с тобой найдем общий язык, то, возможно, останешься у нас практически до свадьбы. Но это предложение ты оценишь только после того, как познакомишься с маркизой Монфри, – улыбнулась я, но в это раз нормально, а не как полагается истинной леди. – Дорогой, у нас же где-то было изображение принца, думаю, надо показать его Дэйзи. Девушке будет приятно узнать, что ее будущий муж молод и хорош собой.

– Отличная идея, милая, – обрадовался Двэйн, поднялся с дивана и вышел, думаю, в свой кабинет, вряд ли он носит миниатюрное изображение принца с собой.

– Но вы почему-то его не выбрали, – буркнула вполголоса Дэйзи, когда за Двэйном закрылась дверь.

– Зачем мне красавец принц, которого я совершенно не знаю, когда рядом любимый человек?

Вопрос был риторическим и ответа не требовал, девушка хотела что-то на это сказать, но тут вернулся Двэйн.

– Вот, можешь оставить изображение себе, нам с супругой оно без надобности. Любимая, я перехватил Джеймса и сказал ему, что бы обед Дэйзи отнесли в приготовленную ей комнату, служанка стоит за дверью, ждет, чтобы ее проводить. Тебе еще нужно что-то ей сообщить?

– Нет, все остальное подождет до завтра, пусть девочка отдыхает, – я старалась не рассмеяться, Двэйн как-то странно себя вел.

Дэйзи довольно быстро соскочила с кресла и вышла из библиотеки.

– Может, надо было дать какие-то инструкции прислуге? – спросила я, когда супруг меня перехватил у двери и не дал выйти из комнаты следом за девушкой.

– Я уже дал, не переживай. Я так по тебе соскучился, – муж обнял меня, целуя щеки, глаза, нос. – Солнышко, пойдем в спальню?!

– Двэйн, что происходит, ты прямо сам не свой? – немного отстранилась от него.

– Значит, идем в буфет, – вздохнул супруг.

– Зачем? – не могла я взять в толк.

– Там вся посуда хранится, бить удобнее будет, – усмехнулся Двэйн.

Не знаю, что отразилось на моем лице, но муж рассмеялся и поцеловал меня.

– Извини, Анна. Мне и правда некуда было пристроить эту девушку. Это всего на две недели, не больше. Хочешь, ты с ней даже не увидишься? Тебе же неприятно, что она здесь?!

– Двэйн, мне неприятно, что ты со мной даже не поговорил. Ты мог узнать мое мнение до того, как привел чужого человека в дом. А против самой девушки я ничего не имею.

– Прости, любимая, но все никак не привыкну, что некоторые решения теперь мы должны принимать вместе, – Двэйн все так же не выпускал меня из кольца своих рук. Улыбался, заискивающе хлопая ресницами, это смотрелось так уморительно на его лице, что я не выдержала и рассмеялась.

– Я люблю тебя, – произнес он, приподнимая меня.

– А я люблю тебя, – все еще улыбаясь, ответила ему. – Ты меня в спальню собрался нести?

– Зачем? Когда у нас еще библиотека не опробована.

– Двэйн, только дверь закрой!

– Нет, и пусть кто-нибудь только войдет, уволю без выходного пособия! – весьма громко сказал он, шуршание за дверью подтвердило, что лишних ушей в доме хватает.

– Нет, я точно уволю парочку-другую, уже в собственном доме слова лишнего произнести нельзя, – прокомментировал супруг, но я не дала ему и дальше развивать эту тему, обняла руками за шею и поцеловала.

Глава 13

На следующий день я с помощью посыльного вызвала портного для Дэйзи, написав ему в записке, чтобы он захватил с собой готовые платья и белье для юной, хрупкого телосложения девушки. Что ж, надо отметить профессионализм портного: он, помимо заказанных, захватил еще множество нужных вещей. Я решила, что трех платьев и сопутствующих им деталей одежды, как-то нижнее белье и обувь, для девушки на первое время хватит, а остальной гардероб пусть ей приобретают мои родители. Раз уж мне приданое не светит, то стоит экономить семейный бюджет.

Дэйзи с хмурым видом сносила все примерки и подгонки платьев, а потом, когда господин Ларье отбыл со своими помощницами, столь же хмуро терпела, пока Надя приводила ее волосы в порядок. Но результат стоил тех жертв, Дэйзи в нежно-розовом платье с рюшами, в облаке золотистых волос была олицетворением мечты любой матери, именно такими они хотят видеть своих юных дочерей. Примерно это из меня всегда пыталась сделать маман, что ж, надеюсь, в плане внешности Дэйзи ей понравится.

– Дэйзи, только не надо хмуриться, ресницы немного опусти, взгляд в пол, подбородок наоборот повыше, спину прямее. Привыкай к мысли, что ты скромная, наивная девушка. Жаль не нашлось корсета твоего размера, он превосходно держит осанку, – сказала я девушке, видя, что она почему-то недовольна своим отражением.

– Неужели вам все это нравится? – буркнула Дэйзи, разглядывая себя в зеркале.

– А что тебя не устраивает? Ты красивая, платье тебе идет, весь этот ворох рюшек скрывает нескладность фигуры. Ты наконец-то похожа на девушку, а не на мальчика-подростка.

– Но почему розовый?! Не люблю этот цвет! – девушку явно передернуло. Надо же, у нас с ней сходятся взгляды, хотя я не любила розовый только на себе, на других он мне даже нравился, скажем, на Дэйзи он очень приятно смотрелся.

– Я могла бы сказать, что дареному коню в зубы не смотрят, – девушка покраснела и потупилась, – но все же объясню. Ты же обратила внимание, что все платья были светлых тонов? Это потому, что сейчас лето и так модно в нынешнем сезоне в высшем обществе. А среди девушек, достигших брачного возраста, но не представленных ко двору, требования к одежде еще более жесткие. Платья могут быть бежевого или розового цветов, любого оттенка, декольте почти отсутствует, при наличии короткого рукава к платью обязательно прилагается накидка. В общем, никакого открытого тела и ярких цветов, считается, что юность уже украшение девушки и ей незачем еще больше подчеркивать свою красоту. А бежевый цвет тебе совершенно не идет, он сливается с кожей, вот поэтому тебе придется носить розовый.

– Теперь твоя очередь объяснять, почему ты так не любишь этот цвет, – я улыбнулась, глядя, как Дэйзи скривилась от моих слов.

– Когда я была маленькая, недалеко от нас жила зажиточная семья. У них было две девочки, мои ровесницы, они всегда ходили чистенькие и аккуратные, а по праздникам надевали розовые платьица. Однажды я подговорила друзей, и мы обкидали их грязью. Помню, как мать их утешала, говорила, чтобы они не плакали, что она им купит сладости, а нас надо пожалеть, ведь мы такие злые дети потому, что у нас нет родителей. Но это неправда, у меня был отец и сейчас есть. Кстати, он тогда впервые меня выпорол, с тех пор я не люблю розовый цвет.

– Понятно, обычная детская зависть, причем не столько к розовым платьям, сколько к тому, что у тех девочек была мама. Я ведь правильно поняла, тебя воспитывал отец? – я с интересом наблюдала, как в Дэйзи борется желание высказаться, видимо, по природе своей она не привыкла скрывать свои мысли.

– Моя мама умерла, когда мне было три года, а отец у меня замечательный, он любит меня за двоих, так что у меня не было повода для зависти, – вскинула голову девушка, кого-то неуловимо напомнив этим движением.

– Отец все равно не сможет заменить мать для ребенка, хотя бывают такие мамаши, что лучше бы их не знать. Кстати, твой отец, наверное, волнуется, переживает, почему бы тебе не написать ему письмо? Только не пиши в нем ничего такого, что ты желала бы скрыть от посторонних, потому что письмо надо будет дать прочесть милорду.

Девушка, обнадеженная вначале, от моих слов расстроилась, не знаю, что она хотела сообщить отцу, возможно, он был последней надеждой выбраться из этой западни. Мне хватило пробыть с Дэйзи несколько часов, чтобы понять: она не прониклась пониманием, что на нее свалилась огромная удача. В девушке я видела только желание сбежать, вернуться обратно в свой мир. Странно, в основном бедные девицы и не только бедные мечтают выйти замуж за принца, причем все они уверены, что принц обязательно будет красивым и добрым. Зачастую же, из-за погрязшего в разврате высшего общества, принц, в свои двадцать с небольшим лет, наверняка окажется пресыщенным, избалованным женским вниманием или того хуже, прочно зависящим от запрещенных веществ.

– Леди Рибианна, вы не знаете, Борн выжил? – замялась Дэйзи.

– Борн – это твой жених? – становится понятным, почему девушка не рада предстоящей свадьбе с принцем, видимо, она все же влюблена, но не признается в этом.

– Нет, он мой друг, он пытался меня защитить, но тот человек пырнул его ножом, а потом случилось то, что случилось, – девушка обреченно вздохнула, нервно ежась.

– Я спрошу у милорда, возможно, ранение твоего друга было неопасным, и он выжил, – попыталась я утешить девушку.

– Миледи, к вам пришли посетители, – зашел в гостиную Джеймс, вид у него был бледноват, но полон решимости. – Их придется принять.

– Дэйзи, ты писать умеешь? – девушка кивнула, озадаченно переводя взгляд с меня на дворецкого. – Хорошо, писчие принадлежности и бумагу ты найдешь в библиотеке, можешь написать отцу письмо. А я пойду, посмотрю, что у нас за гости такие, которых обязательно надо принять.

– Джеймс, так кто у нас там и почему такие тайны? – спросила я у дворецкого, когда мы вышли из гостиной.

– Священники, двое. Не хотел этого говорить при девочке, миледи. Незачем ее пугать.

– Почему пугать? – я не совсем понимала, почему все боятся церковников. Видимо, потеря памяти – это не всегда хорошо.

– У девочки магический дар, это вас есть кому защитить, миледи. А девочку сразу заберут в монастырь, если обнаружат ее способности. И ваше покровительство ее не спасет, среди женщин редко встречаются даже зачатки дара.

– И понятно, и нет, но думаю, сейчас не время это обсуждать. Не будем заставлять святых людей ждать, – улыбнулась я скромно и застенчиво, как полагалось молодой жене.

Вот с таким выражением на лице я вошла в приемную залу нашего особняка. Как интересно, почему-то я думала, что все священнослужители мужчины, но из двух присутствующих одна была женщиной. Хотя это можно было понять только по волосам: у женщины они были в два раза длиннее. При моем появлении они не встали со своих мест. Еще один повод удивиться, но мое знание религии оставляло желать лучшего, поэтому я просто проигнорировала их неуважение ко мне.

– День добрый, господа, что вас привело в мой дом? – реверансов и поклонов делать не стала, да и неудобно как-то, ведь они сидят. Так что присела напротив них в свободное кресло. Судя по бледному виду Джеймса и нервно подергивающемуся глазу у священника, ошибок я наделала уже массу.

– Дочь наша, мы принесли к тебе в дом слово божие, возрадуйся! – провозгласил дядька, даже не представившись. Женщина затянула заунывную молитву, из которой я не поняла ни слова.

Все это походило на спектакль для одного зрителя, и им была я. И все бы ничего, возможно, меня бы даже проняло, если бы я хоть что-то понимала. Вон Джеймс явно не в своей тарелке, из бледного стал красным, как если бы оказался свидетелем чего-то непотребного. Я же, как могла, сохраняла спокойное выражение лица, хотя самой хотелось выкинуть этих шутов на улицу. Наконец молитва закончилась, а мужик подозрительно на меня покосился, не знаю, какую он реакцию ожидал увидеть, но отсутствие вообще какой-либо, его очень озадачило.

– Дочь наша, разве не счастлива ты, что в твоем доме прозвучал священный язык? Разве не испытываешь ты благоговение перед таинством, свершившимся пред тобой?

Я впала в задумчивость: как ответить на всю эту бредятину и не попасть опять впросак? Ссориться с церковниками нам было не с руки, с ними даже король старается держать вооруженный нейтралитет. Почему-то мое молчание очень обрадовало священника, и голос его стал мягче и проникновеннее, женщина меж делом опять затянула какую-то не то песню, не то молитву. Этот монотонный речитатив отдавался головной болью, а черты лиц священников поплыли.