Дом он полностью перестроил по современным технологиям, участок засадили фруктовыми деревьями, ягодными кустами и цветами, вложился в обустройство серьезно, пару лет до ума доводил, и получилось в результате все очень здорово.

В этом году все по очереди Сочи посетили: и Игорь с семьей, и Коля, и Ваня с Артемом. Все, кроме Варвары с Юрой. И родители ее в этот раз не поехали, все за дочь переживали и старались рядом находиться, вдруг спасать придется.

Когда папа напомнил про сочинский дом, Варю словно осенило: а ведь верно! Конечно, туда! Она очень любила этот уютный дом с потрясающим видом из окон, большой участок с фруктовыми деревьями, совершенно потрясающе пахнущими персиками в период их созревания, да и вишней-черешней и грушей. Ей там всегда замечательно отдыхалось душой и телом.

Надо срочно звонить Николаю! Прямо сейчас!

На этом месте Варвара вдруг спохватилась:

– Пап, а ты говорил им о… – остановилась она.

– Нет, – покачал головой Леонид Николаевич, поняв ее невысказанный вопрос. – Мы с Лидой решили, что не стоит никому говорить про вас с Юрой. Никто про ваши дела не знает.

– Спасибо, – поблагодарила Варя за понимание и обняла отца. – Ну, что, пап, поеду я в Сочи?

– Поезжай, дочка, – благословил он и поцеловал ее в лоб.

Она все же позвонила Юре, но совсем по иному поводу, а не ради жалобы на его неадекватную и даже опасную пассию.

– Привет, – ответил он, и Варвара почувствовала его улыбку.

– Привет, – улыбнулась она в ответ. – Я звоню предупредить, на всякий случай, что уезжаю в Сочи. Поживу там немного, а может, и много, как настроение сложится.

– Правильно, – одобрил Костромин. – Там сейчас самое великолепие: сентябрь, бархатный сезон.

И они замолчали, одновременно вспомнив, как отдыхали вдвоем в такой же сентябрь и бархатный сезон в том самом доме, вырвавшись из суетной Москвы всего лишь на недельку, и как тогда им там было…

– Варь… – прервал эти их сладкие, теперь и горькие от осознания потери, воспоминания Костромин, – тебя больше не беспокоили?

Варя помолчала, решая: сказать – не сказать?

– Нет, – ровно ответила она.


Сочи оказался именно таким, каким и должен быть в начале сентября, – уже неспешный и нешумный, уставший от бурного и громкого лета, промчавшегося стремительно мимо, бархатисто поглаживающий кожу не палящим, а ласковым солнцем, освежая ее брызгами прибоя.

Этот город пах счастьем и теплой грустью по отгремевшему сезону, подарившему людям беззаботное солнце, загар в черноту, просоленную кожу, курортные романы и страсти, кипящие в них.

У Варвары перехватывало горло от невозможности вернуть и повторить хоть что-то, хоть маленькую толику из их с Юрой счастливой жизни, безвозвратно куда-то канувшей, – повторить тот их сентябрь, истекающие соком персики, которыми они кормили друг друга, валяясь голыми на веранде после потрясающего соединения, их ночное купание в море, поездку в горы, где Костромин азартно ловил форель в горной речке – и еще тысячу оттенков, цветов, запахов, улыбок и смеха, моря и воздуха, из которых ткалось их безграничное, горячее счастье…

Сентябрь был тот же. Жизнь была другая.

И все же дышалось ей тут намного легче, чем в Москве.

Это да! Это Варя почувствовала сразу, словно освободилась от какого-то тяжелого груза. Пусть и не всего, но хоть от его части.

Галина, женщина, которая все эти годы работала кем-то вроде управительницы дома: нанимала персонал, если в этом возникала необходимость, когда собиралось много народу, или сама вела хозяйство, если приезжало два-три гостя, а когда все разъезжались, то присматривала за домом и садом, предложила Варваре ходить на море рано утром.

И Варюха за несколько дней настолько пристрастилась к этим ранним заплывам, с удивлением открыв для себя потрясающую красоту совсем раннего утра, когда солнце только поднимается и тишина особая наступает в природе, что ходила на море совсем рано и одна, когда Галя бывала занята.

В этих утренних походах было какое-то особое очарование, нежность – птицы поют негромко, людей практически нет, море ласковое-ласковое и такое спокойное, прозрачное, а над ним торжественно встает солнце.

Красота!

В один из первых дней после приезда Варя нашла понравившуюся ей церковь, зашла, чтобы поставить свечи и помолиться за Юру, как уже вошло у нее в привычку, и попала на утреннюю службу в момент, когда священник читал проповедь.

Он говорил о двойственности человеческой натуры, соединяющей в себе как величие духа, так и животную его составляющую, о том, что никто не свят в этой жизни, один Господь безгрешен, говорил о том, что человек слаб и совершает неприглядные поступки и ошибки не потому, что плохой, а потому, что именно слаб. И эта слабость проявляется в том, что человек легко поддается своей темной стороне, которая заключается в том, что удовлетворяет свои низменные инстинкты. Но светлая, духовная часть человека дана ему для того, чтобы останавливать эти разрушительные порывы и устремляться духовно к Господу.

Ведь самый легкий путь – это сдаваться низменным порывам, и чем больше человек им потворствует, тем больше требуется ему этого удовольствия и тем быстрее разрушается его физическое тело и душа, ведь это самый легкий путь, потому как он не требует усилий – только бери, а потом плати тяжелыми болезнями, деградацией, потерей здоровья и семьи, ранней смертью. Но мы не можем и не должны отказываться от обеих своих ипостасей: и от духовной, и от животной, и задача человека сохранять гармоничный баланс между животным и духовным, стремиться к увеличению своей духовной составляющей и делать это посредством любви, вот к чему призывает нас Господь.

Варвара не стала слушать проповедь до конца, и когда священник начал говорить о реалиях сегодняшнего дня, об обществе тотального потребления, о зависимостях от еды, гаджетов и так далее, она тихо вышла из церкви и побрела к центру города.

Шла и думала о том, что Юра… – а о чем еще она могла думать? Постоянно, и только о нем! Так вот – он всегда являлся яркой и многогранной личностью, почему же Варя воспринимала его лишь в одной плоскости, делая упор только на его положительные качества и очевидные достоинства?

Будучи еще совсем девчонкой – что там двадцать два года, смешно! – Варвара влюбилась в него и в этой своей влюбленности замечала лишь позитивную сторону Юриной натуры, восхищалась им и так привыкла к этому героическому образу, что не замечала никаких его недостатков. Она невольно вынудила мужа постоянно соответствовать той высокой оценке, которой его наградила, и отказывала в праве быть целым, истинным, многогранным, со своей темной стороной, отказывала в праве принимать в себе и низменное и не отказываться от своего животного начала и наличия страстей. Может, именно поэтому и случилась с ним такая безумная, разрушающая одержимость? Потому что он слишком долго был для нее положительным сверх всякой меры, потому что она возвела его на пьедестал?

А кто знает, может, и так. Кто знает?

И что, получается, что огромная часть вины за ту беду, в которую Юра попал, да и Варвара вместе с ним, лежит и на ней?

А ведь лежит, точно!

Варя недавно посмотрела кусочек старого фильма «Любовь и голуби», и там героиня говорит со слезами:

«Разве ж я думала раньше, что ты вот раз, и куда-то денешься!»

Вот и она не думала, что он «раз, и денется», жила себе в наивной беспечности и глупой уверенности, что Юра – это постоянная величина в ее жизни, что он всегда будет рядом, «пока смерть не разлучит», будет прекрасно безмятежной под его защитой.

А человек – не плоскость, а объем, если переводить на Варварин профессиональный сленг. И какие в душе у каждого кипят разрушительные и созидательные страсти, даже ему самому неведомо.

По делам нам Господь-то воздает, еще как по делам, если честно!

Варя несколько дней обдумывала ошеломившее ее открытие о том, что она возвела в культ положительные качества мужа, подсознательно отгородившись от признания того, что он целостный человек и в нем присутствуют иные страсти.

Понакручивала, понакручивала себя этими размышлениями, попереживала из-за своей вины и в какой-то момент вдруг подумала: да фигня это все!

Глупости!

Да – возвела, да – на пьедестал! А почему нет?

Почему нет-то, если он этого достоин, если для нее Юра и есть герой во всех отношениях! Какие объемы там, плоскости!

Знала она и видела все недостатки мужа, просто они ее никак не задевали, не было в них ничего порочного. Юра мужчина правильный во всех отношениях, и это факт. Он никогда не был волокитой и на сторону не глядел, это точно. Ну, кто ж мог предположить, что его захлестнет разрушительная страсть?

Да никто!

Да он сам в первую очередь и представить себе не мог, что подвластен таким темным страстям и может попасть в серьезную зависимость!

Ну и что? А вы на сто процентов уверены в себе и в своей чистоте и непорочности? Да? А может, вспомните о своих са-а-амых потаенных фантазиях и желаниях, которые позволяете себе только в темноте под одеялом? А? Да все мы живем и понятия не имеем, какие «бомбы замедленного действия» носим в себе и что там у нас в сознании и в генах намешан за коктейльчик и когда эта фигня рванет.

Может рвануть, а может, и обойдется, и проживете всю жизнь праведником безгрешным, примером детям и внукам!

Вот вы на сто пудов уверены в близком человеке? Вы точно знаете его темные стороны и о чем он под тем же одеялом фантазирует, когда вы заснули?

Сколько житейских историй происходит, когда положительный во всех отношениях человек ни с того ни с сего вдруг начинает такое вытворять, что ховайся, как говорят в Украине, или держите его семеро! Да сплошь и рядом!

Вон Евгения Борисовна! Это в советское-то время, когда у них правильные все были, порядочные, и вдруг женщину в солидном возрасте, передовика производства, руководителя, прекрасную жену и мать так сорвало с катушек, что она себя забыла, семью, мужа-детей бросила!

А вот она, Варя, абсолютно уверена, что никогда не впадет ни в какую страсть-зависимость? Ну, пусть не в сексуальную, что, у нас дерьма в жизни мало? Гаджеты, соцсети, обжираловка, выпивка-наркотики, даже этот здоровый образ жизни дурацкий, на котором сейчас все помешались и у народа головушку сносит.

А вы? Вы уверены, что с вами такого не случится?

Знаете, ни у кого нет гарантий! Все живем без страховки и главное – сразу на чистовик, без репетиций и черновиков.

Так что и на самом деле ерунда все это – был хороший, стал плохой, ай-яй-яй, сделал каку! Все мы одинаковые и отличаемся друг от друга только степенью разумности и осознанности, а то и просто трусливости, спасающих нас от пустяковых плохих поступков и мелких грешков.

А в глобальном – ничего не предсказать! И никто не застрахован!

Завтра вот вас сорвет – и привет! ловите кепку!

Варвара, будучи по своему складу характера человеком практичным, окончательно запуталась в этих бесконечных философствованиях и эмоциональных качелях, на которых шатало ее из стороны в сторону: то Юра плохой, то хороший, но оступился, то прощаю и жду, то обвиняю и плачу…

В какой-то момент Варвара почувствовала, что ей нужны соратники, ну, не совсем чтобы соратники – люди, которые столкнулись с такой же проблемой и каким-то образом ее преодолели. Не в том смысле, что клуб по интересам типа «разведенки не сдаются!» – нет, ей хотелось узнать об опыте других женщин, как они справлялись с подобной ситуацией и как выходили из нее…

И она отправилась в книжный магазин, поскольку любила именно книги – копаться в мемуарах известных женщин – ну правильно, почему бы не обратиться к ярким неординарным личностям, уж у них-то страстей и всяких расставаний, а уж гуляний от своих жен-мужей так и того подавно?

В одной из автобиографий Варвара нашла упоминание о страшной и великой судьбе монахини Нектарии, жившей в восемнадцатом веке, и сильно заинтересовалась этой личностью.

В книжном ничего не обнаружила, в Интернете долго копалась по разным ссылкам, в библиотеке несколько раз зависала и нашла-таки…

Графиня Наталья Шереметьева вышла замуж за князя Ивана Долгорукова по великой девичьей любви. Она была прелестной, благонравной, воспитанной по заветам «Домостроя» девушкой. А он известный гуляка, бабник, дебошир, картежник, буян, дрался до увечий и смерти противников не один раз, по гулящим девкам шлялся и был как брат родной императору Павлу Второму.

Наталья полюбила Ивана совершенно беззаветно с первого взгляда. Только отгремела их помолвка, как император Павел Второй умер, и Долгоруковы попали под жесточайшую опалу. Как только Наталью ни уговаривала родня отказаться от этого брака, да и сам Иван давал ей свободу. А она категорически отвергла такое предложение и добровольно приняла опалу вместе с любимым Ванечкой.

Господи, через что только не пришлось ей пройти! Там такая история изгнания и ее жизни – зашибись! Чего только стоит эпизод, когда Ивана заключили в яму земляную с маленьким узеньким оконцем у самого потолка и Наталья ходила каждый день к любимому, кормила, гладила его лицо, голову, спутанные волосы пыталась расчесать пальцами, плакала над своим Ванечкой и так вот держала в руках его лицо и разговаривала, разговаривала с ним и даже колыбельные ему пела.