— Вы не думаете, что сегодня нам следует побыть дома? — с сомнением спросила она однажды. — Ведь я как-никак экономка, а на этой неделе нас все вечера не было.

Ши отмахнулся от всех ее сомнений.

— Вот именно, милая, экономка, а не нянька. И во всяком случае, Мэтт занят по уши и счастлив, как жаворонок. Люди ему нужны, только когда он неважно себя чувствует, и тогда, уж поверьте мне, он сразу даст нам знать.

Он также весьма разумно заметил, что одним прекрасным утром может вдруг узнать, что его снова «бросают на Донегал», так что в их интересах — заготавливать сено в погожие дни.

Закружившись в этом безумном вихре развлечений, она за всю неделю вряд ли обменялась с Дугласом и парой слов.

В этот вечер она случайно наткнулась на него около клиники.

— Дуглас, — смущенно сказала она, — я хотела вас спросить. Ничего, что мы с Ши так часто уезжаем? Ваш отец почти каждый вечер остается один.

— Нет, не остается, — сразу ответил Дуглас. — Мы с Джеральдиной обычно заглядываем к нему. Во всяком случае, сейчас он настолько хорошо себя чувствует, что за ним не требуется ухаживать. — Именно это говорил и Ши. — Так что все в полном порядке, — добродушно заключил он. — Я сам только рад видеть, что вы получаете удовольствие. Ши необходим отдых. Грубо говоря, он ради нас все кишки себе выматывает. Мне очень приятно, что у него есть возможность расслабиться.

— Боюсь, я не слишком продвигаюсь вперед с… ээ… пшеничным полем.

— А, это! — рассмеялся он. — Никто и не рассчитывал, знаете ли, что вы отнесетесь к этому серьезно. Забудьте об этом.

Без всякой разумной причины от этих слов повеяло холодом.

— А что именно? — спросил Ши несколько позже, когда она набралась смелости сказать ему, что у нее есть свои планы на вечер. — А, ткать. Вам действительно хочется?

Ей действительно хотелось. Этим утром она закрепила последние нити пряжи на деревянных колышках основы. Теперь ей следовало их снять и перенести на станок, а это никак не сделать без посторонней помощи. Ши, как всегда покладистый, согласился помочь и после обеда перенес все принадлежности в мезонин.

— Милости прошу, — дружелюбно сказал Дуглас, открывая дверь. — Кладите, куда хотите, мне не мешает. Возможно, я вернусь раньше, чем вы закончите. Если нет, сами управитесь. Вы знаете, где что находится. — Он ушел на вечерний прием, забрав с собой Фланна.

— Говорят, это как жизнь, верно? — заметил Ши, поворачивая зубчатое колесо, в то время как Джоанна понемногу отпускала скрепленную основу. — Осторожно, милая, не упустите се. Тяните ровно. Вот так! Хорошо. Теперь будем продевать. — Ловкие пальцы Ши взяли отрезок пеньки и перевязали поперечные рейки. Здесь нельзя было торопиться, потому что рисунок зависел от того, как протянуть основу через петли направляющих нитей, и Ши работал осторожно и не спеша. Наблюдая за ним, она думала, что сейчас видит другую часть его натуры, ту, корни которой вросли в холмы Донегала, где он перенимал секреты ремесла у своего деда.

Все было готово, и Джоанна первый раз провела челнок поперек рамы, когда вернулся Дуглас. С ним была Джеральдина. Она помогала ему вместо студентки, у которой были каникулы.

— Кого-нибудь интересует теннис? — серьезно спросил Дуглас.

— Да, пожалуйста, охлажденное и побольше, — ответил Ши. Джоанна уставилась на него.

— Это шутка, — сжалившись, объяснила Джеральдина. — Кофе или пиво — что вам? — Джоанна никогда бы не догадалась и почувствовала себя дурочкой. Она исчезла на кухне, чтобы сделать кофе. Когда она вернулась, Джеральдина и Ши сидели рядом на диване.

— Джо, милая, у меня для вас плохие новости, — Ши смотрел на нее с несчастным видом.

— Что? — Она почувствовала, что широко раскрыла глаза, как всегда, когда бывала напугана.

Должно быть, Ши это заметил. Он вздохнул.

— Но, Джерри, наверняка…

— Ши, мне действительно жаль, ужасно жаль, но я ничего не могу поделать, — сказала Джеральдина.

— Так вот, это насчет станка, — с отчаянием сказал Ши. — Утром его надо вернуть.

— Вернуть… — Джоанна вспомнила. Его собирались выставить в витрине «Дома О'Малли». — О нет! — непроизвольно вырвалось у нее. — Мне он нужен еще на несколько дней.

— Мы должны были получить его в прошлый понедельник, — мягко указала Джеральдина.

— Зачем? — внезапно спросил Дуглас.

Ему объяснили: утром прибывают декораторы витрины.

— Ну и неделя у нас была! — сдержанно сказала Джеральдина. — Когда в среду мистер О'Малли уехал, никто не знал, за что хвататься. Он забрал двоих для «Юности О'Малли», и никого не осталось для той работы, от которой он их оторвал. Джим Корриган почти свихнулся. Он уже совсем хотел заявить об уходе, но я его успокоила.

— Вот как? — без всякого выражения отозвался Дуглас. Джим Корриган, вспомнила Джоанна, управляющий.

— Довольно неприятно, — пробормотал Ши. — Я имею в виду — я знаю, босс дьявольски великолепен, но он действительно идет напролом.

— Это он просил вернуть станок? — снова спросил Дуглас.

— Нет, — сказал Ши и беспомощно посмотрел на Джеральдину.

Все не так просто, пояснила она. В прошлый понедельник она отпустила декоратора и, наверное, вполне можно было бы отложить еще раз, если бы за это время не возник хаос из-за Мэттью и если бы не ультиматум Джима, что если еще кто-нибудь отменит его приказания, он уволится.

— Я не могу просить его снова менять планы. Тогда он наверняка помчится прямо к миссис О'Малли и расстроит ее.

— Если и помчится, его к ней не пустят, — коротко сказал Дуглас.

— Ну, я очень сочувствую Джиму. — Джеральдина решила выложить карты на стол. — Честно, Дуг, он находится между молотом и наковальней. Я иногда удивляюсь, как он еще держится.

Наступило молчание. Потом Дуглас неторопливо сказал:

— Да. Я и сам все время этому удивляюсь.

— Так что вот, — заключила Джеральдина. — Мне очень жаль, но я совершенно ничего не могу сделать.

Разочарование было мучительным, но Джоанна понимала ее правоту. А ведь было столько вечеров! Вечера, когда она развлекалась, напомнила она себе. Нет смысла говорить, что Ши заставил ее. Она съела свой пирог, и нечего рассчитывать, что ей дадут еще кусок.

— Нет, конечно нет, — сказала она. — Все равно из этого скорее всего не вышло бы ничего путного.

Она ощутила прикосновение ладони.

— Не хотите помочь мне на кухне? — тихо спросил Дуглас.

— В такие моменты я предпочитаю исчезнуть, — пояснил он, поставив чашки в раковину. — Жаль, что со станком так вышло. — Он вручил ей посудное полотенце. — Вам хватило бы времени до среды?

Она кивнула, поспешно добавив, что это не имеет значения.

— Да. Я так и чувствовал. Лучше всего не вмешиваться, — согласился Дуглас. — Как вы, возможно, заметили, я никогда не вмешиваюсь. — Она это заметила, поэтому не было необходимости подчеркивать, что ей не следует ожидать помощи от него. — Кстати, я хотел вас спросить, — продолжал он. — Что вы сделали с Элис? Последние дни у нее такой вид, что она и мухи не обидит. Старый дом, — добавил он сурово, — теперь кажется каким-то чужим.

Джоанна с подозрением уставилась в серьезные глаза. Элис действительно всю прошедшую неделю оставалась послушной и услужливой, это правда. В сущности, это казалось почти чудом. Но неужели она еще что-то сделала не так?

— Простите… — начала она.

— О, только не это! — взмолился он. — Если бы я за каждый раз, когда вы за последнее время извинялись, клал пенни, они бы уже бог знает докуда дотянулись. Может, до Грейт Ярмута! — Его взгляд был непривычно мягким. — Все еще скучаете по дому?

Все еще — он, наверное, помнил о том первом вечере на холме, когда ей в отчаянии хотелось бежать, куда глаза глядят.

— Нет, — правдиво ответила она, потом вернулась к теме разговора. — А это имеет значение?

— Что?

— То, что Элис изменилась?

— Скажем так, мне хотелось бы, чтобы вы могли так же вот изменить еще кое-кого из нас, — сказал он. — И скажем еще — у вас есть способности.

— К чему? — выдохнула она. Это был момент странный, захватывающий дух. Лицо его казалось таким близким и выглядело… по-другому. Она смущенно отвернулась.

— A bean a tighe, — сказал он. — Для иностранцев перевожу: быть женщиной в доме.

— О! Вы имеете в виду экономкой? — неуверенно спросила она.

Наступила еще одна странная пауза.

— Да, экономкой. Кем же еще? — ответил он — неубедительно, как ей показалось. И добавил: — А это имеет значение?

Она как раз вешала посудное полотенце и вздрогнула. Это имело значение. Внезапно то, что у нее есть «способности», оказалось важнее всего другого. Сначала это имело значение из-за Майлса и потому, что обитатели этого дома нуждались в ней. Теперь это имело значение, потому что…

— Что именно? — резко спросила она.

— Станок. — Серые глаза-занавеси опять что-то скрывали.

— О… — А как ты думала, что он имел в виду? спросила она себя. — Да, — правдиво ответила она, — имеет, но я понимаю. И я бы не хотела, чтобы из-за этого были неприятности.

— Их не будет, — безмятежно ответил он.


На следующее утро, когда Дуглас вышел из комнаты Мэттью, он сунул голову в кухню, где Элис мыла посуду, Джоанна пекла печенье, а Ши чистил туфли.

— О, кстати, со станком все в порядке. Оставьте его до среды. Я поговорил с Джимом. — Голова исчезла прежде, чем Джоанна и Ши успели опомниться.

— Он сказал, что никогда не вмешивается, — первой пришла в себя Джоанна.

— И можете мне поверить, он никогда раньше этого не делал. — Ши, казалось, хватил паралич. Он стоял, выпучив глаза, с сапожной щеткой в руке. — Врожденная пассивность, и он делает из нее культ. — Он посмотрел на Джоанну. — Ну, не знаю, юная Джо. Что вы с ним сделали прошлой ночью в лесу?

Удачное утро. Элис, все еще в покладистой стадии, согласилась позаботиться о ленче, Джоанна приготовила его и помчалась наверх. Она усердно трудилась, когда раздался звонок в дверь.

На балконе стояла девушка, высокая, изящная, темноволосая, возможно, лет под тридцать. Извиняющимся топом она сказала:

— Наверное, я выбрала неподходящий момент, чтобы поймать мистера О'Малли?

Джоанна подтвердила, что Дугласа нет дома, и посетительница вздохнула.

— О Боже, я хотела объясниться, потому что знаю, он сыт нами по горло. — Только теперь Джоанна заметила на полу сумку с застегнутой молнией. И точно знала, что за этим последует.

— Я Джейн Ламб. Мой племянник Марк заполучил этого котенка две недели назад. Боюсь, в настоящее время я не могу его оставить. — Она объяснила, что ее муж должен уехать на шесть недель в Северную Африку по делам, а она рассчитывала быть дома, но теперь получила настоятельное приглашение от родителей мужа провести лето в Шотландии. — Они просто не примут отказа, — закончила она. — Может быть, мистер О'Малли сможет подержать его у себя до сентября… — Джейн Ламб нерешительно замолкла.

Джоанна подумала, что лучше все выяснить сразу:

— Значит, вы возьмете его обратно, миссис Ламб?

Наступила пауза.

— Конечно, я возьму его обратно, — решительно заявила Джейн Ламб. Она как будто что-то не договаривала. Джоанна молча ждала. — Честно говоря, это маленький негодяй. У меня не осталось ни одной пары чулок. Кстати, его зовут Клути.

Джоанна согласилась взять его на хранение. Выбора, похоже, не было.

Дуглас не рассказывал, как устраивался с ленчем и обедом. Он был не из тех, кто станет голодать, но у него определенно не могло оставаться времени, чтобы готовить что-нибудь по-настоящему вкусное. Сегодня, например, он сказал, что вернется не раньше половины первого, а прием в клинике начинался в два. Рейд по буфетам подтвердил, что они обескураживающе пусты, в то время как внизу под присмотром Элис готовилась весьма приятная еда: гамбургеры с салатом ассорти и яблоки, запеченные в соусе из сидра.

Во всяком случае, следовало позаботиться о Клути, который в этот момент буйствовал на сушильной доске, выгибая длинный белый живот, чтобы дотянуться лапкой до посудного полотенца.

Она заглянула во все уголки в надежде найти что-нибудь из расписных тарелок или блюд для духовки, которые в изобилии имелись в семейной кухне, но вся посуда Дугласа была чисто белая, и по состоянию его скатертей, стираных, но измятых от многомесячного забвения, можно было предположить, что он ел на голом столе. Наконец она нашла веселую скатерть, изумрудно-зеленую, все еще упакованную в целлофан.

Как это на него похоже — не позаботиться о себе. Она решительно вынула скатерть и расстелила ее, нашла к ней полосатую тканую салфетку и хорошенькую тростниковую подставку.