Словно прочитав мои мысли, Хью сказал:

– Кстати, спасибо. Спасибо, что меня вытаскиваете.

Кое-кто из парней растянулся на берегу реки. Другие внимательно смотрели, что Джейк проделывает с моими плечами, и пытались копировать.

Все пробормотали:

– Да без проблем, друг.

За исключением Беккета.

– Мне один вопрос весь день не давал покоя, – объявил он вдруг, и мы все разом повернулись к нему, а он покачал головой: – В этой группе хоть кто-нибудь, хоть раз в жизни еще наступит на упавший ствол?

* * *

Когда мы добрались к началу маршрута, администраторша «ГТВ» еще не объявилась. И «Скорая помощь» тоже. Беккет решил, что кое-кто останется с Хью, а остальная группа пойдет вперед ставить лагерь и готовить ужин. Оставить он собирался Джейка, поскольку он у нас санитар. И меня тоже.

– Ты больше всех Хью нравишься, – заявил Беккет.

Я посмотрела на Хью.

– Да?

Он улыбнулся и подмигнул.

– Мне вообще никто не нравится, – сказал он. – Но ты мне нравишься больше остальных.

Уже кое-что.

– И мне нужен еще один доброволец, – продолжал Беккет.

Рука Уинди взметнулась молнией. Что было забавно, потому что никто больше даже не собирался поднимать.

– И счастливая победительница у нас, – протянул для пущего эффекта Беккет, – Уинди!

– Ура! – крикнула Уинди, и вскинутая рука стала победным жестом.

Начало этого маршрута выглядело на все сто. В отличие от того, у которого высадили нас, тут были туалеты, и автоматы с газировкой, и электрические розетки – а потому кругом стояли вагончики на колесах, семьи жарили на гриле бургеры, и ходили бабушки в балахонах.

И мусор. Горы мусора. Едва мы пришли, я ничего другого и не видела. Обертки из-под шоколадных батончиков, банки из-под пива и пустые пакеты из-под чипсов повсюду. После целой недели в нетронутом лесу это шокировало. Да что не так с людьми? Не далее как вчера Беккет показался мне психом, когда сжигал мой список самосовершенствования. Но оглядываясь по сторонам на стоянке, я поняла. Что о себе возомнили эти люди, когда вторглись на природу и гадят? Мне хотелось поджечь весь до последнего мусор, какой я видела. И, возможно, всех до единого людей заодно.

Джейк с Беккетом решили оставить Хью притороченным к носилкам. Когда приедет машина «Скорой помощи», нам надо будет сразу их разобрать и отнести вместе с маленькими рюкзаками в лагерь. Группа отойдет на полмили в лес – подальше от столпотворения в начале маршрута, а мы пойдем туда, как только Хью увезут. Перед тем как группа ушла, одна из Сестер спросила, нельзя ли ей сходить в туалет под крышей.

– Нет, черт тебя побери, – отрезал Беккет. – Пойди посри в лесу, как настоящий походник.

Должна признать, я начала проникаться Беккетом.

Мы опустили Хью под пустовавшим навесом и там стали ждать машину «Скорой помощи». После того как мы столько тащили и тащились, чтобы доставить его сюда, казалось невероятно грубым, что «Скорая» заставляет себя ждать. Разве он недостаточно натерпелся? Я покормила Хью крекерами, а когда он заснул, объявила Уинди и Джейку, что тоже, пожалуй, подремлю. Я легла, пристроив голову на маленький рюкзак, закрыла глаза и на несколько минут отключилась.

Но мне не спалось. Да, я была вымотана, особенно после того, как болтала допоздна вчера с Джейком. Мне ничего так не хотелось, как провалиться в черное, отупляющее небытие, пусть даже все мое тело невероятно болело. Но вместо этого я – за неимением выбора – слушала, как болтают, устроившись на ближайшем столе для пикника, Уинди и Джейк.

Уинди рассказывала Джейку о каком-то русском ученом, который втайне одомашнил диких лис, и, в сущности, это было очень увлекательно, и какое-то время я даже получала удовольствие от подслушивания… пока Уинди не покончила с лисами и не сказала ни с того ни с сего:

– Джейк. Поцелуй меня.

Джейка это, казалось, ничуть не удивило.

– Сейчас?

– Сейчас.

– Ты правда думаешь, что самый подходящий момент?

– Я думаю, это идеальный момент.

Глаза у меня разом открылись, и я как будто не в силах была снова их закрыть. А ведь следовало проявить хотя бы толику такта. Но получилось как с зеваками при аварии: я в буквальном смысле не могла отвести взгляд, хотя и знала, какой это обернется травмой. По крайней мере, они сидели лицом к дороге, поэтому маловероятно, что повернулись бы и увидели меня. Но я не могла бы отвести взгляд, даже если бы попыталась.

– А тебе не кажется, что мы довольно грязные? – спросил Джейк.

Она покачала головой.

– Рот и губы – вообще единственные чистые у нас части тела.

Вполне логично. Чистка зубов – практически единственное, что нам дозволялось по части гигиены.

– И тебя не пугает, что от меня несет, как от скунса?

– Не слишком.

– Так мы сейчас это будем делать, да?

Он тянет время, подумала я, а Уинди сказала:

– Ага.

Но этого же не может происходить на самом деле, правда? Знаю, Сестры говорили, что Джейку нравится Уинди, но я-то им не поверила. В глубине души я цеплялась за мысль, что он влюблен в меня. Что все остальное – просто недопонимание и глупости двадцатилеток. Мое глупое, упрямое сердце все твердило и настаивало, что между нами есть что-то истинное, пусть даже никто не знает, что это.

До сего момента. До момента, когда он наклонился и прижался губами к ее губам, и в этот момент их соприкосновения со мной случилось нечто безумное: с секунду я не могла дышать. Пора было сделать вздох, но у меня никак не получалось. Я словно бы тонула в воздухе. Дышать я смогла, только когда отвела взгляд. А когда снова на них посмотрела, меня обуял ужас, вдруг в панике я охнула, и они оба теперь на меня смотрят. Но никаких звуков я не издала, а если и издала, они не услышали. Меня словно вовсе тут не было.

Самые долгие несколько минут в истории всех времен. Едва я снова посмотрела, как уже не могла отвести взгляд.

– А ведь и правда жаль, – произнес вдруг голос.

Я вздрогнула. Это был Хью, который пришел в себя и тоже за ними наблюдал.

– А я-то всегда думал, что на самом деле ты ему нравишься.

Я нахмурилась.

– Вчера ты совсем другое говорил.

– Да я просто дурака валял, – сказал Хью. Я дала ему попить, и он повторил: – Эй, мне правда жаль, что так вышло.

– Мне тоже. Только не умирай, ладно?

Хью кривовато усмехнулся:

– Не дождешься.

Когда я рискнула оглянуться на стол для пикника, Джейк с Уинди уже заканчивали целоваться. За их спинами как раз выезжала из-за поворота машина «Скорой помощи». Она шла без сирены, но мигалка вспыхивала вовсю, шины взвизгнули, и водитель притормозил перед нашим навесом.

Джейк спрыгнул со стола для пикника и пошел навстречу двум санитарам и администраторше «ГТВ», которая, выбравшись с пассажирского сиденья, обежала машину, чтобы посмотреть на Хью. У нее был очень тугой конский хвост и очки-авиаторы.

– Это в газеты попадет, – сказала она. – Как это случилось? – спросила она у Джейка, который выглядел, надо полагать, главным.

Джейк оглянулся на меня. Я встала и подошла.

– Он наступил на поваленное дерево, а оно оказалось гнилым. Он потерял равновесие и упал.

– Разве инструктор не говорил вам, что этого нельзя делать?

– Неоднократно, – сказала я.

Закрыв глаза, администраторша вздохнула.

– Значит, мы не несем ответственности.

– Но у него отец юрист, – сказал, кивнув на Хью, Джейк. – Поэтому на вашем месте я бы очень хорошо его лечил.

– Спасибо, – с чувством сказала администраторша, точно он дал ей отличный совет, а он отошел к санитарам, чтобы переговорить с ними.

Потребовалось немало времени, чтобы переложить Хью с наших самодельных носилок в машину «Скорой помощи». Все, что мы сделали, им надо было сделать заново и как следует. Я держалась поближе к Хью, пусть даже мне не позволили его касаться. Едва его привязали к настоящим носилкам, я протиснулась поближе и поцеловала его в щеку.

– Держись, будь храбрым, – велела ему я.

– Всегда. – Он чуть задыхался от боли, но поймал мой взгляд, а потом перевел его на Джейка: – Ты тоже.

– Я бы пообещала, что приеду навестить тебя в больнице, когда вернемся, но, полагаю, тебя там уже не будет.

– Нет уж, – откликнулся Хью. – К тому времени я буду уже на пляже в Майами.

– Береги себя. – Я сжала ему руку.

– Поберегу, если ты себя побережешь. – Он сжал мне руку в ответ.

Я отпустила его пальцы, его погрузили в машину, и я махала, пока они не скрылись из виду.

– Чертовски зрелищно, – сказал мне Джейк, когда я повернулась.

Но думать я могла только о том, как губы, произносящие эти слова, только что целовали Уинди. Я уставилась в землю. Я не могла говорить, видя эти губы.

* * *

Переход назад к группе показался много длиннее полумили.

Моя полная вымотанность лишь усугублялась тем, что Уинди словно бы вовсе не устала. Они с Джейком шагали впереди, а я все больше отставала. Как она могла не устать? У меня руки пульсировали. Шея и плечи казались стеклянными. Каким-то образом я умудрилась обгореть. Ботинки казались железными гирями, прикованными к моим ногам.

А впереди легким шагом шла Уинди, и светлый хвост ее волос раскачивался, словно она пританцовывала на ходу. Она подпрыгивала, она приподнималась на цыпочках. Она делала несколько шагов рысцой, чтобы догнать Джейка и говорить ему что-то, чего я не слышала. Зато я слышала хихиканье. Зато я слышала шлепки, когда она хлопала его по плечу за возмутительные реплики. Я чувствовала себя не просто старой, а тысячелетней.

Джейк то и дело останавливался, давая мне их нагнать.

– Вам незачем меня ждать, – говорила я всякий раз, когда их видела. – Просто идите.

– Мы тебя не бросим, – сказала Уинди, она хотела быть доброй, но этим «мы»… как ножом размахивала.

– Мне правда все равно, – ответила я, больше всего на свете желая именно этого: чтобы меня бросили, оставили позади.

– Но нам-то нет, – сказала Уинди и попыталась меня обнять.

Я увернулась.

– Давайте не останавливаться. Я не хочу отдыхать. Если остановлюсь, не смогу и шага ступить.

– Выглядишь ты скверно, – сказал Джейк.

А пошел ты, хотелось сказать мне. Но я просто продолжала переставлять ноги.

Вот так и обстоят дела. Какими бы ни были дурные новости Джейка (если они вообще существовали), их было достаточно, чтобы помешать ему завести интрижку со мной, но недостаточно, чтобы удержать от Уинди.

Вместо того чтобы меня игнорировать, как сделала бы любая другая безудержно влюбленная пара, они нарочно шли медленнее, чтобы мы все шли вместе. Как придурки. И вот, пожалуйста, мне остается только идти рядом с ними и размышлять о том, какой катастрофой обернулась моя жизнь. Мне пришло в голову, что надо бы увидеть в этом что-то хорошее: по меньшей мере, в этом походе я обменяла одну боль от разбитого сердца на другую. Хотя бы это уже не то самое стародавнее горе, которое преследовало меня весь прошлый год. Я пыталась считать это благодатью. Но в тот момент не слишком хорошо подчинялась приказам.

Джейк и Уинди. И правда ли его можно винить? Если бы я выбирала между Уинди – такой милой, такой веселой, такой полной надежд, любящей собак и в буквальном смысле изучающей счастье – и мной, ворчливой, разочарованной, скучной тридцатидвухлетней мной, тут и говорить не о чем. Джейк-то не виноват. И вообще никто, кроме меня, не виноват.

В том-то и проблема: я видела в нем столько хорошего, доброго, достойного (хотя, признаю, мне потребовались шесть лет, чтобы это понять), и я находила его таким привлекательным, что хотела, чтобы и он считал меня привлекательной. Но это же не от Джейка зависит. Нечестно было бы от него этого ждать. Мне надо было доказать себе самой, что я достойна любви.

Ну, да, конечно. Это сработает. Прямо сейчас и займусь.

Впереди Уинди и Джейк были поглощены разговором. Он спрашивал, почему она заинтересовалась позитивной психологией.

– Это случилось после того, как у моей мамы был рак молочной железы, после того, как она поправилась, – сказала она. – Моя младшая сестра начала курить и пить, стала впутываться в неприятности. Я пыталась найти способ ей помочь… но в процессе я помогла себе самой.

– Тебе нужна была помощь? – спросил Джейк.

– Я не нарушала правил, – сказала Уинди. – Я… как бы объяснить… слишком хорошо им следовала. Я старалась быть совершенной во всем. Ну, знаешь, получать самые лучшие оценки, занимать первые места на соревнованиях, быть звездой в спектаклях.

– Тебе удалось?

– Удалось, – ответила Уинди. – Но я была несчастна. Потом у меня были кое-какие небольшие проблемы с анорексией. И как раз в тот момент я себе сказала: «Хватит. Такой будет моя жизнь, если я ее не изменю».

Боже ты мой! Эта девочка просто не дает мне себя ненавидеть.