Первое, что сделала Ната, – потребовала от Гриши сбрить усы.

– Ты выглядишь как тракторист, – вынесла она свой вердикт. – Усы тебя простят и даже уродуют. «Песняры» какие-то, это несовременно.

Гриша себе без усов не нравился, а Наталья вдруг обнаружила, что он очень даже ничего. Вторым шагом стал поход в парикмахерскую, где Григорию изменили стрижку.

– Вау! – подпрыгнула Наталья, когда кавалер, застенчиво алея щёчками, вышел из зала. – Какой ты у меня, оказывается, зая!

«Зая» взбодрился и тряхнул чёлкой. Нет, разумеется, ни мачо, ни красавцем он не стал, но на звание «интересного мужчины» вполне тянул.

И вот когда Наташка наконец-то стала обладательницей «интересного мужчины», ей позвонил Александр и потребовал доложить обстановку. А ведь раньше она так мечтала о его звонках, так хотела слышать его голос. Ничего в этой жизни не бывает вовремя!

– Ну? – как обычно, не поздоровавшись, обронил он. – Новости есть?

– Нет, – односложно оповестила его Наталья и повесила трубку, торжествующе хмыкнув: мол, как я его отбрила!

Обалдевший от такой наглости, Александр немедленно перезвонил, с ходу заорав:

– Ты что себе позволяешь?!

– Громкость прикрути, – вежливо попросила Наталья. – Я тебе что, что-то должна?

– Да. Ты обещала, что…

– Женщины – такие вероломные существа, – перебила его Наташа. – Они сначала обещают, а потом кидают самым подлым образом. Да, я обещала. Но не смогла. Нет у меня новостей. Мы с Маней вообще поссорились в последний раз. Она тебя в кафе видела, оказывается. Хреново ты, Александр, спрятался. Так что я из-за тебя подругу потеряла. И больше я с тобой дела иметь не желаю. Далась тебе эта Маня!

– Тебя не спросил!

– Ой, а я и не прошу меня спрашивать. Просто высказала мнение. Если не любишь, то на кой тратить время и нервы? Живи себе дальше. Месть и ненависть разрушают человека, – тут Наталья осеклась, так как на заднем плане у Саши явно зазвучал женский голос.

– Алиса, не сейчас, – рявкнул он. – Сядь и жди, я скоро освобожусь.

– Вот, – быстро сориентировалась Наташа. – У тебя есть кем командовать. Дерзай! Алисе твоей привет пламенный!

Ответом ей были короткие гудки.

– Тьфу на вас ещё раз, – заявила в пространство Ната. – А мы будем жить дальше.

Она тут же позвонила Марусе доложить, что у Саши новая девица и что скоро ситуация нормализуется. Новое чувство вытеснит старое, и Маруся сможет спокойно вернуться к привычной жизни.

– Да, новая? – обрадовалась Маша.

– Угу, – подтвердила Наталья. – Алиса какая-то. И что, ты совсем не ревнуешь?

– Да ты шутишь! Я счастлива! Хоть бы там всё серьёзно было, – вздохнула Маша. – А то у меня и так тут сумасшедший дом. Хозяйка уехала, домработница меня не слушает, Фень тоже совершенно обнаглел, адаптировался и норовит сбежать. Раньше боялся один по участку гулять, а теперь уже до соседского забора доходит. Я так боюсь, что он заблудится. Или простудится.

– Да, мамаша, совсем ты одичала там, – хихикнула Наталья. – Только про лисёныша своего и можешь говорить. По цивилизации не соскучилась?

– Соскучилась! – со слезами в голосе призналась Маша. – Ещё как соскучилась! Натуль, ты всё же постарайся с Сашей не расплёвываться окончательно, а? Ну я же должна быть в курсе, что там и как. Домой хочу, вещи свои носить хочу, туфли, которые к сезону покупала! На работу хочу! Машинку свою покатать хочу-у-у-у!

– Всё, не вой и не ной, – поспешила успокоить её Наташа. – Поняла я. Буду держать лапу на пульсе. Не кисни там.

– Не буду.


Не киснуть у Маши получалось плохо. Как Ольга Викторовна и обещала, Николай теперь ночевал в городе. Сама хозяйка, устав от постепенно заполнявшего дом ни с чем не сравнимого лисьего запаха, тревог и связанных с питомцем забот, улетела на моря. Но звонила раз в день, чтобы справиться о здоровье Феня. Судя по всему, у неё там было всё в порядке, не считая того, что в первый же день на пляже свистнули телефон. Поэтому звонила она с нового номера.

– Даже хорошо, – легко махнула рукой на пропажу Ольга Викторовна. – Зато я телефон новый купила. Тут такой приятный мужчина отдыхающий попался, он меня проконсультировал, да и беспокоить меня никто не будет. Вернусь домой, симку восстановлю, а сейчас пока буду в полном отрыве.

«Полный отрыв», судя по всему, намечался именно благодаря тому самому отдыхающему-консультанту.

А Маша вдруг поняла, как здорово было по вечерам пить с Ольгой Викторовной чай и слушать её бесконечные рассказы про школу, учеников и просто про жизнь. Без неё дом стал совсем пустым, а вечера – одинокими. Не говоря уже о том, что ночевать одной в огромном доме было неприятно. Маша страшно жалела, что попросила Николая жить в городе. И не только потому, что было одиноко и страшно. Когда сама своими руками рушишь призрачные шансы на настоящее чувство, то и пенять не на кого.

– Дура ты, Маня, – сообщила она своему отражению. – Беспросветная и упёртая дура. Зато не скомпрометированная.

Пройдя по дому и тщательно заперев и перепроверив все окна и двери, она бегом взлетела наверх. Свет в гостиной и коридорах Маруся не выключала. Она с детства боялась темноты. С возрастом этот страх прошёл, но когда она впервые осталась одна в доме, стало ясно, что он не исчез совсем, а лишь на время затаился.


На четвёртую ночь она неожиданно проснулась, резко сев в кровати. Девушка даже не сразу поняла, что именно её разбудило. По-летнему умиротворённо стрекотали кузнечики, вяло покрикивала ночная птица, где-то квакала одинокая голосистая лягушка. Но это были привычные звуки обычной летней ночи. Проснулась Мария явно из-за чего-то другого. Вроде ничего такого не снилось. Или снилось? Может быть, Фень что-то уронил? Или кот пришёл и устроил концерт на подоконнике?

Маша напрягла слух. Нет, в комнате лисёнка было тихо.

И тут откуда-то глухо донеслось леденящее кровь хихиканье. Совершенно загробное, издевательское, чудовищно ненатуральное. Если учесть, что дома Маруся ночевала одна, хихикать было некому. За время проживания с Фенем девушка, конечно, ко многому привыкла. Нельзя сказать, что она натренировала и закалила нервы, но пугалась уже реже, любые непонятные явления списывая на лисёнка.

Но при всём желании убедить себя, что это хохочет Фень, у Маруси не получилось.

Смех оборвался, и от этого стало ещё страшнее. Так хотя бы было понятно, где примерно находится источник звука, а когда он стих, можно было заподозрить что угодно. Заскулив, Маша вжалась в стену и в панике прикинула, чем можно защищаться. Кроме маникюрных ножниц, больше в комнате ничего подходящего не было. Если не считать стула. Но Маруся совершенно справедливо рассудила, что вряд ли сможет им как следует размахнуться.

И тут из коридора донеслось абсолютно потустороннее «у-у-у-у». Звук был хриплым, кошмарным и настолько нереальным, что Маша едва не потеряла сознание. Пока она тряслась, стараясь не заорать, «у-у-у-у» перешло в хрипение, смешанное с рычанием.

А потом снова наступила тишина. Давящая, гнетущая, опасная. Марусе очень хотелось заорать и потерять сознание, чтобы либо очнуться уже утром, когда всё закончится, либо просто не видеть, как её сожрут.

Тут Маша словно очнулась. Мозг, парализованный ужасом, начал выдавать совсем уж бредовые варианты. Кто её сожрёт? В зарытом доме! В двадцать первом веке! Вот она сейчас выйдет в коридор и разберётся, что там за…

– У-У-У, – снова донеслось из-за дверей, и Маруся, подавившись воплем, снова взлетела на кровать, беззвучно причитая.

– Х-х-х-х-х, – захрипело нечто.

Этот звук ей не мерещился, никаких сомнений быть не могло. В доме находился кто-то ещё, и точно не Фень.

Схватив мобильник, Маша, трясясь и подвывая, набрала номер Николая.

– Мария? – Голос у него был встревоженный, но сонный. Немудрено, глубокая ночь на дворе.

– Пожалуйста, пожалуйста, приезжайте. Тут кто-то есть! Оно ко мне лезет! Пожалуйста, – сбивчиво зашептала Маша, захлёбываясь слезами.

Из-за дверей снова донёсся могильный хохот – медленно, со вкусом, растягивавший своё чудовищное «хе-хе-хе».

– Маша, что у вас там? – взревел Николай. – Я ничего не слышу! Говорите нормально!

– Спасите меня, – тихо заплакала Маруся. От страха у неё подогнулись ноги, закружилась голова и сжался желудок. Её затошнило. В груди раздувался огромный, вибрирующий шар подступающей истерики. Кажется, она всё же на короткое мгновение потеряла сознание. Или просто перестала соображать.

Слёзы то лились, то вдруг высыхали, Машу трясло, очень хотелось разрыдаться и сбросить сумасшедшее напряжение, но бедная лисья нянька страшно боялась себя выдать и привлечь внимание того, что издевалось над ней за дверью. Если подумать, наверняка у всего происходящего есть разумное и логичное объяснение. И если бы это объяснение сейчас осенило совершенно обезумевшую от переживаний девушку, то ей, может быть, стало бы легче. Но ничего её не осенило, ужас гонял по крови адреналин, мозг парализованным студнем колыхался в голове, не выдавая никаких рациональных идей, организм затопила безграничная паника. Почему-то вспомнился гоголевский Вий, мёртвая панночка и шабаш нечистой силы. В кино это было здорово и совсем не страшно. Теперь Маша точно знала, что больше никогда в жизни не пойдёт на фильмы ужасов, даже разрекламированные. Мозг продолжал истерить на холостых оборотах. Под очередное «у-у-у-у» Маша, метнувшись к косметичке, схватила карандаш для губ и начертила на полу круг. Конечно, вряд ли он её спасёт, но хоть что-то. Просто так сидеть, когда за дверью творится что-то чудовищное, она не могла. Поэтому, нарисовав круг, девушка начала креститься и вспоминать молитвы.

Сколько времени она просидела на полу скрючившись, Маша не знала. Хохот и вой за дверью то стихали, то начинались опять. Причём паузы всякий раз были разными по длительности.

Когда в коридоре послышались тяжёлые шаги, Маруся от неожиданности начала заваливаться на бок. Это было что-то новое, уже совсем реальное и неотвратимое.

В дверь постучали. Потом задёргалась ручка.

– Ы-ы-ы-ы, – тихо заголосила Маруся, по-тараканьи резво рванув под кровать.

– Маша, Маша, это я. – Николай озадаченно замер перед запертой дверью. – Вы звонили, я приехал. Открывайте!

«Может, он, а может, и не он. Может быть, это меня выманивают!» – подумала Маруся и снова беззвучно зарыдала.

Услышав в запертой комнате тихие стоны за дверью, Николай моментально представил связанную Марусю с кляпом во рту и вышиб дверь одним ударом.

Нашарив выключатель, он зажёг свет и изумлённо огляделся. Девушки не было. Но кто-то определённо мычал или стонал. Николай заглянул в шкаф, за занавеску, после чего подошёл к кровати и встал на четвереньки. Просто так, на всякий случай, потому что других идей не было.

Маруся таращилась на него с пола полными слёз и ужаса глазами.

– Вы… Вы что? – оторопел Николай. – Вылезайте!

Маша исступлённо замотала головой и забилась поглубже.

– Слушайте, это не смешно, – нахмурился Коля и попытался выгрести барышню из укрытия. Она молчала и ожесточённо сопротивлялась, вжимаясь в стену.

– Да ёлки-палки, – взревел Николай и одним рывком выдернул девицу наружу. – Вы сдурели, Мария?! Вы мне позвонили среди ночи, потребовали вас спасти, а теперь идиотничаете. Решили косить под Валю? У вас так не получится, даже не старайтесь.

Вместо объяснений Маруся вдруг начала его ощупывать и тыкать пальцем.

– Это точно ты, да? Ты мне не кажешься? – неожиданно прошептала она и, трясясь, прижалась к Николаю, бормоча какую-то ахинею про привидение. Он машинально обнял девушку, прикидывая варианты. Гипотез было не так уж много. Либо она придуривается и таким образом организовывает сближение. А что, вполне симпатичная идея, в духе любительницы женских сериалов. Он приехал, спас, а она в благодарность за подвиг подарила поцелуй и что-нибудь ещё, в зависимости от придуманного сценария. Дамы вообще были склонны к излишнему драматизму и театральщине. Второй вариант был менее привлекательным. Маруся просто была шизофреничкой, и сейчас у неё случилось обострение.

Коле очень хотелось, чтобы правдой оказался первый вариант. Третий, про привидение, он вообще отмёл как маловероятный, так как никаких привидений, тем более в его доме, быть не могло.

– Оно хихикает, воет и скрипит. – Маруся подняла на Николая заплаканные глаза. – У тебя есть что-нибудь, чтобы защищаться? Потому что, может быть, это и не привидение, а что-то другое.

– Ты что, пила перед сном? – Николай принюхался. Он Маши пахло карамелью и ванилином. Может быть, ликёр какой-то? Выпила для храбрости и вызвала его, чтобы не скучать…

– Двери закрой, – вдруг взвизгнула Маруся, прервав плавный ход его мыслей. – Ой, мамочки! Всё пропало! Ты замок сломал!

– Мария! Приди в себя. – Коля начал раздражаться. – Никого в доме нет. Только мы.