– То есть я пролетаю? – уточнил Юрий новую вводную.

– Скорее всего, да, – вздохнул тягостно Владимир. – Мы посовещались и решили, что, вероятней всего, они назовут Варанова.

Лев Леонидович Варанов был начальником экспедиции наравне с Владимиром, тот как бы выступал со стороны религиозной практики, а Варанов от научной части. Он являлся ученым с мировым именем.

И тибетцы Варанова знали и уважали, он часто и много работал в этой стране, и здесь знали о его научных работах.

– Ну и ладно, – смирился Костромин и добавил, успокаивая друга: – Ты же понимаешь, что я бы туда и не добрался, скорее всего. Что-то я совсем расклеился.

– Мы уже обсудили с настоятелем твою болезнь, он уверил, что они постараются тебе помочь. Так и сказал: ему будет дана помощь.

Весь день Костромин пролежал на жестком тонком матрасе на полу в паломническом домике. Приходили разные монахи, Владимир и другие члены их экспедиции постоянно давали ему что-то пить и кормили дважды. Ночь Юрий проспал, как одну минуту, без сновидений.

А утром настоятель монастыря объявил им всем, что в закрытый для всех монастырь допущены только Володя и… и Костромин.

– Как? – охнула вся группа в недоумении и, одновременно повернув головы, посмотрели потрясенно на Юрия, скромненько стоявшего чуть в сторонке.

– Это однозначное решение, – объяснил им настоятель, – которое не может трактоваться как-то иначе. – И процитировал: – «Тот, кто просил об обучении, и его больной друг, что не является ученым».

– Но вы же сказали, что мне будет дана помощь? – ошарашенно спросил Костромин.

– Вот она и дана, – кивнул настоятель и распорядился: – Вы выходите прямо сейчас. Братья вас проводят.

Кстати, ученых тоже не обидели, им разрешили поселиться в специальном доме для паломников за стенами монастыря, практически примыкающего к нему, и обещали многое показать и рассказать. А также сопроводить в другие монастыри и горные поселения, показать быт и жизнь местных жителей и… ла-ла-ла всякое.

Словом, задобрили как-то.

Зачем только это было нужно, так и непонятно. Но Владимир тихонько пояснил Юре, что вообще-то, если честно, ученые эти ему, как говорится, «на хвост упали». Варанов много лет мечтал попасть в какой-нибудь из совершенно недоступных монастырей Тибета. Но монахи тибетские ученых не очень жалуют. И когда ученый узнал, что Володя получил разрешение на посещение монастыря, то решил присоединиться к нему, а там как получится, надеясь уговорить настоятеля.

Вот оно и получилось как-то.

– И заметь, этот интерес к закрытым монастырям далеко не праздный, – объяснял Сомин. – Финансирует экспедицию частное лицо, один очень непростой человек. Это же не дешевая развлекательная поездочка.

– Но мы же вроде… – начал Юра.

– Вот именно поэтому мы с тобой за себя платим сами, хоть и входим с состав экспедиции, – перебив его, кивнул тот. – Я от всяких таких благотворителей и благодетелей стараюсь стороной держаться и тебе советую. В науке благотворительность чаще всего имеет устойчивый запах пороха, кирзовых ботинок и грязного дохода, закамуфлированных дорогим парфюмом.

– Объясни мне другое… – начал было Костромин.

Но Владимир, усмехнувшись, перебил его:

– Не объясню. Я не знаю, каким образом о тебе узнал настоятель и почему разрешил посещение именно тебе.

– А как он вообще мог узнать о моем присутствии в составе экспедиции, они что, созвонились с тем другим настоятелем? – пытался понять Юрий.

– Может, голубиная почта? – усмехнулся Владимир.

– Да? – поразился Костромин.

– Думаю, мы не узнаем, – улыбался загадочно Володя.

Больше они практически не разговаривали. Во-первых, потому что дорога, мягко говоря, была непростой: холодно, морозно, высокогорье – дышалось тяжело, двигалось еще тяжелее, голова болела и кружилась у обоих, сил вообще никаких, да и снег пошел. Хоть и мелкий и еле-еле, но противный, залеплявший лицо. А во-вторых, Костромин снова провалился в некое пограничное полуобморочное состояние, и его сознания хватало лишь на то, чтобы держаться в седле и не свалиться с ослика.

Они сделали несколько привалов и одну ночевку.

Было ужасно холодно! Спать просто пытка, хотя Владимир с Юрием и экипировались в специальную одежду, рассчитанную на морозы, разбили палатку и даже мини-обогреватель на батарейках включили, но Костромина всю ночь колотило крупной болезненной дрожью, зуб на зуб не попадал, и согреться хоть немного, расслабиться и уснуть ему удалось лишь под утро.

В монастырь они прибыли вечером практически в темноте. Но этого знакового события Костромин уже не помнил – на спине ослика его поддерживал Владимир, ехавший последние несколько километров рядом с другом. И как они оказались за стенами монастыря и что с ним там делали, Юрию к тому моменту было совершенно безразлично, он находился в глубоком бессознательном состоянии.

Очнулся утром на тонком плоском матрасике, укрытый неубедительным одеялком, проснулся от сильной потребности организма посетить местный туалет. Огляделся вокруг и не обнаружил никого.

Решил, что придется самому идти на контакт с местными монахами с целью выяснения, где находится «стратегический объект типа туалет» или дырка, что скорее всего.

Аборигенов искать не пришлось. Володя пришел за другом сам.

И выглядел он сильно недоумевающим.

Можно сказать, совершенно ошарашенным.

Помог Юрию посетить туалет и повел куда-то в другую сторону от той комнатки, в которой они провели ночь.

– Вов, что случилось? – спросил Юрий. – У тебя такой вид, словно ты встретился с самим богом Шивой.

– Где-то так, – усмехнулся Владимир. – Сейчас сам все услышишь: нам назначена аудиенция с настоятелем, где тебе все объяснят.

– Мне? – поразился Костромин.

– И мне заодно.

Настоятель оказался очень симпатичным дядькой неопределяемого возраста, наголо бритый, закутанный в традиционные одежды тибетских монахов, очень улыбчивый и обманчиво простоватый на вид.

Они поклонились и соблюли все приличествующие обряды приветствия, которым специально обучал Костромина Владимир еще в Москве. Настоятель пригласил их присесть напротив него, разумеется, на пол на подстилки в позе лотоса, как здесь принято, и обратился к гостям на тибетском языке, который переводил Володя, хотя иногда настоятель переходил и на английский, чтобы Костромину было понятней.

То, что он сказал, привело Юрия в такой же шок, что он решил, будто у него продолжается бредовый сон. Даже рот открыл, как дурачок деревенский, уставившись на настоятеля вытаращенными глазами.

– Наш просветленный брат, что живет в уединении в горах, – начал свою проникновенную речь настоятель, – призвал тебя и твоего друга, Владимир, сюда. Он дал наставление, следуя которому ты, как и стремился, останешься в монастыре и будешь приобщен к некоторым нашим сокрытым практикам, предварительно пройдя обряд, не позволяющий распространять это учение и посвящать в него людей, не допущенных к этим сокровенным знаниям, используя их лишь для собственного развития и расширения своего сознания, разума, своих знаний и работы души, – и он чинно поклонился после сказанного.

Владимир поклонился в ответ, принимая решение наставника.

– Тебе же, Юрий, дано право выбора, – продолжил наставник. – Ты воевал с демоном и победил его внутри себя, но в этом сражении потерял все свои жизненные силы и энергию, которую черпал даже из будущего. Ты разорвал нити, связывавшие все твои тела, и практически полностью израсходовал духовную силу. Чтобы восстановить потери: энергию, течение жизни и гармонизировать прошлое, настоящее, будущее, все твои тела и упорядочить течение твоих жизней, понадобится много времени, проведенного в жесткой аскезе, молитве и в постоянной духовной работе. Но ты воин духа, которых теперь практически нет на земле, с помощью силы любви, сам не осознавая того, ты справился с темным демоном, поэтому мы с братьями выказываем тебе свое особое почтение и готовы помочь всем, чем возможно.

Костромин настолько прибалдел от этой тронной речи, что вообще-то почти ничего не понял. Как потом ему растолковал Вовка, это было нечто вроде официального меморандума. Потом-то настоятель заговорил с ними более просто и доступно.

А то «воин духа» какой-то! Прямо боец из редких, на земле не найти! Бодрый такой мальчонка: демона какого-то уканопупил, не заметив, и сам чуть не помер! О Господи, чудны дела твои…

– Я готов предоставить тебе возможность жить среди нас, восстанавливать свои жизненные силы и гармонизировать все тела и времена, – продолжил настоятель, пока обалдевший Костромин тихо «плыл» и рефлексировал. – Но это может занять год, а то и больше времени, слишком уж сильны твои потери. Можем оказать помощь и в укреплении твоего физического тела для того, чтобы ты смог вернуться домой и гармонизироваться там, поселившись на природе, посещая ваши святые места и святые источники, обратившись к вашим святым старцам за помощью, молясь и живя в аскезе. Это может занять несколько лет, но обязательно поможет. – Он помолчал и продолжил: – Но есть и еще одна возможность. Тебя призвал наш просветленный брат Тон. Он живет в полном уединении в горах и выказал свою готовность оказать тебе помощь. Если ты воспользуешься его предложением, то должен знать, что процесс исцеления, который предлагает брат Тон, будет настолько трудным, болезненным и жестким, что тебе покажется, что ты проходишь пытки. Но это единственная возможность исцелиться за несколько месяцев.

– Я согласен, – сразу же ответил Костромин.

– Твое рвение к любимой жене похвально, – улыбнулся настоятель, – но главное для человека – это его единение с Высшим разумом и Просветление его души, а не человеческие привязки.

– Откуда вы про жену… – обалдел Костромин.

Но Владимир тут же легонько стукнул его локтем в бок.

Да, действительно, чего это он – вроде как «воин духа», а задает такие тупые вопросы. Откуда, откуда? Оттуда! А откуда господин Костромин тут вообще образовался и каким образом – он-то ни сном ни духом ни на какой Тибет не собирался, а вот сидит тут и слушает милого дядьку, настоятеля секретного какого-то монастыря?

– Прежде чем согласиться, ты должен серьезно обдумать мои слова. А также запомнить, что не сможешь никому и никогда рассказать о своей встрече с учителем Тоном.

– Если выживу? – якобы пошутил Костромин, произнеся по-английски, и кивнул, давая понять, что услышал наставление.

– Если выживешь, – без какого-либо намека на шутку подтвердил настоятель и повторил: – Просветленный Тон дал тебе возможность выбора между болезненным, трудным, но быстрым исцелением и более мягким, но долгим. Решение ты должен принять в течение часа.

После этих его слов как ниоткуда появились два монаха, что означало, что официальная аудиенция закончена, Юрия с Владимиром пригласили в общую комнату, в которой все братья монахи принимали пищу. Друзьям выдали по небольшой мисочке с едой и проводили в отведенную им комнату, предоставив таким образом возможность пообщаться наедине.

– Как такое может быть? – ошарашенно поинтересовался Костромин, отставляя на пол миску, на которую даже не посмотрел.

– Никто тебе не ответит, – задумчиво произнес Володя и улыбнулся. – И никто не объяснит, получил я разрешение посетить этот монастырь из-за своей настойчивости или ты причина этого неожиданного приглашения.

– Как это? – растерялся Юрий.

– Да так, – усмехнулся Сомин, – думаю, мы получили разрешение лишь по причине того, что просветленный Тон решил пригласить тебя к себе.

– Я туплю, Вов, но как такое вообще возможно? – воскликнул в полном недоумении Костромин.

– Знаешь, – продолжал улыбаться загадочно друг, – для людей, серьезно занимающихся духовным поиском и развитием, чудо – это скорее норма, чем редкое невероятное явление.

– А ты слышал про этого отшельника? – выяснял Костромин.

– Это невозможно, – уверил его Владимир. – О своих отшельниках ни один монастырь и никто из тибетцев никогда не расскажет. И под страшной пыткой не признаются, что они вообще существуют. Их нет, только слухи и невероятные легенды.

– Но нам же вот сказали, – недоверчиво напомнил Юрий.

– Думаю, что, покидая монастырь, мы с тобой вряд ли будем помнить эту информацию, – усмехнулся Владимир.

– Это как?

И он объяснил как:

– Это особые люди с точки зрения обычного человека: невероятные, то есть те, кого не может существовать в природе. Их и назвать-то просто людьми уже не совсем получится. Они достигли такого невероятного уровня просветления, раскрытия разума и сознания, что могут менять физическую форму своего тела силой мысли. И не только своего тела, а любого материального предмета. Могут левитировать, перемещаться в пространстве и времени, обладают телепатией. Сила духа и мысли их такова, что даже постичь пределы их способностей невозможно.

– Но ты же сказал, что информации о них нет, как же ты утверждаешь об их чудесных способностях?