– Нет, – убежденно заявил парень. – Вычищено все, и невозможно восстановить.

Костромин усмехнулся про себя – оно, конечно, вычищено, он постарался, но перед этим сделал копии ее дневника, фото и видео совершенно откровенных с ее прошлыми мужчинами и женщиной, сделал записи некоторых ее разговоров и кое-что из электронной почты.

Так, пусть будет для страховки, а то Ритуля у нас дама злобная, мстительная и непредсказуемая, а он все же не до такой степени наивный, чтобы ей подставляться, хоть, конечно, и дурак, что связался с ней.

Впрочем, если с Ритой Костромин этот акт возмездия сделал скорее от бессилия, то вот ее другу из ГИБДД не повезло куда как серьезно, дальше некуда. У него же в переписочке и некий компроматик на свое начальство имелся…

Маргариту даже вызывали в органы дать показания.

Она дала. Пока только показания на своего «друга» из серии: «ничего не видела, ничего не знаю», «порося само у сад пришло, так что ж гнать животину». Но труханула она вполне реально, Костромин это видел. Ну, хоть так.

В сентябре позвонила Варюха.

У Костромина даже дыхание перехватило, когда он услышал в трубке ее голос, и он улыбался, слушая его как музыку. Она сообщила, что уезжает в Сочи.

Сочи… Как же они там отдыхали однажды! Сорвались в один момент – сидели, болтали, смеялись в кафе после его работы, а за окном дождь с ветром, и Варюха смотрит на улицу унылую и говорит вдруг:

– Сейчас бы в Сочи, к морю.

– Поехали! – сразу же решил Костромин.

– Прямо сейчас? – разулыбалась она.

– Ну а когда? – уже начал действовать он, подзывая официанта.

И они улетели той же ночью… А потом был недельный отдых, любовь на веранде, персики, ночное купание голышом, и море любви…

Воспоминания.

Ему снова стало так тошно, так…

Порой Костромин ненавидел Риту до остервенения, до темных кругов перед глазами, так ненавидел, что ему хотелось ее убить! Вот самым, что ни на есть реальным образом – убить! Порой так просто непреодолимо!

Он только теперь по-настоящему понял смысл «Кармен»: это не про страсть, как думают все, и не про ревность – это про болезнь! Про безумную, изматывающую болезнь! Про психоз, вызывающий тяжелую физическую зависимость! И Костромин как никто понимал и сочувствовал несчастному Хосе, который убил Кармен вовсе не из-за ревности, хотя она и явилась причиной, последней каплей в его заболевании, убил потому, что больше не мог терпеть постоянную боль и унижение от этой зависимости, не мог сносить безумной тяги к этой женщине! Как человек, испытывающий непереносимую боль, которая сводит с ума, разъедает мозг.

Вот это Костромин осознавал совершенно четко – бесполезно убийство, которое совершил Хосе, потому что смерть этой женщины не отменит и не ослабит безумного желания и ненормальной тяги к ней. Но теперь, черт побери, ты будешь жить без этого наркотика и знать, что сам себя его лишил. И ничего уже невозможно вернуть!

А Кармен та, никакая не свободолюбивая героиня, вся такая из себя прекрасная и гордая – это пожирательница мужчин, присоска, вытягивающая из них любовь, жизненные силы и бросающая их умирать! И не более.

После инцидента с телефонным преследованием Вари Костромин решил, что надо как можно жестче контролировать себя и свое неодолимое влечение к Рите, и сбегал от нее в работу с еще большим упорством, чем раньше.

А куда еще? Только там он мог отключиться от мыслей о ней, о себе и от бесконечно изматывающего чувства вины перед Варварой.

Он с головой погружался в дела и стал проводить еще больше времени в офисе, хотя куда еще больше: это только сутки, как пошутила его секретарь. Стал лично с мастерами и менеджерами ездить в командировки, для этого сам находил все новых и новых потенциальных клиентов, увеличил работу рекламного отдела, оплачивал крупные пиар-кампании по продвижению услуг своей фирмы и летал по всей стране не реже двух раз в месяц, даже в Сибирь катался несколько раз.

На Риту времени практически не оставалось, что только радовало Юрия, но проклятая и неистребимая тяга к ней лишь усиливалась от длительных разлук, и вот это Костромина удручало и откровенно пугало.

Ритуля же продолжала скандалить и постоянно что-то требовать.

Как-то Костромин поехал в Суздаль один, без своей команды, проводить переговоры, которые завершились быстро, и к общему удовольствию обеих сторон договор подписали весьма выгодный для всех.

Клиенты принимали его радушно и настоятельно рекомендовали осмотреть исторический центр города, ознакомиться с его культурой, может, и совершить экскурсию.

И он решил – почему нет, история вещь хорошая.

Правда, обошелся без экскурсий, купил путеводитель с историческими данными и описанием событий и отправился культурно обогащаться. Костромин набрел на великолепную старинную церковь и вдруг почувствовал желание войти туда и… и что? Помолиться? Он не знал ни одной молитвы, кроме «Отче наш», но что-то мягко, но настойчиво подталкивало его в спину, словно нашептывало:

– Иди. Надо пойти.

И тут Костромин вспомнил, что и тесть Леонид Николаевич, и Варюха просили, чтобы он сходил в церковь помолился и поговорил с батюшкой.

И он вошел в храм.

Купил свечки, прошел к алтарю и встал перед ним под самым куполом, не зная, что дальше делать.

Так и стоял, смотрел на распятого Христа и внезапно почувствовал, как откуда-то из солнечного сплетения поднимается волна такого острого отчаяния, подкатившая комом к горлу, перекрывая дыхание, что Костромин, прикрыв глаза, зашептал:

– Ты слышишь меня, Господи? Если слышишь, помоги! – Он всхлипнул, судорожно втянув воздух, поднял глаза, посмотрел на Христа и продолжил свою выстраданную молитву, шепча ее с каким-то бессильным надрывом: – Помоги! Мне не нужна эта страсть, я ее не хочу! Я не хочу этой женщины и этой ненормальной привязанности к ней! Я не могу больше жить в этой жуткой зависимости! Я перестал быть самим собой, я погибаю, Господи! Помоги, освободи меня от этой болезни!

Он замолчал, сглотнул несколько раз, проталкивая застрявший в горле слезами не пролитыми комок, и снова посмотрел на Иисуса.

– Если это испытание, то считай, что я его не прошел, – молил он о помощи. – Мне не нужна эта страсть, я чувствую, как она меня разрушает, разъедает, как ржавчина, и боюсь, что поддамся ей окончательно и сгину совсем! – И, не выдержав, прикрыл глаза рукой и попросил: – Я хочу вернуть свою жизнь, хочу домой, хочу к Варюхе, мне нужна моя жизнь, моя жена…

Почему-то стало темнеть в церкви, Юрий не понял, свет, что ли, притушили или погасили совсем? Но становилось все темней и темней, и Костромин уже перестал различать предметы вокруг, и вдруг голове стало тяжело, словно она налилась чугуном, заболела шея, стиснутая болезненным спазмом, застучало быстро-быстро сердце, и все куда-то поплыло…

Он резко вздохнул, приходя в себя, дернулся всем телом, испуганно осмотрелся и понял, что сидит на лавочке возле церкви, а рядом с ним устроился пожилой, благообразный священник приятной наружности с добрыми глазами и реденькой бороденкой и держит Костромина за руку.

– Ну, вот и полегчало, – улыбнулся батюшка и похлопал Юрия по руке успокоительным жестом. – Ничего, бывает. Видать, много на себе черноты несешь, сын мой, коли тебе в храме Божьем плохо стало, – и присмотрелся к Юрию повнимательней. – Или болен?

– Нет. – Юрий усмехнулся невесело. – Хотя как посмотреть.

– Беда какая с тобой приключилась? – по-доброму и искренне заинтересованно спросил батюшка.

А Костромин посмотрел на него… и отчего-то начал рассказывать о той самой «приключившейся» с ним беде. Рассказывал сумбурно, останавливаясь, подбирая слова, вспомнив про свою жизнь с Варей, про то, как впервые столкнулся с Ритой. Он говорил, говорил и все посматривал на священника, боясь, что тот встанет и уйдет по каким-то своим важным делам и не дослушает до конца, не поймет, зачем Юрий сюда пришел.

Но тот дослушал со всем возможным вниманием и вздохнул тяжко, когда Костромин замолчал.

– Как зовут-то тебя, сын мой? – спросил батюшка.

– Юрием.

– А меня отец Афанасий, – представился батюшка и еще раз вздохнул. – Да-а-а, – протянул он задумчиво. – От лукавого эта связь твоя, что и говорить, бесовская эта женщина и зависимость, которой она тебя опутала, бесовская. Злая.

– И что делать? – спросил Юрий, вглядываясь в выражение лица священника.

– Молиться, что ж тут скажешь, – вздохнул в третий раз батюшка и пожал плечами: – Ты за то время, что во грехе блуда живешь, в церковь хоть раз ходил?

– Нет, вот сегодня впервые, – признался Костромин и спросил с большим сомнением: – Что, надо бесов каких-то там из меня гнать? Экзорцизм проводить?

– Да какой экзорцизм! – отмахнулся в сердцах от глупости отец Афанасий и поворчал: – Все такие умные пошли, продвинутые, про изгнание бесов все знают, Интернетов начитались, икнут пару раз, и бегут в церковь: изгоняй из них бесов, батюшка, спасай. Самим надо справляться, жить в чистоте душевной, заповеди соблюдать, молиться и устремляться душой к Отцу нашему Всевышнему.

– За меня жена молится, – грустно усмехнулся Костромин. – Мне тесть сказал, что Варюша регулярно в церковь ходит, свечки ставит и молится обо мне.

– Венчаны с женой? – строго спросил отец Афанасий.

– Венчаны, – подтвердил Юрий.

– Тогда ее молитва самая сильная для тебя, – кивнул довольно батюшка. Помолчал, посмотрел вдаль и заговорил тихим проникновенным голосом: – Женщина, что попалась тебе на жизненном пути, она, конечно, бесовского отродья, но противостоять притяжению ее соблазна ты обязан, если хочешь сохранить себя как личность, душу свою сохранить. Трудно это, но возможно, тебе по силам. Понимать надо, что ничего не происходит просто так и на все есть глубокий смысл и Воля Божья, нашему разумению недоступная. Но Господь всегда дает человеку только по силам его, значит, ты в состоянии справиться с такой напастью. Никому не дано знать, для чего ему то или иное испытание, что в себе, в своей жизни должен преодолеть человек, чтобы подняться душой, очиститься, – перевел взгляд на Юрия, улыбнулся ему светло и похлопал его по ладони, ободряя. – Обращайся к Господу за помощью, молись как умеешь, держи себя в аскезе насколько сможешь, противляйся злу, и Господь поможет.

– Как молиться? В церковь ходить?

– Уж как получится, – повздыхал батюшка. – Можно и без храма, самому молиться, но Бога-то вспоминай и на него надейся. Вон, святой водички возьми, умывайся ей, жилье свое окропи, пей понемногу, особенно когда к той женщине идешь. Не пренебрегай и такими святыми дарами Господа нашего и помощью Его, – снова похлопал по руке и начал тяжело подниматься со скамьи.

Костромин поспешил встать вместе с ним и поддержал батюшку под локоть.

– Для чего-то вам с твоей Варюхой дадено такое испытание, – сказал наставительно отец Афанасий. – Значит, надо его пройти. – И буднично добавил: – Давай благословлю, и пойди водички-то святой возьми.

И показал Юрию, как правильно сложить ладошки для благословения, перекрестил и напутствовал:

– Сопротивляйся, Юрий. Только сопротивляйся не женщине той, а темноте в самом себе, за которую она тебя к себе и привязывает. Свою душу чисти и о ней беспокойся. – И перекрестил еще раз: – Господь с тобой!

Вернувшись в гостиницу, Костромин выпил полстакана святой воды, улегся на диван, открыл ноутбук, решив поработать, и практически сразу заснул.

Первый раз с того момента, как ушел из дома, ушел от Варвары, он проспал с позднего вечера до позднего утра глубоким, мертвым каким-то сном.

Все это время после ухода от жены Юрий регулярно два раза в неделю созванивался с тестем и расспрашивал, как дела у них с Лидией Андреевной и главное – как там Варвара. От Леонида Николаевича он и узнал, что Варвара рисовать не может, и это было еще одним тяжким камнем на душе Юрия, еще одной долей вины, прибивающей к земле.

В октябре у Вари день рождения и годовщина их свадьбы. Костромин позвонил тестю справиться о ее делах, и Леонид Николаевич сообщил, что они с женой собираются лететь в Сочи к дочери на день рождения. Будут только вчетвером, больше она никого видеть не хочет.

Родня вся в своих делах-заботах, а общие друзья Костромина с Варварой затихарились и как-то попропали – ждали, наверное, чем закончится их непонятное расставание: окончательным ли разводом или возвращением блудного, в прямом смысле, мужа в семью. Вот тогда можно будет и принять чью-то из супругов сторону и разделиться – кто с ним дружит, кто с ней. И ведь, скорее всего, все к нему перебегут, у Варвары Костромин был и за подруг, и за друзей, ну и кое-кто из общих знакомых по материальным соображениям к нему переметнется, есть и такие расчеты в людях – он-то какой-никакой, но бизнесмен, и с каждым днем все более успешный, а Варя все еще начинающая художница с пока очень туманной перспективой.