– Макс, ты же знаешь, что я не труслив. Я многое испытал. Да и служба в армии, вроде, приучила меня принимать быстрые и однозначные решения. Но сейчас мне страшно. Ощущение, что я как будто бы приближаюсь к порогу, переступив который, обратно уже не вернусь. Ну, может мне и не так страшно, как было в ЗАГСе, когда мы женились. Вот тогда я перетрусил основательно. Особенно когда увидел решетки на окнах комнаты жениха.

– Любишь ты прикидываться пугливым большим кроликом, – сказал Макс. – Если бы я не знал, как ты себя ведешь в поединке на татами, я бы, может, и поверил. Честно говоря, Алекс, ты, мне кажется, больше изображаешь испуг. И сам себя убеждаешь, что тебе страшно, – сказал Макс. – Для тебя это, своего рода, актерская игра.

– Ты знаешь меня с детства, Макс. Я всегда долго обдумывал важные решения.

– Это так.

– Сейчас, когда Клава начала ускорять события, я чувствую себя не в своей тарелке.

– Может быть, на это она и рассчитывает?

– Может быть, – Алекс помрачнел. – Думаешь, она хочет, чтобы у нас все наладилось?

– Конечно, хочет, – сказал Макс. – Она же женщина. Мать твоих детей. Только вряд ли она признается в том, что ты ей нужен. Она хочет, чтобы ты за нее боролся. Проверяет, способен ли ты на это.

– Не способен, – покачал головой Алекс. – Я вдруг несколько дней назад понял, почему я женился на Клаве. Я же видел все ее недостатки, но все равно женился.

– Почему же?

– Потому что я считаю себя недостойным быть с женщиной, которая более умна, более красива, более элегантна. Меня всегда влекли эти умные, красивые и элегантные женщины. Но я никогда не осмеливался подойти к ним, заговорить, начать строить отношения… Ты понимаешь?

– Думаешь, ты с Клавой потому, что боишься красивых женщин? Но они же всю жизнь на тебя заглядываются! Обладатель черного пояса, инструктор ближнего боя… Алекс, елы-палы, да ты же супергерой…

– Теперь ты понимаешь, почему у супергероев всегда проблемы с девушками, – грустно усмехнулся Алекс. – Робею я в их присутствии, неуклюжим делаюсь. Чем красивее девушка, тем ужаснее я себя веду. Сам же знаешь.

– Ну, твой имидж это никак не портит, – улыбнулся Макс. – Женщины понимают, что с тобой это происходит из-за них. И им это приятно.

– Ну конечно! Вот, вчера я на глазах у Фриды был избит женой, а на следующий день убегаю от нее с лазаньей на брюках. Супергерой, говоришь?

– Ладно. Жалей себя дальше. Но скажи, ты бороться за Клаву не будешь?

– Не буду. Но неопределенное будущее – это как-то непривычно.

– Радуйся. Ты сам перелистываешь страницу. А за меня ее перелистнул безжалостный случай. Но все проходит… Проходят и боль, и страх, и отчаяние, и желание покончить с собой, и бесконечные визиты к психологу… А после всего этого остается только счастье.

– А счастье есть? – спросил Алекс.

– Счастье есть, – уверенно кивнул Макс.

7

Клава, супруга Алекса, и ее мама, теща Алекса, Ангелина Квадриговна, за то время, пока дети были в школе, успели сделать многое.

Во-первых, они подали заявление о разводе. Правда, писать заявление с двумя забинтованными пальцами было непросто, но Клава справилась.

Во-вторых, они пошли к психологу. Им обеим надо было разобраться в своих крайне запутанных чувствах. Разумеется, в качестве психолога был выбран тот самый Альберт Абрамович Карапетян, к которому Клава с Алексом ходили на сеансы семейной психотерапии. Альберт Абрамович после двухминутных переговоров по телефону согласился уделить им полчаса времени, на сегодня график у него был довольно плотный.

Психолог принимал на Приморском Бульваре. Его офис поражал посетителя обилием драгоценных пород дерева в интерьере, дорогими безделушками на полочках около стола секретаря, и тишиной.

Девушка-секретарь предложила женщинам присесть, и спросила, будут ли они чай. Обе дамы вежливо отказались.

– Подождите несколько минут, – улыбка секретаря казалась совершенно искренней и абсолютно доброжелательной. – Альберт Абрамович немного занят.

Наконец, дверь в кабинет открылась, и оттуда вышел ушастый маленький человек с огромным светло-серым котом на руках. Он улыбнулся секретарю и исчез за входной дверью. Это был Эммануил Кошечкин, но ни Клава, ни Ангелина Квадриговна не были с ним знакомы. Светло-серый котище был таким огромным, что Клава на секунду даже испугалась.

– Прошу, проходите, – пригласила секретарь.

Альберт Абрамович выглядел как уменьшенный во всех пропорциях Эйнштейн: такой же лохматый, только длина волос поменьше, и ростом не выше метра шестидесяти. На его рабочем столе лежал огромный блокнот формата А1, в котором Альберт Абрамович делал пометки очень мелким почерком.

– Здравствуйте, Альберт Абрамович, – сказала Клава, входя к нему в кабинет. – Мы попросили Вас принять нас, поскольку кое-что случилось. Познакомьтесь, это моя мама, Ангелина Квадриговна.

– Здравствуйте, присаживайтесь. А где же Ваш муж Алекс?

– Я как раз по этому поводу к Вам и пришла, – сказала Клава. – Я подала на развод.

Ангелина Квадриговна и Клава опустили свои телеса в мягкие кожаные кресла. Альберт Абрамович поднялся из-за стола и присел напротив них на кожаный диван. На столике между ними стояла бутылка минералки и четыре поблескивающих чистотой стакана.

– Развод – это серьезный шаг, – сказал Альберт Абрамович. – Расскажете мне причину?

– Причин множество, Альберт Абрамович, – начала говорить Клава, ее интонации напоминали стон. – Очень много. И мы о них говорили, когда приходили к Вам с Алексом.

– Начните с главной.

– Главное в том, что мы не любим друг друга, – сказала Клава.

– А что у Вас с пальцами? – спросил Альберт Абрамович.

– Я в приступе ревности схватилась за горячее.

– Угу, – закивал психолог, показывая, что понял намного больше, чем услышал. – А разводитесь Вы тоже из-за ревности?

– Да, но не совсем… Это сложно.

Психолог выдержал паузу, а потом заметил:

– Вы понимаете, Клава, что если Вы ревнуете, значит любите его?

– Нет, доктор. Ничего подобного! Я его ненавижу!

– Ну, хорошо, – сказал Альберт Абрамович. – А зачем Вы разводитесь?

Клава на пару секунд зависла.

– На самом деле, доктор, я больше не могу его выносить! – сказала она. – Мне нужно, чтобы он ушел из моей жизни. Навсегда.

– Он обижает мою дочь, – вмешалась Ангелина Квадриговна. – Он психологически травмирует детей. Я настаиваю на разводе.

– Давайте разберемся. Кто хочет развода? Мать или дочь?

– Мы обе хотим, – сказала Ангелина Квадриговна.

– Извините, позвольте, я поговорю с Клавой наедине, – попросил Альберт Абрамович.

– Да пожалуйста! – Ангелина Квадриговна гордо встала и вынесла свое тело через двойную дверь кабинета в приемную.

– Клава, я хорошо знаю Ваши проблемы, – Альберт Абрамович был само внимание. – Вы хотите сблизиться с мужем, но не можете преодолеть того барьера, который возник между вами.

– Да, доктор. Я бы очень хотела, чтобы все сложилось иначе. Но раз уж я не могу заставить себя быть с ним, наверное, мне нужно принять это. И попробовать жить одной.

– Как Вы думаете, почему в ваших отношениях с мужем нет никакого прогресса в течение двух лет?

– Не знаю, доктор.

– А почему за последний месяц вы вообще ни разу не пришли ко мне на семейную терапию с мужем?

– Я рассчитывала на Вашу помощь, Альберт Абрамович. Рассчитывала очень сильно. Но Ваши сеансы не помогли в течение двух лет. Что мог изменить этот месяц?

– Моя работа – спасать семьи от разрушения. Но, конечно, если оба супруга этого хотят. Получается, что Вы, Клава, так и не смогли восстановить с мужем нормальную супружескую жизнь.

– Я не могу с ним даже целоваться. Он мне противен, – сказала Клава и заплакала. – А Вы все время хотите, чтобы я занималась с ним сексом. А меня тошнит, когда он ко мне прикасается, Вы это понимаете? Я не могу терпеть, когда он приближается ко мне. Мне гадко, понимаете?

– Но Вы пришли ко мне сейчас. Значит, хотите удержать своего мужа?

Да?

– Я хочу освободить и его, и себя. Но, конечно, я очень надеюсь, что он захочет восстановить наши отношения. Может быть, потом, когда пройдет время.

– И Вы примете его?

– Не знаю.

Клава сильно нервничала. Она сама не могла разобраться в своих чувствах. Собственно, для этого она и пришла сюда, в этот кабинет, хотя месяц назад твердо решила больше не ходить на семейную психотерапию.

Альберт Абрамович открыл бутылку минеральной воды, налил ее в стакан. Клава сделала несколько глотков.

– Должен заметить Вам, что женщины, когда они разводятся, часто пытаются наказать своих мужей. Хотят сделать вид, что они могут перелистнуть все прожитые годы, как страницу книги, и жить дальше. Возможно, даже завязать новые отношения. Женщины хотят сделать вид, что это так. Но в то же время женщины понимают, что годы, прожитые вместе, и общие дети никогда не позволят им забыть о бывшем муже. Женщина думает, что развод дает ей дополнительные права и преимущества, дополнительную власть. Но это не так. После развода женщина остается брошенной, а мужчина становится свободным. И когда женщина понимает это, она злится на бывшего мужа еще больше. Я хочу, чтобы Вы представляли себе, на что Вы идете, подавая на развод.

– Я уже все решила. Я подала заявление, – сказала Клава.

– Заявление можно и забрать, если Вы передумаете, – сказал Альберт Абрамович. – Ваших детей никто не будет любить больше, чем Ваш муж, их отец. Вы это понимаете? Думаете, у Вас есть шанс найти себе второго мужа и быть счастливой?

– Шанс всегда есть! – Клава гордо вскинула голову.

– Конечно, есть, – согласился Альберт Абрамович. – Но очень небольшой.

– Что же, доктор, по-Вашему, женщина должна терпеть все безнравственные поступки своего мужа?!

– Какие именно безнравственные поступки Вы имеете в виду?

– Он изменял мне. И изменяет, – сказала Клава.

– Вы знаете это точно? Как факт?

– Конечно, знаю! Я же вижу!

– И что Вы видите?

– Я вчера только видела его в компании молодых девушек на пляже! На нашем любимом месте! Что мне еще надо видеть?!

– Вы можете очень возмутиться, Клава, – сказал Альберт Абрамович.

– Но этого недостаточно, чтобы подозревать мужа в измене.

– Он что, позвонил Вам? – спросила Клава.

– Нет, он мне не звонил – ответил Альберт Абрамович. – Но когда он еще ходил ко мне на психологические сеансы, он говорил, и был совершенно искренен в этот момент, что никогда не изменял Вам.

– Он лгал Вам, доктор. И он лжет мне. – Клава была непреклонна.

– Клава, ситуацию в семье строит женщина, она определяет правила для мужчины. Я прошу Вас все спокойно обдумать. Я рекомендую Вам взять листок бумаги и написать основные причины для развода. Сформулировать их детально. Потом взять другой листок и написать все причины для сохранения брака. А после этого внимательно прочесть оба списка. И только после этого принимать решение.

– Вы думаете, это поможет? – спросила Клава.

– Это поможет взвесить все «за» и «против», – сказал психолог. – Решение все равно принимать Вам.

– Спасибо, – сказала Клава.

– Ступайте, голубушка. Вы вклинились между двумя моими пациентами, так что я не могу уделить Вам больше времени. Если я Вам нужен, звоните и записывайтесь заранее. Хорошо?

– Да, доктор, – покорно согласилась Клава. – До свидания.

Она вышла в приемную.

– Ну что? – спросила Ангелина Квадриговна. – Мозгоправ тебя уговорил пойти на попятную?

– Я должна все обдумать, – сказала Клава, пряча глаза от матери.

– Нечего тут думать! – сказала Ангелина Квадриговна. – Умирал так умирал! Развод так развод! Он тебе никогда не подходил!

– Будьте добры, потише, пожалуйста, – попросила секретарь.

– Милочка, я тут клиент! – заявила Ангелина Квадриговна. – И я буду делать все, что посчитаю нужным. Это кабинет психолога, между прочим. Здесь самое место психовать и выплескивать эмоции! Так что не учи меня, как себя вести! А то я научу тебя вежливости, и этот урок ты никогда в жизни не забудешь!

– Мама, мама, пойдем отсюда! – Клава пыталась вывести разбушевавшуюся Ангелину Квадриговну из приемной.

Но та упиралась и продолжала бросаться на секретаря. Теща Алекса покинула поле боя только через несколько минут, в течение которых секретарь смотрела на нее постоянно округляющимися от ужаса глазами.

Дверь кабинета Альберта Абрамовича имела одно несомненное достоинство. Она была абсолютно звуконепроницаемой. Поэтому психолог не слышал того, что происходило в приемной. Достав из кармана ключ, он открыл свой шкаф-каталог. В нем он хранил все секреты своих пациентов, не доверяя современным компьютерам. Достав нужную папку, Альберт Абрамович снова устроился за столом и открыл ее.