— Картина известная, слышала про нее, — смутилась Юля, сказав первое, что пришло в голову.

— Конечно, — гордо откликнулась Олимпиада. Там будут висеть только известные полотна.

Когда гости уехали, Шурик тревожно спросил:

— Это те самые «Ирисы», которые недавно украли у Вершининой?

— Да.

— Сообщишь Тамаре?

— А что ты предлагаешь?

— Без вариантов. Надо сделать это немедленно.

— Шура, я понимаю, тебе неприятно, потому что твоя жена…

— Бывшая жена, — резко оборвал ее Шурик и смутился: — Извини, я не хотел тебе грубить. Давай выясним раз и навсегда. У меня одна жена — ты, и другой мне не надо. Договорились?

— Да, — прижалась к нему Юля.

Глава 34

Тамара сидела напротив следователя прокуратуры Лаврова с непроницаемым лицом.

Когда ее снова вызвали в прокуратуру, она удивилась. Ограбление квартиры расследовала милиция. После того как Юля сообщила, что украденные полотна находятся у Гильдяева, дело завертелось.

Вчера Вершинина побывала у следователя милиции Тимофеева и опознала свои картины.

— Некоторое время они побудут у нас. Не возражаете? — спросил Тимофеев.

— Нет, конечно.

— Не догадываетесь, кто мог совершить кражу?

— А разве вы не нашли человека, у которого они находились?

— Он их купил.

— У кого?

— У того, кто побывал в вашей квартире, — с раздражением ответил Тимофеев. — Вы продолжаете утверждать, что не знаете, кто вас ограбил?

Теперь возмутилась Тамара:

— Вы так со мной разговариваете, словно я сама это сделала!

— Фамилия Назаркин вам ничего не говорит?

— Нет. — Она подумала и еще раз твердо повторила: — Я никогда не слышала эту фамилию.

Ее с миром отпустили.

И вот сегодня — вызов в прокуратуру.

Леонид Леонидович Лавров, раскладывая на столе бумаги, не смотрел в сторону Вершининой, но она все равно чувствовала, что он наблюдает за ней.

Молчание затянулось.

— Зачем меня вызвали сюда? — первой не выдержала она. — Вы расследуете убийство Ревенко, но я уже все рассказала раньше.

— Не торопитесь, Тамара Викторовна. Думаю, нам найдется о чем поговорить.

Она пожала плечами.

— Ну, если следователь прокуратуры так считает…

— Я в этом просто уверен.

Лавров подровнял стопку бумаг и посмотрел на Тамару.

— Люблю, знаете ли, порядок. Во всем, — подчеркнул он. — А вы?

— Ничего не имею против порядка.

— Значит, мы найдем общий язык. Два года назад этого не случилось. Я расследовал убийство вашей приятельницы Ирины Устинкиной и Аиды Пивоваровой.

— С Пивоваровой я ни разу в жизни не встречалась.

— Правильно. О ее существовании вы знали со слов Устинкиной.

— Это преступление?

Лавров не ответил.

— Тамара Викторовна, вы очень умная женщина.

— Не надо мне так грубо льстить.

— Поверьте, я говорю правду. Вы действительно умная женщина. Вам удалось провести следователя прокуратуры Фролова, которому начальство передало дело об убийстве Пивоваровой. Но и меня вы провели тоже. Почему застрелили Устинкину?

— Вы… — Тамара задохнулась. — Вы все выяснили еще тогда.

— К сожалению, нет.

— Ирину застрелил ее любовник.

— Верно.

— Не понимаю, зачем нужно ворошить старое дело?

— От него может потянуться ниточка к новому убийству.

— Что… что вы этим хотите сказать? — Тамара кусала губы и не замечала этого.

— Почему вы нервничаете?

— Вы ошибаетесь.

— Я хороший следователь и скажу не хвастая — ошибаюсь редко. Два года назад я почувствовал, что вы не все мне говорите. Поверьте, я сумел бы поймать вас на противоречиях, но дело от меня забрали. Да, собственно говоря, с убийством Устинкиной все вроде было ясно. Ее застрелил Орешкин, у него потом и оружие нашли. Вернее, оружие обнаружили уже у мертвого Орешкина.

Вершинина молчала.

— Тамара Викторовна, вы ничего не хотите мне рассказать про… Орешкина?

— Вы о чем?

— Хорошо, я помогу вам. Помните, в начале беседы, я сказал, что люблю порядок во всем? По глазам вижу, что помните. Хороший следователь — это прежде всего следователь любопытный. Сейчас я сделал то, что был обязан сделать два года назад. Так вот, я поинтересовался, кто такой Орешкин. И обнаружил много интересного. Его мать звали Раисой Львовой. Фамилия вашей бабушки тоже Львова Серафима Дмитриевна. Бабку Орешкина звали Львовой Лидией Дмитриевной. Серафима и Лидия были родные сестры по отцу, поэтому у них и отчество одинаковое. Получается, что с этим Орешкиным вы родственники. Или я ошибся?

Тамара опустила голову.

— Зачем вам это?

— Затем, что Ирину убили вместо вас. Мне еще тогда не понравилось положение мертвого тела. Я догадываюсь, в чем дело, но, может, вы сами все расскажете?

Тамара молчала.

— Хорошо, продолжаем разговор. Пока, заметьте, говорю я один. У меня нет доказательств, но думаю, что застрелил он ее в вашей квартире. Вы одна перетаскивали труп? — Он в упор смотрел на Вершинину.

— Одна, — вырвалось у Тамары.

Лавров шумно выдохнул.

— Ну вот теперь совсем другое дело.

— Больше я ничего не скажу!

Леонид Леонидович порылся у себя в столе и вытащил фотографию.

— Вы его боитесь? — спросил он.

В его руках была фотография Полковника. Видя, что Вершинина не отвечает, он заговорил вновь:

— И опять я помогу вам. Полковник в реанимации, очень тяжелое ранение, неизвестно, удастся ли ему выжить.

— Что с ним?

— Подстрелили бандиты.

— А разве сам он…

— Тамара, в эти дебри, ох, извините, — спохватился Лавров, — я хотел сказать, Тамара Викторовна, в эти дебри нам лучше не лезть. Компетенция другой фирмы. Нам бы с нашими делами разобраться. Так вы будете говорить?

— Буду!

И она начала рассказывать. Как приехала домой и увидела в собственной квартире труп Ирины Устинкиной, которая была одета в ее, Тамарину, пижаму.

— Значит, пижама все-таки была не ее! — перебил Лавров. — Я еще тогда удивился, почему на Устинкиной тесная пижама. Все шкафы барахлом забиты, могла бы и нормальную одежду подобрать.

— Мне…

— Без эмоций, — оборвал ее Лавров, испугавшись, что она сейчас закатит истерику.

— Хорошо, попробую без эмоций, — глухим голосом произнесла Тамара. — Я перетащила Ирину в её собственную квартиру.

— Вас никто не видел?

— Нет.

— Вы здорово рисковали. Убийца все это время крутился рядом.

— Тогда у меня была одна цель — избавиться от трупа. Я еще не догадывалась, что убить хотели меня.

— Почему Устинкина собиралась встретиться со своим приятелем в вашей квартире?

— Любовников разводила.

— Вы об этом знали?

— О ее повадках — конечно. Пару раз я скандалы устраивала, думала, угомонилась Ирка, оказывается, нет. Ключ от моей квартиры я у нее давно забрала, но она, видно сделала дубликат. Ирка знала, что в тот вечер я собиралась заночевать у бабушки, вот и решила воспользоваться.

— Вы знали о существовании Орешкина?

— Нет, конечно. Я и про то, что у моей бабушки, Серафимы Дмитриевны, была родная сестра по отцу, не знала. Ася потом рассказала. И все сразу встало на свои места. Орешкин хотел меня убить, чтобы завладеть наследством. Охотился за мной, Галину, подругу, едва не пришиб, потому что она в моем плаще была. Ярослав говорил, что надо идти в милицию. Но у меня не было доказательств. Случай помог.

— Вы отыскали Дрозда, любовника Ирины?

— Мне не надо было его искать, он и еще три человека Полковника жили на моей даче.

— Не понял? — изумился Лавров.

— Оказывается, несмотря на ваш опыт, я тоже могу вас чем-то удивить, — усмехнулась Тамара. — На моей даче, вернее, тогда дача еще принадлежала бабушке, без моего ведома Устинкина поселила ребят из бригады Полковника.

— Нормальный ход! Я опять вспомнил слова вашей соседки, которая сказала: не удивительно, что Устинкину застрелили, странно, что этого не сделали раньше. Занятным человеком была ваша подруга!

— Это точно. При этом ни с кем не считалась и втягивала окружающих в свои дела. После того как перетащила труп, я не захотела ночевать в своей квартире, да и страшно было, и подалась с Дуськой на Клязьму, а там — люди Полковника. Утром удалось от них удрать. Поехала к Галине. Дальше вы знаете, на нее напали.

— Когда вы поняли, что охотятся за вами?

— Я не поняла. Мне Полковник сказал.

— И вы сообщили Дрозду, кто убил его любовницу, чтобы избавиться от Орешкина.

— А что мне оставалось делать? Забыла сказать, Орешкин приходил еще раз, меня просто случайно не оказалось дома. Кошка Дуська на него прыгнула сверху, разодрала ему щеку. Это, кстати, тоже помогло его вычислить.

— Из вас получился бы неплохой следователь. — Лавров задумчиво глядел на Тамару.

— Это у вас высшая похвала?

— Считайте, что да. Хватка у вас есть, да и смекалка тоже.

— Муж недавно сказал, что я — хороший оперативник, вы говорите, что из меня следователь мог бы получиться. Поневоле станешь смекалистой и научишься уворачиваться, когда за тобой по пятам убийца гонится.

— Тамара, — осторожно начал Лавров, — мне бы хотелось задать вам еще несколько вопросов. Перейти, так сказать, к настоящему.

Вершинина вздохнула.

— Надо — задавайте.

— Полковник шантажировал вас, поэтому вы сейчас поселили его в вашей старой квартире?

— Он… — Тамара замялась. — Поймите, я действительно была ему благодарна. К тому же у меня в данный момент не было другого выбора. Я боялась за дочь! А как вы узнали, что он жил в моей квартире?

— Александра Дроздова застрелили в ресторане «Черный ворон», который находится недалеко от вашего дома.

— Дроздова застрелили? Я не знала.

— Тогда бы вы не были так откровенны?

Тамара покачала головой:

— Мне надоело все скрывать. Я не совершила никакого преступления. Разве я виновата, что на моей даче укрывались преступники? Да, не сообщила, потому что боялась. Хотела бы я посмотреть, кто поступил иначе на моем месте! К тому же Полковник помог мне разобраться в ситуации.

— Вроде благородного разбойника.

— Понимайте как хотите. А молчать мне действительно надоело. Таиться, ждать и бояться за себя и свою семью. Ведь Дрозд застрелил Орешкина с моей подачи, значит, я виновата. А я просто воспользовалась обстоятельствами, иначе «родственничек» убил бы меня. Вы про благородных разбойников вспомнили… — Тамара поморщилась, и на лбу сразу появилась вертикальная складка. — Но я прекрасно отдаю себе отчет, что вместо Полковника может появиться другой, более жестокий, и начнет меня шантажировать.

Их разговор прервал телефонный звонок. Это был Валентин Архипов:

— Леонид Леонидович, я в аэропорту. На таможне задержали Шнейдера. В его багаже обнаружили серебряный ковш из коллекции Ольшанского. По описанию подходит. То ли XVII век, то ли XVI, короче, историческая реликвия. Разрешение на вывоз липовое. Ну и еще кое-что нарыли.

— Тоже из коллекции?

— Нет. Шнейдер шумит, требует представителя посольства.

— Имеет право. Действуй с соблюдением всех формальностей. Выяснил, кто ему ковш продал?

— Он говорит, купил у случайного человека возле антикварного магазина.

— Врет! Объясни ему, что пока не даст показаний, в Германию не попадет. А еще намекни, что Лидман нам все рассказал про его поиски наследства.

— Еще кто-то ищет свое наследство? — улыбнулась Тамара.

— И что самое удивительное — это тоже имеет к вам отношение.

— Вы шутите?!

— Нисколько. Гюнтер Шнейдер — внук немецкого промышленника Генриха Шнейдера, владельца знаменитой коллекции, часть которой, как выяснилось, вывез после войны из Германии генерал Вершинин, то есть ваш дед. Господин Шнейдер приехал в Россию, чтобы разыскать потомков генерала Вершинина.

— Вот почему… — вырвалось у Тамары, но она испуганно смолкла.

— Продолжайте. Вы хотели сказать: вот почему украли именно эти две картины, да?

Тамара вздохнула. Молчать не имело смысла.

— В одной не было ничего. Вторая — с двойным дном. Это когда…

— Я знаю, — прервал ее Лавров. — Так что там было?

— Три рисунка Рембрандта.

— Ого! — Лавров не мог сдержать удивленного возгласа. — Всего-то-навсего Рембрандт! Хорошее наследство оставил вам дед.

— Только наследников многовато. Один чуть не застрелил, второй хотел ограбить.