Габриел посмотрел на них, и щеки его порозовели.

— Спасибо, Рут, — сказал он.

— У нас было слишком мало времени, чтобы успеть что-нибудь.

— Какая прекрасная комната! — воскликнула я.

Она кивнула.

— Жаль, что сейчас нельзя посмотреть на вид из окна.

— Примерно через час она сможет это сделать, — вставил Габриел. — К тому времени взойдет луна.

Я больше не чувствовала страха.

— Теперь я оставлю вас, — сказала Рут. — Я распоряжусь, чтобы вам принесли горячей воды. Минут через сорок вы будете готовы к обеду?

Я ответила, что мы будем готовы. И они с Люком ушли. Когда за ними закрылась дверь, мы с Габриелом какое-то время молча смотрели друг на друга.

Потом он спросил:

— В чем дело, Кэтрин? Тебе здесь не нравится?

— Это такое великолепие, — начала я. — Я даже не представляла себе… — Но сдерживать обиду я больше не могла. — Ну почему ты не сказал им, что собираешься жениться?

Он покраснел и расстроился, но я хотела знать правду.

— Мне просто не хотелось никакого шума…

— Шума?! — перебила я. — Но я-то думала, что ты вернулся, чтобы сказать им.

— Да.

— А когда дошло до дела… Ты не смог?

— Кто-нибудь был бы против. Мне не хотелось этого.

— Ты хочешь сказать, что они посчитали бы меня недостойной того, чтобы войти в вашу семью? — Я чувствовала, что глаза у меня горят, я была сердита на него и несчастна в то же время. Как жаль начинать новую жизнь в этом доме таким образом! Габриел обидел меня, я была очень огорчена, потому что начинала понимать: если факт нашей женитьбы надо было скрывать, пока он не станет делом свершенным, — это означало, что мои отношения с новой семьей не будут легкими.

— Боже мой, конечно, нет! — с чувством воскликнул Габриел. Он схватил меня за плечи, но я нетерпеливо высвободилась.

— Они будут так рады… когда узнают тебя. Они не любят перемен, понимаешь? Ты же знаешь, что такое родственники!

— Нет, не знаю, — возразила я. — Конечно, они огорчены. Вот вам, пожалуйста, новый член семьи. Представляю себе, что они чувствуют!

— Кэтрин, но ты не понимаешь!.. — умоляюще сказал Габриел.

— Тогда объясни, — набросилась я на него. — Объясни. Почему это надо было делать тайком?

У него был несчастный вид.

— Но никакой тайны тут не было. Я просто не сказал им. Я не хотел суеты, беспокойства. Я хотел как можно скорее жениться на тебе, чтобы мы были вместе и не теряли попусту время, которого у меня немного.

При этих словах вся моя злость улетучилась. Я опять была полна нежности и желания сделать его счастливым, отогнать от него все страхи и страх смерти тоже… Ведь именно ради этого я и вышла за него замуж. Я смутно догадывалась, что причина его страха крылась где-то в этом доме, и ему нужен был союзник. Так что я должна была стать этим союзником. Не пробыв в Керкленд Ревелз еще и получаса, я начинала понимать его — мне уже начал передаваться этот его страх.

— А Фрайди все еще в корзинке, — заметила я.

— Дай-ка я ее выпущу. — Он открыл корзину, и Фрайди выпрыгнула, залаяв от удовольствия, что она на свободе. В дверь постучали, я резко обернулась, потому что звук исходил не из той двери, в которую мы вошли. Только тут я заметила, что в комнате две двери.

Послышался голос с резким йоркширским акцентом:

— Горячая вода, хозяин.

Дверь закрылась прежде, чем я сумела разглядеть обладателя этого голоса.

— Это старая туалетная комната, — сказал Габриел, указывая на дверь. — Там я умываюсь. Она и тебе пригодится. Но прежде, чем раздеваться, запри обе двери. Может войти кто-нибудь из слуг.

Он пристегнул Фрайди поводок.

— Ты же не хочешь опозориться в первый же вечер, Фрайди? — обратился он к ней.

Когда Габриел ушел, я прошла в туалетную комнату: там я увидела поясную ванну, чаны с горячей водой, мыло и полотенца. К стене было прикреплено большое зеркало в тяжелой позолоченной раме, к этой раме прикреплялись два золоченых подсвечника с горящими свечами.

Я посмотрела на себя в зеркало. Глаза у меня казались более зелеными, чем всегда, но невольно взгляд мой переместился с моего изображения куда-то за плечо, изучая затемненные углы туалетной комнаты.

Старые дома в сумерках… Может быть, именно в таких вот местах особенно чувствуется присутствие давно умерших?

Совсем неподходящие мысли для молодой здравомыслящей йоркширской женщины!..

Я сняла костюм и начала смывать с себя следы путешествия. Завтра, при дневном свете, я еще посмеюсь над своими причудами.


Этим вечером мы собрались за обедом в гостиной на первом этаже.

Габриел объяснил, что по большим праздникам обед подают в зале. Он для этого и предназначался при постройке дома.

— Трапезный стол — там, внизу — такой же старинный, как и сам дом. Но у нас есть небольшая и довольно удобная столовая для нашей семьи, — добавил он.

По меркам Глен Хаус это была большая комната. Когда я вошла, шторы были задернуты, в канделябрах горели свечи. Я убеждалась, что жизнь здесь шла по строго выверенному распорядку.

За обедом нас было шестеро. Это и была вся семья. С Рут и с Люком я уже познакомилась. А теперь увидела всех остальных: сэра Мэтью Рокуэлла — отца Габриела и мисс Сару Рокуэлл — его тетю. Оба были в весьма преклонном возрасте — им обоим было за восемьдесят.

Едва я познакомилась с сэром Мэтью, как сразу же почувствовала себя счастливее — было очевидно, что он готов принять меня с радостью. Он был очень высокого роста, но немного сутулился. У него была шапка густых совершенно белых волос. Румянец на его лице носил нездоровый «винный» оттенок. А голубые глаза, так глубоко спрятанные в складках кожи, что их почти не было видно, были яркими и даже, можно сказать, веселыми.

— Габриелу повезло иметь такую красавицу жену, — сказал он. Это была явная лесть — я не была красавицей. Он задержал мою руку в своей и не спеша поцеловал ее. Я подумала, что даже в его возрасте ему не чужда галантность. Он производил впечатление человека, довольного жизнью, и от молодых членов своей семьи ожидал того же.

— Вы должны сесть рядом со мной, — сказал он. — Я хочу посмотреть на вас и услышать ваше мнение о новой семье.

Итак, за обеденным столом я сидела рядом с ним; время от времени он наклонялся ко мне и похлопывал меня по руке.

Тетя Сара была совсем другой, несмотря на фамильные черты лица и белокурые волосы. Взгляд ее голубых глаз казался бессмысленным, она вся была в напряжении, как будто безуспешно пытаясь понять, что же происходит вокруг нее, и никак не могла приспособиться к обстоятельствам. На мой взгляд, она выглядела старше своего брата.

— Сара, — громко сказал сэр Мэтью, — это моя новая дочь.

Сара кивнула и улыбнулась ему по-детски невинной улыбкой.

Я пожалела, что первыми меня не встретили эти старики. Тогда бы я сразу ощутила искренний теплый прием.

— Как вас зовут? — спросила она.

— Кэтрин, — ответила я.

Она кивнула. И когда бы я ни подняла глаза во время обеда, я тут же встречала его взгляд.

Сэр Мэтью захотел узнать о том, как мы познакомились и почему так быстро решили пожениться. Я рассказала о Фрайди.

— Цыгане, — пробормотал он. — Они иногда зверски обращаются с животными. Я у себя не потерплю их. Да, должен сказать, Габриелу очень повезло, что он поехал той дорогой.

Люк заметил:

— Он все время куда-то уезжал… верхом… а мы даже не знали, когда он вернется.

— А почему бы и нет? — парировал Габриел. — Каждый отдыхает, как ему нравится. Я ненавижу строить планы. Только настроишься на приятную поездку — обязательно разочаруешься. Нет уж! Я предпочитаю прислушиваться к зову сердца. Это мой девиз.

— И только посмотрите, как же хорошо все обернулось! — заметил сэр Мэтью, улыбаясь мне.

— Я должна показать Клер мои гобелены. Ей безусловно захочется посмотреть, — вставила тетя Сара.

Повисла неловкая пауза. Потом Рут спокойно поправила ее:

— Это Кэтрин, тетя. Это не Клер.

— Ну конечно, конечно, — пробормотала Сара. — Вы ведь интересуетесь гобеленами, дорогая?

— Они мне очень нравятся. Только сама я в них не сильна. Я не очень-то дружна с иголкой.

— Этого еще не хватало. Переутомлять такие прекрасные глазки. — Сэр Мэтью наклонился ко мне, ласково поглаживая мою руку. — Моя сестра очень забывчива. Временами она живет прошлым. — Он поморщился. — Что поделаешь, возраст! Увы, как и у меня.

Они говорили о своем доме, о прилегающих землях, о конюшнях — я была рада услышать, что они хорошо укомплектованы — о своих соседях, друзьях, графской охоте и вообще о жизни в Керкленд Мурсайд. Я видела, как они старались, чтобы я почувствовала себя свободнее. Теперь я и сама удивлялась, как я могла сомневаться в их гостеприимстве, и стала все приписывать необычному поведению Габриела.

Рут обещала к концу недели устроить обед, чтобы отпраздновать нашу свадьбу, и жалела, что у нее не было возможности сделать это в первый же вечер.

— Есть люди, с которыми вам надо познакомиться, — сказала она. — Они очень хотят встретиться с вами.

— Кого ты хочешь пригласить? — быстро спросил Габриел.

— Например, Саймона. Все-таки он член семьи. Надо будет также позвать Хагар, хотя я сомневаюсь, что она придет. Может быть, викария с женой, и, конечно, супругов Смит.

Сэр Мэтью кивнул. Потом он обернулся ко мне.

— Мы хотим, чтобы вы почувствовали себя здесь как дома, дорогая, с первых же мгновений.

Я поблагодарила его, и когда с едой было покончено, Рут, Сара и я удалились в ближайшую гостиную, а мужчины остались выпить портвейна. Я была рада, что они пробыли там недолго, потому что в обществе сестры Габриела и его тети я чувствовала себя неловко.

Габриел сразу же подошел ко мне и заметил, что я выгляжу усталой.

— У вас был трудный день, — проговорила Рут и добавила: — Мы поймем, если вам захочется пораньше лечь.

Я пожелала спокойной ночи членам своей новой семьи, и мы с Габриелом пошли наверх в нашу комнату.

Когда мы вошли в нее, Фрайди выбралась из корзины, чтобы поприветствовать нас. Ей, кажется, тоже было трудно привыкнуть к новой обстановке.

— Ну вот, — сказал Габриел, — самое худшее позади. Ты познакомилась с семьей.

— Видимо, не со всеми.

— Остальные не в счет. Тебе придется жить с этими людьми. Прежде чем мы ляжем спать, я хотел бы показать тебе вид из окна.

— Ах, да… твой любимый балкон. Где же он?

— В конце нашего коридора. Пойдем, посмотрим?

Он обнял меня, мы вышли из комнаты и пошли к двери, видневшейся в конце коридора. Он открыл ее, и мы вышли на балкон. Луна поднялась высоко, и картина, расстилавшаяся перед нами, была залита ее серебристым светом. Развалины монастыря возвышались призраком былого великолепия. Я увидела темную ленту реки, извивавшуюся среди лугов, горбатый черный мост, а за ним, на расстоянии, неясные очертания вересковых полей.

— Как здесь красиво! — выдохнула я.

— Когда я уезжаю из дома, мне снится этот вид.

— Не удивительно.

— Каждую ночь я выхожу сюда и смотрю. С тех пор, как я помню себя ребенком, меня всегда привлекал этот вид. — Внезапно он посмотрел вниз. — Двое из моих предков бросились вниз через перила… но не здесь. В доме есть еще три таких балкона.

У меня по спине пробежали мурашки, и я вгляделась во мрак, царивший внизу.

— Мы сейчас на самом верху дома, — продолжал Габриел. — Броситься вниз на каменные плиты было бы смертельно. Два самоубийства за всю нашу историю… И оба избрали один и тот же способ.

— Пойдем обратно, — сказала я. — Я устала.

Но когда мы вернулись в комнату, страх все еще не отпускал меня. Виной тому были те минуты, проведенные на балконе, и случайные слова Габриела. Я была как натянутая струна — для меня это было совсем необычно. Но завтра все будет в порядке, заверила я себя.


В течение последующих дней я изучала дом и прилегающие окрестности Я была вся во власти впечатлений: что-то меня очаровывало, что-то — отталкивало. Днем все мне нравилось в доме, я даже умудрялась заблудиться там по нескольку раз на дню, но когда наступали сумерки, я, к своему стыду, не могла избавиться от привычки украдкой оглядываться по сторонам.

Я еще никогда не жила в таком большом доме. Когда я была одна, мне казалось, что настоящее сливается с прошлым. Наверное, потому, что большая часть мебели находилась в этом доме веками, и нельзя было отделаться от мысли, что сотни лет назад все здесь выглядело точно так же, только другие шаги, другие голоса раздавались в этих стенах, и удлиненные тени на стенах принадлежали совсем другим людям.