Когда Оксана узнала, что объявлен кастинг на роль парня-гитариста, то тут же сообщила об этом Марату, потому что много раз слышала, как он играет и поет. Он рванул на кастинг и с легкостью прошел его, оставив позади конкурентов. Ассистент режиссера по подбору актеров сказал, что эта роль просто предназначена Марату.

Получив роль, Марат был несказанно счастлив. Он всегда грезил сценой. Роль в «Нашей Атлантиде» могла стать его первым шагом на пути к карьере музыканта и актера. Надо сказать, актерская деятельность тоже очень привлекает Марата. Он вообще очень творческий человек.

В общем, этим летом в Лимонном намечается серьезное событие: съемки фильма. Представляю, сколько зевак будет толкаться вокруг съемочной площадки! Не каждый день можно увидеть, как снимают фильм!

Я очень переживаю за Марата – справится ли он? Будет ли он убедителен?


В воздухе витало предчувствие торжества, как в день первого сентября.

Я спустилась с вышки и прошла через пляж к Марату. Он затаскивал на берег катамаран. Лицо у него было задумчивым.

– Я тебе сегодня даже эсэмэски не пишу, – увидев меня, сказал Марат. – Если бы ты знала, как я волнуюсь! Хоть бы я хорошо спел! Не хочу опозориться перед актерами и другими людьми. Мне же с ними потом работать…

– Не переживай, все будет прекрасно, – спокойно проговорила я, хотя сама страшно волновалась. – Ты же уже пел на кастинге. Они видели тебя во всей красе.

– А вдруг я слова забуду? – на смуглом лице Марата отразилась паника. – А что, если голос сорвется? А если струна лопнет? И если я забуду, как играть?

– Не забудешь. Ты же много раз говорил, что пальцы сами помнят струны.

Марат присел на борт красного катамарана. Его взгляд был устремлен в пустоту.

– Полина… – прошептал он. – Ты чувствуешь, что это какой-то рубеж?

Я это чувствовала. В воздухе витало что-то необъяснимое. Предчувствие того, что жизнь переходит в новую фазу.

– Чувствую, – кивнула я. – Этот рубеж надо перешагнуть. В жизни человека бывает много рубежей. Делаются выводы об одном отрезке жизни, и с этими выводами человек переходит на следующий этап… Мама так постоянно говорит. Да я и сама заметила.

Марат посмотрел на блестящее море. Солнце клонилось к закату.

– Если бы ты знала, как я рад, что ты меня поддерживаешь, – признался он.

– Все будет хорошо, – повторила я, как заклинание. – Вот увидишь, ты сегодня станешь звездой вечеринки!

Марат улыбнулся.

Если бы мы знали, какое потрясение нас ожидает, то ни за что на свете не покинули бы своих рабочих мест и не пошли бы собираться на вечеринку.


Я ушла с работы в семь вечера. Вечеринка начиналась в десять. Нужно было как следует подготовиться.

Я повязала на бедра парео, спустилась с вышки и направилась к Марату. Он тоже уже собирал свои вещи.

– И все-таки я волнуюсь, – вздохнул он и поежился. – Никогда не выступал перед большим количеством людей. Тем более будет куча звезд.

– Не программируй себя на неудачу! – внушала я. – Думаешь, у звезд не бывает промашек? Не забывай, что они снимаются в кино, а там можно делать по многу дублей. Вдруг они тоже слова забывают…

– Так ты думаешь, что я забуду слова? – насторожился Марат.

«Что я ляпнула!» – мысленно укорила я себя.

– Нет! Это я просто чисто гипотетически…

Марат молча посмотрел на меня. В его взгляде было что-то странное.

– Я сам не понимаю, почему так переживаю, – признался он. – Прямо мороз идет по коже…

Я тоже из-за чего-то переживала, но сама не могла понять, из-за чего именно.

Мы вышли на тротуар. Я шла к себе домой, а Марат – к себе. Наш путь пролегал через парк. А после парка наши дороги расходились в разные стороны.

В этом парке располагалась палатка, где работала Фулата.

Моя лучшая подруга Фулата учится в медицинском институте и живет в том городе, откуда приехал Марат. Фулата – африканка, в Россию приехала из Нигерии. Вот уже несколько лет она, ее парень мулат Ваня и ее друзья-сокурсники приезжают в Лимонный на все лето. Здесь у них бизнес: африканцы заплетают отдыхающим разные виды косичек.

Фулата исполняет в моей жизни две роли: роль лучшей подруги и моего личного парикмахера. Однажды она заплела мои кудрявые светлые волосы в африканские косички и с тех пор постоянно занимается моей прической.

Мы с Маратом шли молча. На нас смотрели люди и оборачивались. Выглядели мы красиво – одного роста, я со светлыми африканскими косичками, а Марат – с длинными черными вьющимися волосами. День и ночь. Эффектно.

Впереди показался парк.

Я что-то хотела сказать Марату, но внезапно у меня закружилась голова, и спазм скрутил желудок. Я резко остановилась. Марат в задумчивости сделал пару шагов (наверное, сочинял новую мелодию), потом понял, что меня нет рядом, и остановился.

– С тобой все в порядке? – Он заметил мой неважный вид.

Я отрицательно покачала головой.

Асфальт плыл под ногами, ходил волнами, все звуки усилились. Мне было тяжело стоять. Я не понимала, что происходит.

Марат подхватил меня и помог дойти до лавочки. В ушах шумело.

– Что с тобой? Ты заболела? – Он не находил себе места от переживаний.

Я несколько раз глубоко вздохнула. Стало легче. Мир вокруг прояснился.

– Сама не знаю, – тихо отозвалась я. – Голова вдруг закружилась…

– Это потому, что ты целыми днями стоишь под солнцем! – сделал вывод Марат. – Зачем работаешь по две смены?

– А ты зачем работаешь по две смены? – парировала я.

– Чтобы весь день на тебя смотреть, – ответил Марат. – Но я лежу под зонтом, а ты постоянно под солнцем! Говорил же тебе – почаще заходи под навес!

– Хорошо, теперь буду, – вяло откликнулась я. – Мне уже лучше.

Через несколько минут мы поднялись с лавочки и продолжили путь. Марат держал меня под руку, как немощную старушку.

Начало темнеть. Южные города отличаются тем, что здесь мгновенно рассветает и мгновенно темнеет.

Впереди показалась палатка Фулаты. Рядом с ней собралась толпа. Присмотревшись, я увидела, что это те самые парни, которые сегодня на пляже вели себя как дикари. Сейчас они выглядели не лучше: развязные, у каждого по бутылке пива в руках. Одеты в шорты, без маек. Мне были видны их стальные мускулы. Эти парни казались просто огромными, хотя вряд ли были старше нас.

У меня тревожно сжалось сердце.

– Марат, эти парни были сегодня на пляже, – беспокойно сказала я. – Вели себя как хамы. Интересно, что они хотят от Фулаты?

– Да я тоже их видел. Давай подойдем, – предложил Марат.

В воздухе ощущалось волнение. Я предчувствовала, что сейчас что-то случится. Воздух стал каким-то вязким и густым. Время словно замерло.

Мы подошли к Фулате. Она взглядом поприветствовала нас. Здесь еще стоял и Ваня. На стуле сидела экстравагантная девушка с красными волосами, и Фулата заплетала ей косички.

– Заплети мне косички, – игриво попросил один из парней. У него были голубые глаза, холодные и неприятные. На левом предплечье виднелась татуировка «Леха». – Вот как у нее, – и он показал пальцем на меня.

– Я не могу, – покачала головой Фулата.

Она уже заканчивала заплетать косы клиентке с красными волосами.

Пятеро парней обступили палатку. Мои коленки задрожали. Мы с Фулатой обеспокоенно переглянулись.

– Почему не можешь? – Ноздри голубоглазого угрожающе раздулись.

– Потому что у вас нет волос на голове, – как можно спокойнее сказала Фулата, но я видела, что ее пальцы дрожат от волнения.

– Ну и что?

– Лысый вы. Косички заплетать надо из чего-то, а у вас нет волос. Нарастить не получится. Капсулы с прядями прикреплять надо опять-таки к волосам… – Когда Фулата волновалась, она немного криво строила фразы.

Друзья парня засмеялись и отхлебнули по большому глотку пива из своих бутылок.

Каждому из нас было понятно, что назревает скандал. С пьяными не получается нормально разговаривать. Они неадекватны и ищут любой повод, чтобы прицепиться.

Внезапно Леха подошел к девушке, которой Фулата заплетала косички, и с силой дернул ее за волосы. Красноволосая пронзительно завизжала, на ее глазах выступили слезы.

– Ну тогда сними с нее скальп и приклей его мне! – заявил Леха.

Его друзья одобрительно засмеялись.

– Я сейчас милицию вызову! – расплакалась девушка.

Это перешло уже все границы.

– Почему бы вам не уйти в другое место? – процедил Марат. Он скрестил руки на груди.

– А почему бы тебе не заткнуться? – ответили Марату.

– Не надо ссориться, – примирительно сказала Фулата.

Она была права: надо мириться. Силы явно были не на нашей стороне. Парни были мускулистыми: понятное дело – все свое свободное время они проводят в тренажерном зале, а не в библиотеке.

– Заткнись, черномазая! – заржал качок с рыжей щетиной на щеках. – Вали обратно в свою Африку, или откуда ты там приперлась в нашу страну!

Я не помню, кто кого первый ударил. Кажется, Ваня вмазал кулаком этому, с рыжей щетиной.

И началась грандиозная драка. Во время нее перевернулся стол, стулья, зонт упал на землю. Парни били друг друга, кубарем катались по асфальту, девушки кричали и визжали (я в том числе). Девчонка с не до конца заплетенными красными косичками убежала от греха подальше.

– Вызовите кто-нибудь милицию! – завопила я. От волнения я забыла номер милиции.

Слышались глухие удары, на землю капала кровь из разбитой губы Марата. Парни в процессе драки рвали друг на друге футболки.

– Помогите кто-нибудь! – крикнула я отдыхающим.

Я бы и сама могла влезть в драку, но меня прихлопнут одним ударом.

На мою просьбу никто не отреагировал. Отдыхающие стояли вокруг нас, с удовольствием смотрели на драку, смеялись, показывали пальцами, снимали драку на камеры мобильных телефонов, фотографировали. Делали это, вероятно, для того, чтобы потом выложить на какой-нибудь сайт приколов.

– Пошли отсюда! – разъяренно заорала я. – Тут вам не цирк! Пошли, я сказала!

Снова кто-то ударил Марата. Фулата стояла и в голос рыдала.

У меня помутился рассудок. Раз никто не хотел нам помогать, я решила сама защищать своих друзей, биться насмерть.

Я схватила с земли синий пластиковый стул, на котором раньше сидели клиенты, и стала им изо всех сил бить качков.

– Чего нюни распустила! – крикнула я Фулате, пытаясь привести ее в чувство. Плакать будем потом, когда все закончится. – Быстро помогай мне!

– Что такое «нюни»? – спросила Фулата. Русский язык она знала не в совершенстве, но каким-то интуитивным образом догадалась, чего я от нее хочу, схватила другой стул и тоже пошла в атаку.

– Вот тебе! Вот! – размахивали мы стульями.

Отдыхающие пришли в экстаз от зрелища.

Вдруг кто-то схватил меня за африканские косички и с силой потянул назад. Мне показалось, что сейчас с меня действительно снимут скальп. От боли потемнело в глазах. Я выронила стул и осела на землю. Я пыталась вырваться, извернуться, но этот кто-то с наслаждением все тянул и тянул мои косы. Я не видела лица этого человека.

Когда он мотал меня из стороны в сторону, как куклу, я выронила легкую тряпичную сумочку, в которой были деньги. Мобильный телефон я крепко держала в руке.

– Прекратите! – надрывалась Фулата. – Отпусти ее волосы!

И вот тут случилось самое страшное.

Парень с рыжей щетиной ударил Марата. Марат поскользнулся на разлитом пиве и упал на землю.

К нему подбежал рыжий, чтобы еще раз ударить, но увидел, что… Марат не двигается.

Это увидели все. Марат лежал и не шевелился.

Меня пробрал с головы до ног ледяной холод.

Только сейчас я заметила, что Марат лежит головой на бордюре.

Драка мгновенно прекратилась. Все окружающие замерли. У меня было чувство, что время снова остановилось. Все молчали.

– Марат! – закричала я. Меня всю колотило.

Я рванула к нему. Его волосы с левой стороны головы были окровавлены, а глаза закрыты.

В этот неподходящий момент я залюбовалась его густыми черными ресницами.

– Мы его убили! – крикнул кто-то из качков.

Они моментально протрезвели и разбежались в разные стороны, как последние трусы. Люди пытались их задержать, но они всех раскидали и скрылись с места происшествия.

Ваня в разорванной одежде стоял и смотрел на нас. По щекам Фулаты катились слезы.

Я не знаю, кто вызвал «Скорую помощь», но она приехала очень быстро, потому что больница находилась неподалеку. Врачи дали Марату понюхать нашатырь, и он пришел в сознание. Его переложили на носилки, погрузили в машину. Я забралась следом.

– Мы тоже поедем, – сказали Фулата и Ваня.

– Будьте тут, – отказалась я. – Приведите все в порядок… Я вам позвоню.

Я сидела в машине «Скорой помощи» возле носилок, на которых лежал Марат, и ничего не понимала. Состояние и ощущение бреда.

Что вокруг происходит? Куда мы едем? Почему мы здесь? Ведь я должна быть сейчас дома и гладить вечернее платье. А Марат почему с окровавленной головой лежит на носилках? Почему он не дома, не кладет гитару в чехол и не настраивается на выступление?