Прежде чем ответить, Коринн еще раз обвела взглядом развешанные ими натюрморты.

– Нет, – медленно ответила она. – Ничего, что не может быть отложено.

– Тогда разрешите пригласить вас ко мне домой. Я живу недалеко отсюда. Я собирался поджарить несколько цыплят и пообедать на террасе. А по дороге мы могли бы обсудить подробности ремонта. Идет?

У нее в мозгу тревожно зазвенел колокольчик, предупреждая, что разумнее будет не соглашаться на его предложение. Но какой-то первобытный инстинкт убеждал ее пойти ему навстречу. В конце концов инстинкт победил.

– Как я могу отказаться от пикника?

В полдень они уже были в Путнэме. В супермаркете они купили жареных цыплят и фунт картофельного салата, а затем, по требованию Дэна, остановились у киоска с мороженым, и к продуктам добавилась большая коробка шоколадно-кокосового лакомства. При виде мороженого Коринн ужаснулась, представив, сколько дней ей придется сидеть на диете после такого пиршества.

– Отсюда до моего дома всего десять минут езды, – сказал Дэн, когда они вернулись к его «Мазде» и завалили покупками заднее сиденье. – Ну как, мы договорились насчет цветового оформления моего кабинета?

– Думаю, да. Стены цвета слоновой кости, такие же, как у меня, бежевый ковер, сочетающийся со шторами, и в дополнение ко всему софа, обтянутая темно-коричневой кожей.

– И самый большой стол из каталога «Габкоу», – добавил Дэн.

– Я закажу его во вторник, – согласно кивнула Коринн. – Мы почти опустошили их склад, так что наши заказы будут приходить партиями.

– Что ж, придется потерпеть, хотя терпение – не самая сильная черта моего характера.

Они подъехали к небольшому, но внушительному дому, удаленному от шоссе и окруженному тенистым садом.

– Здесь я живу. Мэри Бет захотела оставить наш дом себе, поэтому после развода я подыскал себе квартиру. Этот дом показался мне очень удобным. За ним есть бассейн и ухоженный сад.

– Он выглядит великолепно, – признала Коринн.

Дэн поставил машину в подземный гараж.

– Вы возьмите мороженое, а я принесу все остальное. Лифт прямо здесь, а мои апартаменты – на последнем этаже.

Его квартира была просторной, как она и ожидала, и обставлена антиквариатом, что ее крайне удивило.

– Вы сами купили эту старинную мебель? – изумленно спросила она, следуя за ним в оборудованную всеми чудесами техники кухню.

– Некоторые вещи. Но большую часть действительно ценной мебели подарила мне мать. Она просто обожает ходить по антикварным магазинам, тогда как у меня нет ни времени, ни склонности к этому. Компания поглощает меня целиком, не оставляя возможности заиметь хобби. – Он открыл дверцу морозильника. – Можете положить сюда мороженое. Мне кажется, не стоит разогревать цыплят, они еще не остыли.

– Ни в коем случае! На настоящем пикнике еда всегда чуть теплая.

Дэн поставил бутылку лимонада и бокалы, положил бумажные тарелки, ножи, вилки и салфетки на большой деревянный поднос и легко поднял его.

– Пожалуйста, возьмите коробку с цыплятами и салат. Терраса находится прямо за гостиной. Я покажу вам дорогу.

Одна из стен в гостиной была полностью стеклянной. Большие раздвижные двери бесшумно разошлись в стороны, открывая взору огромную, заполненную цветами террасу.

Коринн едва удержалась, чтобы не захлопать в ладоши от восхищения.

– Дэн, какой отсюда замечательный вид! Конечно, не так красиво, как в Скалистых горах, но для Восточного побережья совсем неплохо!

Он поставил поднос на металлический столик со стеклянной крышкой.

– Прикусите язычок, леди, хотя бы на сегодня. Ведь это мы, янки, сражались за то, чтобы вы могли отмечать День Независимости вместе с нами.

Дэн разложил картофельный салат и мясо и с шутливым поклоном протянул тарелку Коринн. Она вдруг почувствовала ужасный голод. Расправившись с куриной грудкой и салатом, Коринн откинулась в кресле, откусывая маленькие кусочки от зажаристой ножки.

– На прошлое Четвертое июля я был в Англии, – заметил Дэн. – Американское посольство устроило пышный праздник, и меня тоже пригласили. Но английские подстриженные газоны как-то не подходят для пикников и фейерверков.

Коринн тоже вспомнила, как отмечала предыдущий День Независимости. Они с Чарли отправились в горы. Пока он ловил рыбу в быстрой прозрачной речке, она сидела рядом на залитой солнцем скале, лениво наблюдая за мужем, а когда сгустились сумерки, они развели костер и зажарили улов. Коринн представила этот счастливый день так ярко, что, казалось, почувствовала горьковатый запах дыма. Ее сердце пронзила острая боль, напоминая о потере.

Коринн выпрямилась в кресле, проглотив подступивший к горлу комок.

– Куриные окорочка были любимым блюдом Чарли, – сдержав подступившие слезы, сказала она. – Он сильнее переживал запрещение врачей есть жирную пищу, чем ограничение в никотине и алкоголе.

Дэн пристально взглянул на нее.

– Что вы имеете в виду? Чарли никогда не бросал ни пить, ни тем более курить. Мой дядя мог выпить больше, чем десять мужчин, вместе взятых, и во время каждого нашего обеда он курил сигары.

– Да? – Коринн слегка нахмурилась. – Он не должен был этого делать, но я догадывалась, что он нарушает режим. Каждый раз, когда он возвращался из Нью-Йорка, в его глазах было виноватое и в то же время довольное выражение кота, съевшего хозяйскую канарейку.

– Мой дядя умер от тромбоза сосудов, – медленно сказал Дэн. – Вы хотите сказать, Коринн, что он знал о своем слабом сердце? Поэтому ему нельзя было пить и курить?

Прежде чем ответить, Коринн вытащила из бокала с лимонадом листик мяты и пожевала его.

– Да, – наконец произнесла она. – Чарли знал, что у него больное сердце и очень высокое кровяное давление. Врачи предупредили его о необходимости соблюдать строгий режим. Но Чарли предпочитал полнокровную жизнь. Вообще, он протянул значительно дольше, чем предсказывали врачи.

– Но почему он ничего не сказал мне? – с оттенком обиды спросил Дэн. – Почему не известил родных?

– Чарли не хотел, чтобы вы знали, что его дни сочтены. Я думала, вам он доверится, но он не сделал этого. Я надеялась, что вы заметите неладное и заставите его честно во всем признаться, но вы даже не подозревали о его болезни. Полагаю, ему удавалось скрывать свой недуг в течение двух-трех часов в месяц, когда вы встречались. Чарли был человеком с сильной волей.

Дэн отставил пустую тарелку и глубоко вздохнул.

– Коринн, нам надо прояснить несколько моментов. Во-первых, это не я сделал наши встречи более редкими, а Чарли. С тех пор как мой дядя женился на вас, он, как мне казалось, не приветствовал мои визиты в Денвер. Он был всецело поглощен строительством нового дома, где хотел поселиться с вами, а когда я предлагал ему съездить на выходные на рыбалку или покататься на лыжах, у него находилась тысяча причин, чтобы отказаться. Время шло, ваш дом был построен, а мой брак с Мэри Бет рухнул, и я переживал такой период, когда никого не хотелось видеть. Позже, когда я немного пришел в себя, мне показалось, что в отношении Чарли ко мне что-то необратимо изменилось. Он ясно дал понять, что не потерпит моего вмешательства в вашу совместную жизнь, и мне ничего не оставалось, как смириться с этим.

– Наверное, теперь моя очередь извиняться. – Коринн как будто взглянула на прошедшие семь лет с другой стороны. – Мне надо было понять, что он намеренно препятствует нашей встрече. В своих похвалах Чарли превозносил вас до небес, и все же – с моей точки зрения – вы казались мне совершенно равнодушным к состоянию его здоровья, а он не хотел загружать вас своими проблемами. Чарли часто повторял, что насмотрелся таких душераздирающих сцен в семье, где умирали люди, что не хочет повторения этого кошмара в собственной жизни. Ему казалось, что скрыть болезнь будет легче, назначая встречи с вами в небольших тускло освещенных ресторанах. Согласись Чарли провести с вами выходные, вы бы без труда заподозрили, что с ним происходит что-то неладное. Ведь ему надо было принимать много лекарств. К тому же Чарли часто задыхался, и нам приходилось держать под рукой кислородную подушку.

– Вам, наверное, было очень тяжело, – мягко сказал Дэн. – Через сколько лет после свадьбы вы узнали правду?

Коринн встала и подошла к краю террасы. Невидящим взглядом она уставилась на казавшиеся маленькими с такой высоты деревья в саду, а потом медленно повернулась, держась за перила.

– Я знала о его болезни, когда выходила замуж, – без тени колебаний призналась она. – Мы оба считали, что он долго не протянет после венчания. Его приближающаяся смерть была основной причиной нашей свадьбы.

Дэн поднялся из-за столика и подошел к Коринн, остановившись в нескольких дюймах от нее.

– Я уже сделал много ошибочных выводов относительно вас, и мне не хотелось бы продолжать в том же духе. Поэтому объясните мне, почему вы вышли замуж за дядю Чарли, зная, что он находится на волосок от смерти?

Коринн гордо вздернула подбородок.

– Я уже говорила и повторяю – это был брак по расчету. Я вышла замуж за вашего дядю из-за денег.

– Может быть, – голос Дэна неожиданно смягчился. – Но, мне кажется, это лишь вершина айсберга. Я хочу знать все.

Коринн охватило волнение. Она безумно хотела рассказать Дэну правду. Почему ей было так важно, чтобы он знал, если она никогда не собиралась ни с кем делиться подробностями своего замужества?

Она потерла холодные, несмотря на буйство жаркого лета, пальцы.

– Коринн, – тихо, но настойчиво повторил Дэн. – Как вы познакомились?

– Мне было восемнадцать, – начала она, избегая его взгляда, пугавшего ее своей теплотой. – Я работала в баре на Колфакс-авеню, не в самом лучшем районе Денвера. В шестнадцать лет я сбежала из дома и с тех пор обосновалась здесь. Я была несовершеннолетней, и наниматель нарушил закон, принимая меня на работу, но я подделала документы, а хозяин бара не стал приглядываться к ним повнимательнее. Он платил мне жалкие гроши, но посетители всегда давали щедрые чаевые, и никто из нас не платил подоходный налог. У него не было причин увольнять меня, а мне не хотелось терять это место.

– Вы бросили школу, чтобы сбежать в Денвер?

Коринн откашлялась, безуспешно пытаясь избавиться от хрипловатых ноток в голосе. Когда она волновалась, то всегда говорила немного хрипло.

– Я бросила школу, учась в выпускном классе. Моя мать… заболела… и нуждалась в постоянном уходе, – слова с трудом давались ей, – она умерла вскоре после моего шестнадцатилетия.

– Мне очень жаль. Это слишком юный возраст для потери родителей.

– Она долго болела, – коротко сказала Коринн.

Она никогда никому не рассказывала о тяжелейших запоях, сопровождавших последний год жизни матери. Не намеревалась она этого делать и сейчас. К счастью, Дэн особо не настаивал на подробностях.

– Почему вы не вернулись в школу после ее смерти?

Коринн пожала плечами.

– Главным образом назло отцу я провела следующие полгода, сидя перед телевизором, гоняя с друзьями на мотоциклах и покрывая граффити [Авангардная уличная живопись. ] стены полицейских участков.

– Что заставило вас приехать в Денвер? – продолжал расспросы Дэн.

– Мы с отцом никогда не ладили. Он принадлежал к тому типу родителей, которые считают, что излишняя свобода портит детей, а строгое наказание – лучшая мера воздействия на ребенка. И в один прекрасный день я взбунтовалась.

Дэн помолчал, отлично понимая, как много недосказанного осталось в ее истории. Но Коринн не собиралась признаваться, сколько побоев отца ей пришлось вынести.

– Ваш отец жив?

– Да. После замужества я видела его пару раз. Вскоре после моего поступления в колледж Чарли настоял на том, чтобы я пригласила его приехать к нам. Отец привез с собой новую жену, и весь день они ворковали как голубки, не в силах оторваться друг от друга. Его жестокость не знала границ – ведь он приехал с ней лишь для того, чтобы унизить меня! Если бы вы видели мою мать после одной из их ссор!.. – Она запнулась, ее душили горькие слезы.

Дэн не проронил ни слова. Он вернулся к столу и до краев наполнил бокалы лимонадом.

– Успокойтесь, Коринн.

Он протянул ей освежающий напиток. Подождав, пока она немного отопьет, Дэн спросил:

– Вы встретили дядю в баре, где работали, да?

– Да. – Коринн была благодарна Дэну за перемену темы.

Лимонад был приятным на вкус и холодным, и постепенно образы родителей скрылись в тумане прошлого, где им и полагалось быть.

– Чарли, наверное, был завсегдатаем вашего заведения? Он любил ночную жизнь Денвера.

Одно воспоминание об их первой встрече вызвало у Коринн легкую улыбку.

– Нет, в тот вечер Чарли пришел к нам в первый раз. Он не был пьян, хотя и порядочно навеселе. Я следила за ним, потому что в мои обязанности входило вовремя подозвать вышибалу, когда кто-то из клиентов начинал шуметь или затевал драку. Но Чарли был из тех, кто с каждой выпитой рюмкой становится добрее и веселее, так что мне не было неприятно обслуживать его. Кроме того, за каждый заказ он давал мне по пять долларов чаевых, что сильно поднимало его в моих глазах.