– Леди Диолан, а не подскажете, сколько лет исполнилось вашему сыну? – решила нанести последний удар.

Кто-то скажет – подло, возможно так и было, но ведь я действовала для ее же блага. Страх затмил разум женщины, она почему-то думает, что все обойдется и не может понять, что своим молчанием приведет себя на эшафот. Графиня сначала побледнела, потом покраснела, резко села на кровати, продемонстрировав нам с Двэйном кружевную сорочку весьма фривольного вида.

– Убирайтесь вон! Я вам ничего не скажу! – крикнула вдова.

– Так уж и ничего? – улыбнулась ей, меня притворный гнев женщины не волновал. Я подошла ближе к кровати и тихо продолжила: – Ему же лет пять? И похож он на своего настоящего отца, я о вашем покойном муже.

Леди Диолан сжалась, ужас, что она прятала внутри, вырвался наружу, ее затрясло.

– Одного не понимаю: почему вы сразу после рождения ребенка не пошли к королю?

– Мне не дали бы дойти с ребенком даже до храма, – прошептала женщина, тревожно оглядываясь по сторонам. – Вы не понимаете, это страшный человек, он ни перед чем не остановится.

– Вы о вашем управляющем? – так же тихо поинтересовался Двэйн, осторожно отодвигая меня в сторону от не совсем адекватной графини.

Она опять вздрогнула, кивнула, а потом резко вскочила на кровати, вопя:

– Я ничего не знаю! Можете меня пытать, но мне нечего вам сказать! Злые, жестокие люди! – а потом резко упала лицом на подушку, заливаясь рыданиями, но во время всей этой истерики в глазах у женщины проскользнул холодный расчет.

Ясненько, кто-то весьма достоверно изображает сумасшествие. Я посмотрела на мужа, ища подсказки у него. Он молча подхватил меня под руку и повел на выход, где мы почти столкнулись с охранником.

– Вызовите для леди врача, пусть захватит с собой успокоительное, – отдал распоряжение супруг.

До его кабинета мы не разговаривали, подумав немного, я пришла к выводу, что тот спектакль графиня устроила не для нас, а для тех, кто мог подслушивать.

– Анна, ответь мне, с чего ты взяла, что ребенок леди Диолан законнорожденный наследник? – раздраженно спросил муж, едва мы переступили порог его кабинета. – Или ты опять забыла мне что-то рассказать?

– Нет, это был экспромт, основанный только на логике. Понимаешь, странно, что графиня оставила ребенка. В основном бастардов отдают на усыновление, если их не признает ни один из родителей. Я еще могу допустить, что графиня надеялась выйти замуж за графа Тронси, тогда он, вероятно, признал бы их общего ребенка. Но он больше полугода числился женихом Элеоноры, по идее вдова должна была определиться с судьбой сына. А ведь она собиралась сама еще выйти замуж, то есть ей ребенок мешал. Да и не похожа графиня на заботливую мать, вывод: мальчик ей для чего-то был нужен. А раз граф Тронси отпал, остается только бредовая идея, что малыш законный наследник. Подозреваю, она собиралась его объявить таковым после свадьбы Элеоноры и графа. Этим она отомстила бы им обоим, ведь все состояние перешло бы ее сыну, а она бы при нем стала опекуншей. Видимо, Элеонора как-то об этом узнала, отсюда и ее желание разорвать помолвку. Но убийство все равно не становится в общую схему. Я не вижу в нем смысла.

– Солнышко мое, – обнял меня супруг, – мне бы хотелось, что бы в следующий раз ты посвящала меня даже в самые бредовые идеи.

– Но это сегодня повезло, шансов, что повезет и в другой раз мало. А то напридумаю для тебя идей и буду потом глупо выглядеть, когда ни одна не подтвердится.

– Я уже мечтаю, чтобы ты ошиблась, а то скоро я буду глупо выглядеть на твоем фоне, – рассмеялся Двэйн, чмокая меня в носик. – А если серьезно, то всем свойственно ошибаться, и ничего страшного в этом нет. Знаешь, у меня по штату полагается аналитик, но этим никто не хочет заниматься. Мужчинам подавай работу, связанную с опасностями, а бумажки вызывают у них зевоту. Не хочешь попробовать? Будешь ездить со мной, работать полдня, а в обед я тебя буду отвозить домой?

– Конечно, хочу! – обрадовалась я возможности вырваться из дома. – А можно мне свой кабинет?

– Я думал поставить тебе стол здесь, – обвел он рукой свободное пространство у окна. – Но раз ты хочешь отдельный кабинет, придется упразднить комнату отдыха. Пойдем, покажу.

Он сдвинул портьеру на стене, за которой пряталась дверь, а за ней было пустое помещение, небольшое и светлое.

– И как ты тут отдыхаешь? – улыбнулась я.

– Никак, на работе отдыхать мне некогда. Ну как? Пойдет для кабинета? Завтра здесь уберут и поставят мебель. Думаю, вот сюда поместится диван, – улыбка у мужа вышла такая предвкушающая, что я не выдержала и рассмеялась.


Так что с недавних пор я не скучала. Особых успехов на следовательском поприще у меня пока не было, но никто их и не ждал. Мне кажется, Двэйн это придумал, чтобы вытащить меня из дома, а может, ему спокойнее, когда я рядом.

– Миледи, разрешите войти? – просунул голову в дверь секретарь мужа. – Вы просили принести отчеты за прошлый год.

– Надеюсь, вы принесли только нераскрытые дела, Кирк? – улыбнулась я молодому человеку. Кирк покраснел и нервно покосился на смежную дверь, которая вела в кабинет Двэйна.

– Конечно, миледи. Может, вам помочь их разобрать, я мог бы давать необходимые пояснения, ведь все эти дела мне приходилось читать, – секретарь неловко замялся.

Я видела, что его гложет любопытство, что ему самому интересно покопаться в старых делах и посмотреть на них свежим взглядом. Мне бы тоже не помешал помощник, но не хотелось подставлять Кирка. Двэйну очень не нравится, когда рядом со мной крутятся мужчины. Но что делать? В его ведомстве нет женщин, а поднимать тяжелые пыльные папки или самой ходить за ними в архив, он тоже не разрешал. Но я нашла компромисс. Просто оставляла обе двери открытыми и предупреждала, что Кирк временно будет занят.

– Хорошо, Кирк, вдвоем мы быстрее их просмотрим. Предупреди милорда и оставь двери открытыми, чтобы услышать, если кто-то войдет в приемную, – секретарь был неглуп и понимал, для чего я оставляю открытыми двери. Но он даже не улыбнулся, сохраняя невозмутимый вид.

– Как вам будет угодно, миледи, – склонил он голову в поклоне и вышел.

– Солнышко, я слышал, вы с Кирком собираетесь разобрать незакрытые дела прошлого года? – на плечи мне легли горячие ладони супруга. Я уже привыкла, что он передвигается практически бесшумно, но все равно вздрогнула.

– Двэйн, ты опять меня напугал, – вскинула голову, чтобы посмотреть на мужа снизу вверх.

– Прости, милая, забываю, что ты не моя подчиненная. Привык так проверять работу своих служащих, – Двэйн улыбнулся мне, наклонился и поцеловал. – Анна, меня вызвал король, впрочем, как и всех министров. Надеюсь, это незапланированное совещание не продлится долго. Но в случае чего я оставлю распоряжения Кирку, если не дождешься меня, он выделит тебе охрану, чтобы сопроводили тебя домой. Хорошо?

– Хорошо, но я тебя подожду, – прижимаясь щекой к руке мужа, сказала я. – Ты лучше распорядись, чтобы мне сюда обед принесли.

– Милая, но совещание может затянуться до вечера, ты точно не устанешь? – пальцы супруга взялись разминать мои плечи, тепло и нега потекли по мышцам.

– Ну, если ты мне пообещаешь сделать массаж не только плеч, – лукаво улыбнулась Двэйну.

– Ваше слово для меня закон, леди, – склонился супруг в шутовском поклоне и совсем не шутя приник к моим губам. – Люблю тебя.

– А я тебя.

Двэйн ушел, а мне предстояло заняться интересным, но утомительным делом. Очень утомительным, если судить по количеству папок, которые заносил Кирк.

* * *

Герцог Варрийский не любил шумные сборища, это касалось не только балов, но и совещаний министров. Всё, что эти старые и не очень маразматики обмусоливали в течение нескольких часов, можно было решить за четверть часа. Но лорду по долгу службы приходилось присутствовать на этих сборищах. Кстати, не лишним будет понаблюдать за своими новыми родственничками. Если герцог Анзорский ясно дал понять свое отношение к браку Двэйна и Анны, то маркиз Монфри, как истинный дипломат, ускользал от разговора на эту тему. Не то что Двэйна интересовало мнение тестя, просто ему хотелось ясности и определенности. Поскорее бы уже удочерили Дэйзи, тогда хоть козней родителей Анны можно будет не опасаться.

Двэйн не был мстительным, если бы он старался унизить каждого, кто распускал о нем дикие слухи или устраивал другие мелкие пакости, то ему бы не хватало времени заниматься своим делом и жизнью. Но есть вещи, которые нельзя оставлять безнаказанными, которые нельзя прощать даже близким родственникам. У Двэйна из родственников остался только кузен, и хоть августейший брат был весьма своенравным, но он никогда не переходил границ, мстить ему было не за что. А вот для родителей супруги Двэйн приготовил сюрприз, который они запомнят на всю оставшуюся жизнь, потому что никому не позволено обижать Анну.

Губы герцога слегка растянулись в коварной усмешке, сидящий напротив него министр торговли побледнел и покрылся крупными каплями пота. «Ай-ай, какие мы впечатлительные», усмехнулся про себя Двэйн, ставя галочку в голове, чтобы проверить этого типа. Кажется, придется подключать Анну, сам Двэйн плохо разбирается в финансовых махинациях, а вот у его малышки это получается превосходно. Вспомнив о жене, Двэйн заскучал еще больше. А еще возникло беспокойство, как она там? Вряд ли ей что-то грозит на территории его управления, но всегда есть место случайности.

После совещания он не остался на обязательный банкет, а поспешил к супруге. Подходя к кабинету, он издалека услышал многоголосый шум. Он ожидал чего угодно, но никак ни того, что увидел. Двэйн оперся плечом на дверной косяк и с улыбкой наблюдал, как Анна учит следователей правильно и грамотно заполнять документы.

– … виноват он сам» и как вы это прикажете понимать, господин Ларан? Это же вы писали? – распинала Анна молодого следователя.

– Ну, а кто виноват, если баронет напился и упал в реку? – не понимал парнишка.

– Вот так и надо было написать: баронет N выпил лишнего, не удержался на коне и упал в реку, в результате чего утонул. А у вас «в утоплении баронета виноват он сам», в утоплении какого баронета? Он что, еще кого-то утопил перед тем, как утонул в реке?

– Нет, миледи, – промямлил Ларан, остальные же присутствующие заржали.

– Это не смешно, господа, а очень грустно, потому что почти в каждой папке есть похожие казусы. Порадовал только господин Строн, примите мое восхищение, редко встречаешь бумаги в таком идеальном порядке, – супруга улыбнулась лучшему следователю управления, всегда хмурому, с тяжелым взглядом, которого боялись даже ярые каторжники. Сейчас выглядел смущенным, старательно пытаясь задавить довольную улыбку. Так, пора распускать эту теплую компанию.

– Добрый вечер, господа. Вижу, вы не скучаете?! Господин Ларан, как продвигается дело о краже фамильных драгоценностей леди Элоизы? А может, господин Строн уже нашел убийцу леди Элеоноры? Дорогая, именно этот человек, которого ты так хвалила, топчется на одном месте, – Двэйн понимал, что в нем говорит обычная ревность, но слова уже были сказаны, и оставалось поддерживать образ дальше.

– Правда? О, тогда у меня к господину Строну столько вопросов. Можно, он завтра покажет мне дело? – взгляд у Анны был такой просящий, что Двэйн не смог ее отказать.

– Конечно, любимая. А сейчас все свободны.

Откланявшись и пожелав герцогу Варрийскому и его жене приятного вечера, следователи покинули кабинет.

– Может, сходим куда-нибудь поужинать? – обнял он наконец-то супругу.

– Но мне надо переодеться, не могу же я прийти в приличное заведение в пыльном платье? – прильнула к нему Анна.

– А в неприличное?

– Это в какое? – брови у жены изумленно приподнялись.

– Увидишь, ну что, пойдем?

– А пойдем, но если ты решил затащить меня в какой-нибудь бордель, пеняй на себя, – рассмеялась Анна и погрозила ему пальцем.

– Солнышко мое, разве я похож на самоубийцу? – целуя в очаровательный носик, произнес Двэйн. – Пойдем, думаю, тебе понравится.

* * *

Домой мы возвращались поздно, в закрытой карете, с трудом сдерживаясь, чтобы от поцелуев не перейти к чему-нибудь большему. Вечер вышел просто замечательным. Двэйн привез меня в чайхану. Она была не совсем в традиционно восточном стиле, в нее женщин пускали. Также в традиционной чайхане не подавались спиртные напитки, в этой же для представителей других вероисповеданий делали исключения. Но это было не самое интересное. Меня поразило внутреннее убранство: посередине зала была небольшая сцена, а вокруг нее располагались отдельные альковы. Внутри низкий широкий диван, так, чтобы удобно было возлежать, много подушечек, столик, кальян, шелковые яркие занавески. Да всего и не перечислишь, в общем, красота и роскошь, мне даже неудобно стало за свой довольно скромный вид.