– Оль, ты что, хочешь взять его себе? – поинтересовалась я, глядя, как она тискает повизгивающего от удовольствия малыша.

– Конечно. Ему же тысячи лет! Он уникален! Бесценен! Где я ещё такого найду… Папа позеленеет от зависти… – почёсывая волчий животик, Ольга повернулась ко мне.

Увидав искорки смеха в разноцветных глазах, я закрыла рот и тоже улыбнулась. Тирада о двинутых на всю голову древностями и редкостями вампирами так и осталась непроизнесённой. Ольга уже не походила на ходячего мертвеца, что меня не могло не радовать. Смотреть, как страдает друг, и знать, что ничем не можешь помочь, было невыносимо.

Собрав скромные пожитки, мы объяснили Северу, чего хотим от него и его пушистой подруги. Нежить Хладного нас уже не пугала. По сравнению со своей хозяйкой, ледяные великаны и призраки казались не страшнее стада овец.

Обнюхав кусок ведьминого платья, волки посовещались, только так я и могла назвать их поведение, и бросились вперёд. Волчонок ехал у Ольги за пазухой и с любопытством смотрел на маму с чужим здоровенным серым дядей и рыжей тётей, рыскавших по камням. Мы пошли следом.

Серые тени, низко склонив головы, прочёсывали побережье. Нам оставалось только ждать. И надеяться.

Прошло пару часов. Мы медленно продвигались вперёд. Направление вчера мне всё же удалось выяснить, но ответа на вопрос «где Киннан?» я так и не нашла. Ольга вздрагивала каждый раз, когда Север замирал или ускорял бег, словно почуял след. Невольно задумаешься, как страшно любить… Неправда моя. Не любить, а потерять любимого.

Я остановилась. Ходьба по скользким камням доставляла одни мучения. Чудесные снегоступы пришлось снять – по камням в них не наскачешься, чувствуя себя коровой на льду, я ползла по берегу не быстрее улитки.

– Всё! Привал. Не могу больше, – виновато буркнула я.

Ольга кивнула, ссадила волчонка на землю и закопалась в сумке в поисках походных сухарей. Вейр, приложив руку козырьком, как капитан на мостике корабля, оглядел море и лес.

– Или мне кажется, или впереди что-то есть, – он махнул рукой туда, где за изгибом тонкой береговой линии над полосой леса висело низкое сверкающее облако, сливаясь с макушками ледяных сосен.

– Это должно быть там, я должна была раньше сообразить, – охрипшим голосом прошептала Ольга. – Там морские пещеры в скалах. То, что видела ты… только пещерами и можно объяснить. Земля и лёд – страшная сила, сквозь которую не каждый пробьётся. Там нет солнца. Там её безраздельная власть.

Я сомневалась, что только пещеры являлись причиной неудачи наших с Вейром поисков. Под землёй видение тоже работало, хоть и слабо, но глухую, мёртвую тишину толщей земли не объяснить.

– Тогда вперёд. Лучше уж сразу ведьме в пасть, чем ждать и бояться, – вздохнула я.

Похрустев сухарями и сделав по глотку Ольгиного напитка, мы двинулись дальше. Волки метались по берегу, сужая кольца. Сойдясь вместе, остановились и повернули головы к нам. След был взят.

Последний изгиб берега, поворот, и мы, осторожно пробравшись по огромным скользким камням, будто разбросанными злобным великаном, вышли к пещерам. Провалы мрака рваными ранами зияли в огромной каменной стене.

Мерно шумели волны, вздымая ледяное крошево, сияло солнце, отражаясь от морской сини, и где-то там, в лазурной дали, за пределами царства льда, летело облачко птичьей стаи. Мы переглянулись. Вейр вооружился арбалетом, Ольга спицей. Я тряхнула кистями рук, активируя кольца, и мы дружно двинулись следом за Севером, который уже исчез во мраке чёрной дыры. Нет, я всё-таки надеру ему уши… Когда догоню.

* * *

Я ожидала всего, чего угодно. Скелетов в шкафах, сосулек ростом с дерево, ледяных летучих мышей размером с быка, даже разъярённую Хладу, в конце концов, но не эту мирную, домашнюю картинку. Нырнув следом за Вейром в длинное узкое горло, я прошагала, дотрагиваясь руками до каменных сухих стен сотню шагов, протиснулась в узкий проем и вывалилась на сухой, чистый песок огромной пещеры. Чадили факелы, горел костёр и булькал котелок, разнося по пещере аромат рыбной похлёбки. Север сидел перед темноволосым мужчиной, стоявшем у костра. Неизвестный обернулся.

По таким лицам взгляд обычно сперва скользит, не останавливаясь. Затем возвращается. Снова и снова. И уже не отвести глаз. Теперь я понимала Ольгу. И Хладу, чтоб ей икнулось до печёнки. Именно так я себе и представляла древних легендарных королей. Седая прядь в темных волосах и тонкий шрам на щеке лишь подтверждали, что шрамы и седина украшают мужчину. Настоящего мужчину. Скромная куртка на широких плечах казалась королевской мантией, небрежно обрезанные волосы лежали такими мягкими волнами, что любой модник-эльф позеленеет от зависти. Ему не нужно было прилагать усилий, чтобы выглядеть королём. Он им и так был.

Вейр вцепился в моё плечо стальными пальцами, словно мне могло взбрести в голову броситься на шею к незнакомцу, огласив своды пещеры радостными победными воплями. Вот ещё… От общения с Хладой и серая мышка превратится в злобного пасюка. Лёгкое облачко пробежало по благородному открытому лицу, карие глаза остановились на Ольге, замершей посреди пещеры. Помедлив, она сделала неуверенный шаг вперёд.

– Я знаю Вас, леди? – глубоким, приятным голосом спросил Киннан.

Глава 23

В которой герои героически воюют с Хладой


Ольга промчалась к выходу. На месте Хлады я бы сейчас поостереглась показываться ей на глаза.

Киннан проводил её безмятежным взглядом, посмотрел на нас:

– Прошу к столу.

Ни тебе удивления, ни вопросов, откуда мы свалились на его голову, будто в Хладном лесу от гостей скрыться некуда. Сама невозмутимость. Странный мужчина… Вейр подошёл к хозяину пещеры, представился, представил меня, уселся на бревно, вынул до боли знакомый фолиант и углубился в чтение, словно был дома в кресле у камина с бокалом вина. Киннан, отвесив мне поклон, попытался облобызать мою ручку, которую я поспешно спрятала за спину. Улыбнувшись, да так, что я чуть не начала Ольге завидовать, он занялся ухой вместе с Севером. Мне иногда думалось, что небесные чертога в представлении Севера – огромная кухня маньяка-охотника. Вейр искал невесть что в книге Жрицы, подруга не возвращалась, а я ломала голову, что делать. Бедная Ольга, из огня да в полымя.

Вейр, пролистав книгу, поднял голову. Судя по лицу, он мечтал о розгах, ремне или топоре.

– Что? – не выдержала я.

– Хлада – воин Жрицы. Здесь, – он потряс томом, – был раздел, посвящённый ей.

Я посмотрела на истерзанные листы, на Вейра, развернулась и пошла к выходу. Ну да, признаю, я дала маху, но что мне тогда, в библиотеке, надо было сначала прочитать, вызубрить наизусть, а только потом спасать друга? Да и языка, на каком был написал томик, я не знала, я знала лишь одно – заклинания, арканы, что хранит этот том, несут страшную опасность и угрозу миру. Что же касается леса… Если бы в книге было хоть что-то стоящее, от Хладного давно бы уже камня на камне не оставили. Хотя, судя по чуме, кто знает, может, он и прав. Черные, как отъявленные скупцы, тряслись над своими драгоценными тайными знаниями. Не знаю, чем и как он расплатился с Ольгой, что она отдала том ему. Вампирша на мои расспросы только улыбалась, а Вейра я и спрашивать не собиралась, все одно не скажет, только поднимет бровь, да одарит взглядом сиятельного аристократа, узревшего таракана в бокале вина.

Я понимала, что он сорвал на мне разочарование, напряжение и горечь последних дней, но легче мне от этого понимания не стало.

Я подошла к Ольге, она так и не повернула головы. Волчонок возился на коленях, насторожив ушки. Подруга сидела на валуне, гладила малыша, смотрела на море и была далеко.

Я села рядом. Мерный шум волн успокаивал, навевал сон. Если к вечеру не уберёмся из леса, сон станет вечным.

– Мы что-нибудь придумаем, – тихо сказала я.

– Нечего придумывать, – отрезала Ольга. – Думаю, выход один – убить тварь.

Так просто. Убить. Убить бессмертную.

– Как?

– Пока не знаю, но заклятие с Кина иначе не снять.

– Не уверена, – я пожала плечами. Глянула на подругу и осеклась.

В разноцветных глазах полыхала ненависть. Мне стало жутко. Ольга пойдёт на всё, чтобы рассчитаться с соперницей, погибнет, но отомстит. Её не отговорить, не успокоить. Передо мной сидел вампир, который за оскорбление плату возьмёт только кровью.

– Ты подожди немного, попытаюсь узнать, что могу, – я слезла с камня и побрела назад.

Обитатели пещеры и в ус не дули, что прекрасная половина компании немного расстроена и вне себя. Киннан крутил в руках арбалет Вейра, Север и волчицы разлеглись у костра, колдун пробовал уху. Сверкнув серыми глазами, Вейр чуть склонил голову, лёгкая улыбка тронула губы:

– Ну, как? Перемыли нам кости?

– Твои кости и голодный пёс есть не станет.

Он ухмыльнулся. Как же, извинится их колдунское высочество, жди!

Я тронула за плечо Ольгину зазнобу.

– Чем могу помочь, леди?

– Это я могу помочь, – задумчиво ответила я, не опуская руки с его плеча и прислушиваясь к себе. – Мне надо осмотреть Вас.

– Я не болен.

– Мне лучше знать, – отрезала я, выведенная из себя упёртыми и нездоровыми на головы мужчинами. Один другого краше!

Киннан пожал плечами:

– Как будет угодно. Что я должен делать?

– Стоять смирно, – я прикусила губу.

Пальцы закололо острой болью, душная тёмная сила сдавила грудь. Стоять с ним рядом было тяжело, невыносимо. Заклятие есть, причём заклятие неимоверной силы. Вот только какое, один Всевидящий знает. Зажмурилась и, не касаясь пальцами, просмотрела ауру.

Алмазная гранёная нить толщиной с волос опутывала сердце, ребра, обжигала холодом. Ведьма знала, что делает. Снять не получится. Мы даже вывести его из лесу не можем. Если тронуть, даже просто попытаться, Киннан умрёт. Ольга права. Не знаю, поможет ли смерть Хлады, но это единственная возможность его спасти. Почти безнадёжная, отчаянная, но другого выхода у нас нет.

Мы переглянулись с Вейром. Слова были не нужны. Тяжёлой поступью надвигался вечер.

– Где твоя… – я замялась.

Киннан смотрел на меня.

– Жена, любовница, женщина, ведьма беловолосая, – разозлённая до ёжиков, рявкнула я.

Непонятное смущение, даже робость, когда я смотрела в его ясные, чистые глаза, заставляла нервничать, словно передо мной не самый обыкновенный мужчина, а неземное существо, которое как-то даже неловко спрашивать, спит ли оно иногда с женщинами.

– Хельга будет вечером. Вы с ней знакомы?

Я досчитала про себя до десяти. Досчитав, пересчитала снова. Пора приводить в чувство подругу и придумать хоть какой-нибудь план, пусть самый плохонький. От мужчин толку нет. Один на книги надеется, другой свято уверен, что «Хельга» само совершенство. Времени на страдания и обиды нет. Я решительно прошагала к выходу, пробежала коридор и шагнула на берег. Солнечный луч-предатель ослепил, укрыв мелькнувшую тень. Я вскрикнула.

Подруга только поворачивала голову, когда тигрица прыгнула. Огромный белоснежный зверь снёс Ольгу со скалы, размазал по камням. Клубок сплетённых тел покатился по берегу. Я ударила. Свет и тьма подбросили в воздух врагов, слившихся в смертельных объятиях. Оскаленная морда с глазами аспида, взмах лапой, один, второй, маска ненависти на белом лице Ольги, дикое рычание, хруст шейных позвонков. И тишина. Страшная, оглушительная.

Я никак не могла проглотить комок, застрявший в горле. Сухими глазами, ещё не поняв разумом, но, уже осознав беду сердцем, онемев, смотрела, как каменное острие, скользкое от крови, победно торчит к небу. Серая шуба вмиг намокла багряным, густым, пятно растекалось, ширилось.

Словно в страшном, тягучем, медленном сне, зверюга вскочила, замахнулась. Я подняла руки, крикнула. Те слова, что веды никогда не должны произносить вслух. Силы утроились, удесятерились, питаемые яростью, горем и отчаянием.

Тигрица встряхнулась, сделала пару шагов, пошатнулась и упала. Лапы разъехались, глаза тьмы угасли. Не навек, не навсегда. Смешение сил не позволит смертному проклятию убить тварь.

Жаль.

Меня толкнули в спину, подхватили, затрясли:

– Ты как?

Никак.

Ольга казалась странно маленькой, худой, это изломанное тело не могло быть Ольгой. Голова поникла на вывернутой шее, разноцветные глаза закрыты навек. От таких ран даже вампиру не оправиться. Вейр молча прижал меня к себе, глядя куда-то за спину. Я обернулась.

Киннан стоял у входа в пещеру. Смотрел.

Смотрел на Ольгу, не отрывая карих глаз. Подошёл, провёл рукой по коротким светлым взъерошенным волосам, щеке, губам. Подхватив бережно на руки, снял с каменного копья, встал на колени с ней рядом. Посидел, закрыв глаза, тряхнул головой и встал, сжав побелевшие пальцы.

Вокруг него возникала дымка. Серо-зелёный, еле различимый ведовскому взгляду туман клубился, рисовал причудливые изменчивые картины. Взмах медвежьей когтистой лапы, оскаленная морда рыси, глаза совы. Разверстая ужасная волчья пасть, огромный клюв орла, размах черных крыльев. Тени множились, растворялись, исчезали, чтобы родиться вновь, ещё более чёткими, ясными. И злыми. Киннан произнёс одно слово. Гортанное, чёткое. Древнее. Стая теней, сорвавшись с цепи, взвыв, кинулась на тигрицу. Зверюга покатилась, упала в море. Рой теней окутал тело, отшатнулся от свинцовой воды, завис в воздухе.