Ровно час после обеда меня никто не тревожил, и я, лежа в кровати, рассматривала подаренные доктором часы. «Пожалуй, он был прав, когда говорил, что этот предмет внесет некоторое разнообразие в мою жизнь, — думала я, стараясь не пропустить мгновение скачка минутной стрелки на одно деление. Наконец-то у меня появилась хоть какая-то игрушка».

От этого занятия меня оторвал щелчок отрывавшегося замка. Дверь бесшумно распахнулась, и я увидела профессора. Он был явно обескуражен, застав меня не спящей Настолько, что даже позабыл о приветствии.

— Вам уже настолько лучше, что организму не нужен дневной сон. Это похвально, — нашелся он.

— У вас тоже новые привычки, — заметила я.

— Да? — Доктор изобразил удивление.

— Например, не стучаться в дверь.

— Ах да. — Штольц почесал лысину и через мгновение добавил: — Просто мне не хотелось вас будить своим стуком.

— Но вы могли бы прийти и позже.

— К сожалению, нет. Сегодня у меня много работы. Я хотел лишь посмотреть на ваше состояние.

— Посмотрели?

— Да.

— И каков ваш диагноз?

— Я считаю, что вы совершенно готовы для начала серьезной работы.

Доктор демонстративно посмотрел на наручные часы.

— О да! Меня уже ждут дела.

Он повернулся и, на этот раз уже не попрощавшись, вышел за дверь.

Зачем он приходил, я так и не поняла.


Пансион, 22 октября


Вчера вечером я собиралась о многом подумать, но неожиданно для себя рано заснула. Видимо, сказалось то, что в обед я не спала. Сегодня же доктор заглянул ко мне необычайно рано. Не было и восьми (теперь, когда у меня есть часы, время суток определить несложно).

— Доброе утро, — бодро поприветствовал он меня, едва переступив порог.

В ответ я кивнула.

— Пришел сообщить, что сегодня меня ждут в гостях мои знакомые, и поэтому я хочу оставить вас вновь на попечительство моего лаборанта.

Я равнодушно взглянула на профессора.

— Я уеду ровно в полдень, — доктор посмотрел на часы. — А вернусь в шесть часов вечера.

«Зачем Штольц говорит об этом? Я же его не просила давать отчет в том, куда он направляется и когда вернется, — подумалось мне. — А впрочем, будем считать это счастливым стечением обстоятельств. Ведь более удачное время для его отлучки и придумать нельзя было».

Теперь у меня наконец появлялся шанс осуществить свой план. Я искренне обрадовалась этой новости, но постаралась не показать своего настоящего настроения.

— Жаль, — печально произнесла я.

Доктор посмотрел на меня поверх очков.

— Вы, Феридэ, жалеете о моем отсутствии?

— Почему же и нет. Ведь позавчера вы открыли для меня мир, который я считала уже утраченным навсегда.

— Вы преувеличиваете.

— Нисколько.

Штольц, пройдясь по комнате, остановился на середине.

— Скоро, Феридэ, — уверенно проговорил он, — вы будете разгуливать по двору словно хозяйка. Играть на рояле, вести светские разговоры с моими друзьями…

Профессор говорил много, но я его уже не слушала. Меня больше интересовали подробности моего побега. Теперь я должна была решить, как вести себя со студентом.

Юноша, несмотря на суровое воспитание профессора Штольца, не смог заимствовать у того холодный расчетливый ум и казался по-детски наивным. Кроме того, хоть парень и старался походить во всем на своего кумира, многие человеческие черты еще не успел потерять. Именно этим я и решила воспользоваться. А мой план выглядел так.

Когда молодой человек выведет меня во двор, то я должна сделать вид, что теряю сознание. Он побежит за нюхательной солью, а я тем временем выбегу за ворота. А что дальше?

Впрочем, это уже не важно. Главное — вырваться из этих серых стен. Да поможет мне сегодня Аллах!


1 ноября


Я все еще в пансионе. Какой ужас!..

Но обо всем по порядку.

Четыре дня назад, когда, объявив о своем отъезде, доктор покинул мою комнату, я, вся сгорая от нетерпения, принялась ожидать предобеденного часа. Ведь именно тогда должен был зайти ко мне студент. Через каждые пять минут я смотрела на свои часы, но, к сожалению, поторопить их не могла. Несколько раз я даже встала с постели и прошлась по комнате, чтобы проверить, насколько я сильна. Оставшись относительно довольной собой, я примерила оставленное в моей комнате после первой прогулки платье. Я сама попросила доктора об этом, и он любезно согласился. Наконец, когда до обеда оставался ровно час, я улеглась в постель и, положив около подушки часы, уставилась на дверь.

Через пятнадцать минут ко мне постучались.

— Войдите, — громко сказала я, надеясь, что меня услышат за дверью.

— Добрый день, — поздоровался студент.

— Очень рада вас видеть, — улыбнулась я и, заметив, что в руке у молодого человека какой-то журнал, поинтересовалась: — Уж не историю ли моей болезни вы собрались написать за время отсутствия доктора?

— Почему вы так решили? — удивился юноша, осторожно подходя к кровати.

— Не просто же так вы взяли с собой тетрадку. — Глазами я указала на журнал.

— А-а-а! — Свободной рукой студент стукнул себя по голове. — Профессор сегодня сказал мне, чтобы я подыскал для вас какую-нибудь книгу. Но, к сожалению, вся моя художественная литература осталась в Софии. Я смог лишь отыскать этот журнал.

Молодой человек протянул мне журнал. Я внимательно посмотрела на обложку. Это был американский «Сэнчери» за тысяча девятьсот четвертый год.

— Ого! — Я была слегка шокирована. — Вы читаете по-английски?

— Нет, — искренне признался рыжеволосый. — Я пытался освоить этот язык, купил несколько самоучителей и журнал, но постоянные поручения профессора не дают возможности сосредоточиться на этом предмете.

— А почему вы решили, что я знаю английский? — кокетливо спросила я.

— Доктор сказал, что вы прекрасно знаете французский, и предположил, что английский тоже, может быть, вам знаком.

Перелистав несколько страниц, я оторвала взгляд от журнала и посмотрела на молодого медика.

— И на этот раз ваш профессор угадал. Однако смею заметить, что эти мои познания очень скромны.

Студент обрадовался.

— Теперь вам будет не так уж скучно здесь.

— Пожалуй, — согласилась я и, выдержав небольшую паузу, добавила: — Ваш профессор просто меняется на глазах. Сначала он дарит часы, потом журнал, а вчера принял решение каждый день после обеда выпускать меня во двор на десять минут.

— Это правда?! — Казалось, его радости не было предела.

— А разве вам доктор не сказал об этом?

— К сожалению, профессор мне мало о чем говорит… но это не важно…

Студент вдруг замялся и густо покраснел. На его лице отразилась нерешительность.

— Вы хотели о чем-то спросить меня? — помогла я.

— Да, — выдохнул юноша.

— Спрашивайте смелее.

— Помните наш прежний разговор? — робко начал рыжеволосый.

— Да, конечно.

Молодой человек, явно волнуясь, потер щеку.

— Так вот, тогда вы предложили мне составить компанию в прогулках по саду:

Я, довольная собой, искренне улыбнулась.

— То предложение остается в силе.

Глаза юноши засветились радостью и восторгом. Кажется, мой план начинал осуществляться. Я даже не ожидала, что молодой человек окажется настолько податлив и что убедить его будет так легко. Теперь главное — не выпускать инициативы из своих рук, и поэтому, отложив в сторону журнал, я продолжила:

— Первую прогулку мы можем совершить уже сегодня.

Студент вдруг задумался.

— А что скажет на это доктор?

— Он не доверяет вам? — быстро спросила я.

Мой вопрос, казалось, задел его за живое.

— Профессор мне абсолютно доверяет, — гордо вздернув голову, произнес он. — Но…

Я, указав рукой на лежащее неподалеку платье, как бы невзначай проговорила:

— Неужели ему в этот день так и придется пылиться в этой серой комнате?..

На лице студента отразилась внутренняя борьба между страхом и чувством сострадания. Кроме того, он, по всей вероятности, понимал, что от этой ситуации зависит его авторитет. А ему явно не хотелось упасть в моих глазах.

— Впрочем, воля ваша… — Я безразлично посмотрела в потолок.

— Думаю, профессор не будет сердиться на меня, если на пять минут мы выглянем во двор, — стараясь казаться решительным, проговорил рыжеволосый. — Но давайте оставим эту прогулку в тайне.

Я вопросительно посмотрела на юношу.

— Каким образом?

— Об этом я подумаю сам. Ведь я здесь хозяин, а не вы…

— И все-таки мне интересно, — настаивала я.

— Значит, так. — Молодой человек сел на край кровати и заговорщицки произнес: — Главное, чтобы из прислуги нас никто не видел…

— Но это же невозможно, — ответила я шепотом. — У выхода из пансиона надзирательница…

— После обеда, — голос студента тоже стал тише, — она забирает посуду у больных и уходит ее мыть на кухню, а потом отправляется за продуктами. Но обычно, когда профессора нет дома, она просто сбрасывает тарелки в мойку на завтра и сразу же уходит.

— А как долго ее не будет?

— Если учитывать, что доктор в отъезде, то с час… хотя при хозяине она пропадает не больше двадцати минут.

— Хорошо, — согласилась я. — А как быть с остальными?

— Кучер уехал вместе с профессором, а кухарка, зная, что работа появится лишь вечером, пошла прогуляться по Варне.

— Вам бы следователем работать с такими аналитическими способностями. — В моих глазах, как мне показалось, отразилось восхищение.

— Я еще и науке пригожусь, — приподняв подбородок, заметил юноша.

В это мгновение молодой человек напомнил мне профессора Штольца, и я не преминула воспользоваться этой ассоциацией:

— Вы очень похожи на своего учителя.

Студенту, видимо, понравилось такое сравнение, и он покраснел от удовольствия.

— Да ну, что вы. До профессора мне еще далеко… — потупил он взор.

— Значит, вы приглашаете меня на прогулку? — попыталась я возвратиться к прежней теме.

Мой собеседник поднял глаза.

— Да, но минут на пятнадцать. Для того чтобы такие прогулки стали более частыми, сегодня мы должны быть осторожны.

— Целых пятнадцать минут! — восторженно воскликнула я. — Да вы просто отчаянный человек! Даже у профессора не находилось для меня больше пяти минут.

Гордый собой, юноша по-деловому продолжил:

— До обеда остается полчаса. Столько же на сам обед. Еще полчаса на то, чтобы старушка успела прибрать за больными и отправиться в лавку. Значит, ждите меня через полтора часа… И еще. Я попросил бы вас не пить сока, который подадут на обед.

— Это почему же? — удивилась я.

Но молодой человек, не ответив, встал и направился к выходу.

— Я буду ждать вас с нетерпением, — полетел ему вослед мой мягкий голос.

Когда за гостем закрылась дверь, мне стало ужасно не по себе от всего того лицемерия, к которому приходилось прибегать. Но что оставалось делать? Ведь я была в нескольких шагах от желанной свободы.


Приведя себя в порядок и переодевшись, в условленное время я уже была абсолютно готова к предстоящему побегу. Пока все складывалось очень удачно. Даже гораздо лучше, чем я предполагала.

Наконец дверь в темницу отворилась, и в открывшемся проеме показался студент.

— Ну, как вы? — спросил он. — Все в порядке?

Я утвердительно кивнула.

— Тогда идемте.

Студент, поддерживая меня под руку, вывел в коридор. Затем он снял пиджак и накинул его на мои плечи.

— На улице прохладно, — пояснил он.

Через несколько секунд мы уже переступили порог пансиона.

Сырой воздух свободы освежил мое лицо. Неужели еще несколько секунд, и я окажусь за стенами этой тюрьмы? — не верилось мне.

По-светски взяв мою ладонь, студент помог спуститься с крыльца.

— Спасибо, — чуть ли не в реверансе поблагодарила я. — Вы очень любезны.

Краска вновь выступила на лице моего провожатого. Однако в его выражении я про себя отметила отсутствие сомнений в предпринятом шаге.

— Вы давно здесь? — решив избавиться от внезапно возникшего неловкого молчания, спросила я.

— Месяцев девять.

— Должно быть, уже хорошо знаете профессора? — говоря это, я взяла молодого человека под руку, и мы направились в сад.

— Как мне кажется, неплохо, — ответил он, неуклюже ступая.

— А почему он, немец, живет в Болгарии?

— Здесь есть возможность спокойно работать. Это — главное. И, кажется, у него были какие-то неприятности с ученым советом в Германии. Впрочем, это неудивительно. Ему многие завидуют. Ведь он не просто психиатр. Он — экспериментатор, способный своей мыслью двигать науку вперед.