Этель Гордон - Сбывшиеся мечты

— Его вернули сегодня утром из компании «Ландон», которая занимается пересылкой грузов. Что-то свалилось на ящик, и, хотя они могут починить его сами, все-таки прислали его вам, чтобы вы убедились, что внутри ничего не пострадало. Естественно, они оплатят любой ущерб, если признают, что это их вина…

Сквозь сломанную планку я могла рассмотреть, что в посылке те две картины, которые Эган собирался отослать. На бирке значилось имя Марии Уолдрон и адрес — Мэдисон-авеню, Нью-Йорк.

— Благодарю вас, мсье Фресни. Я сама осмотрю картины.

Я понесла было картины в комнату Марии, но увидела, что она задремала, поэтому прошла к себе и поставила ящик на стул. Ножом, который входил в мой набор для рисования, я начала отдирать сломанную планку. Сами картины были помещены в толстую картонную коробку внутри ящика и располагались лицом к лицу, чтобы не повредить краски, но я увидела, что эта коробка помята, и разрезала ее тоже.

Обрезав бечевки, которыми были связаны картины, я поднесла одну из них к окну, чтобы изучить более тщательно. Задняя сторона полотна казалась неповрежденной, но я должна была посмотреть, не отстала ли краска. Оказалось, что и здесь все в порядке. Я провела пальцем по золоченому листику на раме, чтобы убедиться, что позолота не отстала, иначе придется отдавать раму в починку столяру в Белане, прежде чем Эган снова запакует картины. Палец ощутил повреждение прежде, чем я заметила его глазами. Это было в самом углу рамы, где соединялись планки, там не хватало кусочка примерно в дюйм длины. Он, наверное, упал на дно коробки, я найду его и приклею на место. Я поискала его на ощупь и нашла.

Он был скошен с одного конца и прямой с другого, на лицевой стороне был вырезан золотой лист, а на обратной я заметила следы клея.

Я внимательно смотрела на него. Кусочек был раньше приклеен, потому что прямая сторона напротив скошенной тоже когда-то была смазана клеем. Может быть, столяр по ошибке сделал одну сторону рамы слишком короткой и хотел надставить ее. И этот кусочек упал.

Получалось, что столяр отрезал все планки слишком коротко и надставил их, вместо того чтобы забраковать. Не похоже на профессиональную работу! Я снова осмотрела раму, и опять мои пальцы нащупали стык на другом конце планки прежде, чем его увидели глаза. Теперь я нашла тонкие, почти неразличимые линии на конце всех планок. Потом взяла другую картину и рассмотрела ее таким же образом, но ничего не нашла. Только в картине Армана все планки были надставлены.

Я принялась за дело. Отковырнула ножом вставленный кусок и поднесла рамку к свету. Обнажившийся торец был покрыт слоем засохшего клея. Соскоблила его ножом. Под ним обнаружилась круглая деревянная затычка диаметром примерно полтора дюйма, закрывающая отверстие, просверленное в планке самой рамы. Немного подождала, и, сделав глубокий вдох, подсунула кончик ножа под пробку, и вытащила ее. Она упала на мои колени. Сунула палец в дыру и ощутила что-то мягкое.

Сбегала за пинцетом. Действуя им осторожно, вытащила прозрачный пластиковый мешочек. В нем был белый порошок.

Я и не представляла, что найду такое. Могла предположить, что за фасадом «Фермы» скрывается что угодно, но только не это. Героин. Меня как-то раз вызывали по поводу студентки из моего класса и задавали вопросы. У нее обнаружили маленький пакетик с таким же белым порошком, и это оказался героин. Я долго смотрела на этот длинный мешочек, а потом отбросила его, будто это была змея. Что мне теперь делать?

И именно от отчаяния, не зная, что еще я могу сделать, я начала отрывать остальные вставки и извлекла из отверстий в раме еще три точно таких же длинных мешочка.

— Керри?

Голос Марии послышался сквозь стену. Я лихорадочно побросала мешочки в верхний ящик бюро и побежала в ее комнату.

— Хочешь чего-нибудь? Принимать таблетки еще рано. Может быть, хочешь пить?

— У меня еще остался графин с оранжадом, — сказала она, садясь в кровати и наполняя стакан. — Думаю, это подойдет.

— Но во всяком случае, сегодня оставайся в постели. — Я изо всех сил старалась говорить спокойно. — Пока не спадет температура.

— О'кей, — сказала она послушно. — Будьте добры, Керри, передайте мне вон ту книгу.

Я передала.

— Эган еще не вернулся?

Я с неприятным чувством вспомнила о звонке Эгана.

— Он звонил только что. Собирается заменить выхлопную трубу в Дьенне. Сказал, что привезет тебе какой-то сюрприз, если ты будешь хорошо себя вести.

Ее глаза сразу засветились.

— В самом деле?

Я кивнула:

— Ну ладно… Если я тебе не нужна, я… пойду займусь кое-чем у себя в комнате…

— Конечно, идите, — разрешила она, снова откидываясь на подушки.

По крайней мере, у меня было немного времени, чтобы привести в порядок свои мысли. Прежде всего я должна снова скрепить раму. Инстинктивно я чувствовала, что мне лучше помолчать о своей находке.

Я спустилась вниз, под навес, где была мастерская Конора, и отыскала там в ящике клей. Я осмотрелась вокруг. На стене висели сверла, буравы и коловороты, доступные каждому, кто захотел бы высверлить отверстие в планке рамки. Арман мог спуститься, найти нужный ему инструмент и проделать всю работу ночью у себя в комнате, не опасаясь быть застигнутым. Эган держал картины у себя в комнате, прежде чем их упаковали.

Лучше, чтобы меня не застали здесь, хотя я заранее придумала несколько причин, по которым мне мог понадобиться клей. Я поспешила обратно в свою комнату и лихорадочно начала приклеивать уголки к раме. Чтобы все было аккуратно, намазанный клей должен был подсохнуть, прежде чем ставить деталь на место. Я была просто в агонии нетерпения. Эган должен был вот-вот вернуться.

Я спохватилась и, подбежав к двери, заперла ее изнутри.

Наконец работа была закончена, и все выглядело так, будто к раме никто не прикасался, по крайней мере на первый взгляд. А вдруг у кого-то появится подозрение, что рамы трогали? А если Арман прослышит о том, что ящики нам вернули, и решит осмотреть рамы сам?

Я поймала себя на том, что прежде всего подозреваю Армана. Потому что он был сальный человек с неприятными манерами. Наверное, это Арман. Но можно допустить, что и Лаура. А вдруг Эган? Или даже Конор?

Как раз Конор лучше всех умел обращаться с инструментами. И именно Конор делал ящики для картин. И наконец, это Конор так безумно хотел вернуть Эгану деньги, которые тот потерял.

Я не могла представить, сколько могут стоить эти четыре мешочка, но и не в этом было дело. Наверное, вокруг этого крутятся огромные суммы денег. Это была не первая передача товара и наверняка не последняя. Был ли это секрет Конора, который он свято хранил, и не поэтому ли он попросил меня уехать, пока не произошло что-то страшное? Чего он так боялся? Всего лишь не хотел, чтобы я узнала, в каком преступлении он замешан, или боялся впутать меня в это дело?

Я снова провела пальцами по раме. На этот раз они слушались меня еще хуже. Надо было только подправить несколько золоченых листиков. Я не осмеливалась снова спуститься. Но в моем наборе была маленькая баночка золотой краски. Это, правда, не позолота, краска со временем потемнеет, и разница станет заметной, но делать было нечего. И я замазала краской все швы.

И здесь кто-то постучал в мою дверь.

— Керри? — позвал Эган.

— Да?

Слава Небесам, что я заперла дверь!

— Можно мне войти?

Он все узнал? Встретил мсье Фресни в деревне, и почтальон рассказал ему, что передал ящик мне?

— Минутку!

Стараясь действовать бесшумно, я отнесла полотна и упаковку в шкаф и закрыла дверцу. Потом отперла входную дверь.

Его взгляд миновал меня и уперся в раскрытый набор красок на бюро.

— Работаете? Я не хотел беспокоить вас. Но Мария спит. Как она себя чувствует?

Он как-то странно смотрел на меня, и я поняла, что плохая актриса. Я с трудом овладела собой.

— Мария? Я уверена, что когда она проснулась, то чувствовала себя гораздо лучше.

— А вы сами в порядке?

Я заставила себя улыбнуться:

— Вот уже несколько часов работаю с таким рвением, что сама себе удивляюсь.

— Керри, я пришел сюда, чтобы что-то вам сказать. Я знаю, что вы не докучаете ей своим надзором. Я также знаю, что она очень много значит для вас.

Я кивнула.

— Я рад, что вы здесь, к нашей обоюдной пользе. И вы можете видеть наши отношения. Я хочу, чтобы вы все видели. Я хочу, чтобы вы поверили, как много она значит для меня.

Мое сердце сжалось. Почему он говорит мне все это именно сейчас? Если прозрачные мешочки хоть как-то связаны с Эганом, это означает для них полное крушение, конец всем их мечтам о совместном будущем. Это было бы просто невозможно. И Мария это знает, несомненно. Она не сможет любить человека, замешанного в таком деле.

— Мария для меня — это все, о чем я мечтал, — сказал он. — Я знаю, в это трудно поверить, особенно цинику. Я не думаю, что вы циник, Керри. Она богата, а я нет, но, Керри, я сумею заработать деньги! Массу денег. Может быть, не так много, как у Марии, но мне хватит на все, чего я только захочу. Я встречал много женщин с большими деньгами там, где побывал. Я бы не стал говорить все это вам, если бы для меня не было так важно, чтобы вы меня поняли.

— Я понимаю, Эган.

— Я хочу жениться на ней, — продолжал он. — Она очень молода, и я знаю, что ее опекунша будет против, но я не могу терять ее. Вы можете помочь нам.

— Мария говорила мне, что вы собираетесь приехать в Нью-Йорк. У вас будет шанс поговорить с мисс Уолдрон. Я же сделаю все, что могу, для того чтобы помочь Марии и вам…

— Эган? Это ты там говоришь с Керри? — Голос Марии был все еще сонным.

— Я сейчас примчусь, дорогая!

Он наклонился и поцеловал мне руку:

— Спасибо, Керри!

В другой руке у него была круглая красная бархатная коробка с черным бантом.

— Шоколад, — сказал он. — Надеюсь, он не повредит ей.

Я покачала головой, и он направился в комнату Марии, а я в свою. Я вытащила картины из шкафа и положила в ящик. Теперь все выглядело так, как было, когда мсье Фресни доставил их.

Я открыла дверь. Никого не было видно. Я быстро прошла в холл, держа ящик перед собой и стараясь не производить шума, особенно когда шла мимо комнаты Марии. Я рассчитывала спуститься по лестнице незамеченной и. прислонить ящик к стене в том самом месте, где его оставил мсье Фресни.

— Керри?

Я замерла на месте.

Эган стоял и смотрел на меня с верхней площадки лестницы.

— Мария говорит, что хотела бы съесть что-нибудь на ленч. Не будете ли вы так любезны попросить Жанну принести сюда, наверх, поднос?

— Конечно. И для вас тоже?

Но его взгляд изменил направление. Я увидела, что он смотрит на ящик.

— А что это такое?

Я сделала вид, что оглядываюсь в недоумении.

— О, этот ящик мсье Фресни прислал обратно утром. Что-то упало на него при перевозке, и несколько планок сломалось. Они просили нас посмотреть, все ли в порядке с картинами. Я проверила картонную коробку, она была повреждена, поэтому мне пришлось взглянуть, не пострадали ли сами полотна.

Паника, в которую я впала, заставила меня лгать. Если бы у меня было время подумать! Я могла бы сказать, что поврежденной оказалась лишь упаковка, и он больше об этом не вспомнил бы.

Я оставалась с Марией большую часть дня и была благодарна ей за то, что она отвлекала меня разговорами. У нее было хорошее настроение. Эта круглая коробка шоколада была для нее как талисман; когда она открывала ее и предлагала мне конфеты, это выглядело так, будто она хотела поделиться со мной чем-то редким и ценным.

Я заканчивала рисунок на стене, и это делало мою рассеянность понятной для нее. Но рассеянность — пожалуй, слишком мягкое слово. Прозрачные мешочки в выдвижном ящике моего бюро казались мне такими же взрывоопасными, как нитроглицерин.

Кому я могла сказать об этом? Только не Марии. Она рассердится на меня за то, что я подозреваю Эгана, как, впрочем, и других. И я знала, что не смогу поговорить с Эганом. Тогда Конор?

Если Конор замешан в этом, то я не думаю, что он станет отпираться. Он может попросить меня не выдавать его, я хорошо представляла себе, как он это сделает. И я буду разрываться между любовью и совестью.

Я пообедала с Марией в ее комнате. А в столовой со всем вполне управлялась Камилла, она оказалась маленьким тираном и умела заставлять Жанну трудиться с максимальной эффективностью, используя свое новое положение. Эган освободился рано и поднялся наверх, чтобы побыть с Марией. А я спустилась на террасу, чтобы выпить бренди. Я чувствовала, что это мне сейчас необходимо. А прозрачные мешочки в моем ящике… Должна ли я уничтожить их, не сказав никому, и надеяться, что никто не узнает о тайниках в раме? Оказавшись снова в Нью-Йорке, мы будем вне опасности. Когда потеря будет раскрыта, никому не придет в голову, что я имею к этому отношение. Какой-нибудь въедливый инспектор мог сам отыскать этот героин.