Кэтрин Стоун - Счастье в награду

— И что же вы ей ответили?

— Что я, конечно, польщен. Но, к великому сожалению, мое сердце уже занято другой. Хотя это, — неторопливо добавил Лукас, — было ложью.

— Великолепно! И с какой же стати?

— Почему я обманул ее? Ложь в такой ситуации более отрезвляюща и утешительна, чем истина.

— А в чем состоит правда?

— В том, что на протяжении последнего времени я позволяю себе развлекаться сексом только в промежутках между расследованиями и только тогда, когда выезжаю из города.

Да за кого он ее принимает? За круглую идиотку? Если она приехала из Канзаса, до сих пор осталась девственницей и вместо полового воспитания проходила в школе домоводство, это не значит, что Гален вообще не разбирается в сексе! Будто она не способна почувствовать, насколько он привлекателен! Да разве такой, как Лукас, способен обречь себя на воздержание, больше похожее на аскетизм, всякий раз, стоит поблизости появиться серийному убийце или террористу, захватившему в заложницы кучу девчонок с их Барби?

— Ради Бога, Лукас, не надо мне сейчас врать! Это не приведет ни к чему хорошему.

— Я не вру.

— Выходит, вы довольствовались случайными встречами где-нибудь подальше от Манхэттена? — Что-то вроде того.

— Но… — «…это же только усугубляет одиночество и пустоту!»

— Это был только секс с женщинами, которых я больше никогда не видел.

Она представила себе эту картину. Изысканный плейбой является на Лазурное побережье Франции в надежде встретить такую же изощренную в науке любви партнершу, чтобы получить от нее секс в чистом виде и на его условиях. Море шампанского, солнечный пляж — и никаких последствий. Просто и безопасно. Как в банке. Ты получаешь, что хочешь, и не опасаешься непрошеного вторжения в свою личную жизнь. Все выглядело прекрасно, кроме одной маленькой детали.

— Насколько мне известно, вы уже несколько лет не имели этого самого промежутка между расследованиями.

— Да.

— Несколько лет!

— Совершенно верно, — раздельно произнес он. — Несколько лет.

Гален не выдержала и потупилась. Ее взгляд наткнулся на измятый пакет. Только теперь его комкала она сама.

— А как Кей отнеслась к вашей… выдумке?

— Она поверила, посмеялась над собой и попросила забыть о своем звонке. Предложила отнести это на счет скуки и лишней порции виски. Что я и сделал. И никому не рассказывал о нашем разговоре. Вплоть до нынешнего дня.

— Вы еще виделись с Кей?

— Постоянно. Мы же были коллегами. Но при этом вели себя так, будто ничего не было.

Получалось, что их отношения, по версии Кей, очередная выдумка, пустышка?.. Фантазия, возведенная на зыбком песке не наивной провинциальной портнихой, а выдающимся столичным детективом? Неужели даже такая умная, обаятельная, преуспевающая женщина, как Кей, грезила наяву? И потому влюбилась отчаянно и безнадежно? Это не укладывалось у Гален в голове. Но с другой стороны, она слишком хорошо понимала — и от этого в сердце зарождалась острая, жгучая боль, — что ни одна женщина не способна устоять перед властью серых глаз темноволосого принца. Тем более если речь идет о нескладном чучеле, чьи надежды на успех лопнули как мыльный пузырь и чья душа, не выдержав одиночества, увидела в серебристых сумерках его взгляда желание, нежность, чуть ли не любовь. Вот и сейчас она занимается тем, что бредит наяву: «Ох, Лукас, скажи наконец, чего ты от меня хочешь!»

— Гален, поймите, это крайне важно. Вы должны мне поверить.

А разве она не верит? Ну допустим, с Кей было все так, как сказал он. Но что касалось остального… Вряд ли живущий в нем чувственный, ненасытный самец способен целые годы обходиться не просто без любви — даже без секса.

— Ну что ж, — чуточку грустно произнес он, прерывая молчание. — Пожалуй, вам следует все хорошенько обдумать, прежде чем что-то решать.

«Мне вовсе не нужно думать! Я верю тебе! Конечно, верю!»

— Да, — скованно пробормотала Гален. И неловко взмахнула в воздухе пергаментным пакетом с вытисненными золотом полевыми цветами. — Пожалуй, я отнесу это к себе. И…

— Примете горячий душ? А лучше постараетесь вздремнуть, пока есть такая возможность.

— Я устала, — тихо призналась Гален. Этот день, начавшийся в 3.13 звонком убийцы, оказался удивительно долгим и утомительным.

— Добрых вам снов, Гален.

Она молча кивнула и поплелась из мраморного холла по белоснежной ковровой дорожке, устилавшей путь до дверей спальни, где ее ждала иллюзия красок, надежды и весны.

При виде осиротевшей гостиной, где больше не теснились на диване ее Барби, у Гален тоскливо сжалось сердце.

Она уже прошла половину пути, когда услышала за спиной его голос:

— Гален!

Отчаянный, чуть ли не грубый окрик приковал ее к месту. Она замерла, едва переводя дух. А когда набралась отваги и оглянулась, увидела плещущееся в серых глазах отчаяние.

— Что?

— Я еще никого не любил.

И она чуть не кинулась к нему, к своему сероглазому айсбергу. На полном ходу. Лукас все еще стоял у порога и держал в руках ее бирюзовое пальто — осторожно и бережно. Даже после того как Гален обвинила его во лжи, он не скомкал и не смял пушистый мохер.

Лукас Хантер затаился там, у дверей, словно тлеющий под пеплом огонь. Он был совершенно неподвижен, словно закаменел.

Как в один голос утверждают морские историки, именно эта неподвижность и обрекла «Титаник» на гибель. Если бы Атлантический океан не был в ту ночь столь предательски спокоен, если бы поднялась хоть малейшая волна, капитан смог бы заметить глыбу льда, скрытую за полосой тумана, различить ее хищный блеск до того, как стало слишком поздно.

— Я тоже, — еле слышно прошептала Гален, хотя нисколько не обманывалась его неподвижным спокойствием и отлично сознавала грозившую опасность. Она успела в следующую секунду скрыться у себя в спальне. Но поздно. Ей уже не спастись. Потому что не успела она сказать первую часть признания «Я тоже никого не любила», — как торжествующий хор в ее душе пропел остальное.

«До сих пор».

«До сих пор…»

«До сих пор. До тебя».

Хор в душе никак не желал умолкать, он упрямо повторял этот короткий, отчаянный припев, звенел у нее в ушах, пока, послушная совету Лукаса, она принимала горячий душ, и каждая капля воды словно добавляла в него свою ноту.

Хорошо, отлично. Ты в него влюблена. Не ты первая, не ты последняя. Взять хотя бы ту же неповторимую, очаровательную Кей. Но не следует окончательно терять голову, верно? Потому что твои глупые выдумки ничего не стоят, если вспомнить, из-за чего все это затевалось — из-за убийства! Не забыла? Ради необходимости поймать маньяка! И она не станет терять голову, ни за что! Вот только надо сперва выспаться.

Выходя из душа, Гален вдруг почувствовала, что от усталости валится с ног, а значит, действительно скоро заснет. Вот сейчас она заберется на кровать под балдахином и свернется в маленький, уютный комочек, словно цветок в ожидании весны. Правда, из нее выйдет довольно неуклюжий бутончик. Если вообще можно составить цветок из дощечек и палок.

И тут же упрямая память зашептала: есть такие! Там, давно, в Канзасе, всех девочек в их классе учили, как нужно посадить сад, чтобы простое безликое здание превратилось в чей-то дом.

Луковицы тюльпанов, округлые, гладкие на ощупь, как каштаны, вылущенные из скорлупы. Спящие гиацинты очень походили на обычный лук, закутанный в слои пурпурной кожуры. А вот луковички нарциссов выглядели такими же узловатыми и неловкими, как и сама Гален. Решено. Она будет луковичкой нарцисса. Теперь можно спокойно залезть под одеяло, заснуть и ждать весны.

И только одно мешало ей осуществить свое желание: измятый пергаментный пакет. Он лежал там, куда его бросили: прямо посреди кровати. Ну и черт с ним. Она просто скинет его на пол, чтобы ничто не нарушало этого ощущения свежести и чистоты во всем теле.

Но пальцы словно обрели свою волю и проворно расправили края, скомканные его сильной, властной рукой, умевшей двигаться так осторожно… и нежно.

И что дальше? В глаза ударили яркие переливы живого цвета, зашелестели атлас и шелк. «Не мой вкус, — сказал Лукас Хантер. — И не ваш».

Но это был определенно ее размер — тот самый ничтожный, до смешного далекий от нормального женского тела размер, который несчастное чучело приобретает обычно для своих крошечных грудей и тощих бедер. Тютелька в тютельку для нее.

Лукас Хантер отлично разглядел суть, скрытую под слоями бесформенной грубой одежды, и приобрел все эти вызывающие, возбуждающие штучки. Они были не в его вкусе и не в ее, но так совпадали по размеру… Возможно, если бы ей хватило ума, она тоже сумела бы отыскать что-нибудь по своему размеру в той сказке для новобрачных? Ведь Лукас сам отвел ее к фате и вышитым розам. К тому, что было в ее вкусе. А может и в его?

«До сих пор».

«До тебя».

Телефон на ночном столике разразился резкой, пронзительной трелью. А почему бы и не сейчас? Электронному голосу вовсе ни к чему ждать, пока она заснет, чтобы вернуть с небес на землю!

Гален долго смотрела на аппарат, чей мягкий голубой оттенок внезапно показался ей суровым и холодным. Наконец, глубоко вздохнув, сняла трубку.

— Гален?

— Джулия!!!

— Да. Здравствуй. Это я.

— Здравствуй! Не могу поверить… Как ты там?

— Волновалась. Из-за тебя. Я как раз смотрела новости по федеральному каналу. Это что, правда про какого-то убийцу, который держит в страхе весь Нью-Йорк? И постоянно названивает тебе?

«Названивает нам», — с оторопью вспомнила Гален.

Гален уже готова была забраться под одеяло, чтобы в его теплом уюте наговориться всласть со своей вновь обретенной подругой, но вместо этого она распахнула дверь и увидела спину Лукаса, удалявшегося по коридору к себе. Наушники он держал в руке, представляя Гален наслаждаться общением с Джулией без посторонних ушей. Услышав шорох за спиной, Лукас обернулся. Всего на миг. После чего пошел дальше.

Но за это краткое мгновение Гален успела разглядеть так много в человеке, от которого недавно спасалась бегством! Лукас был счастлив за нее, он понимал, сколько значит для нее этот звонок. А кроме того, в серебристо-серых глазах промелькнуло еще какое-то чувство. Похожее на одиночество и зависть — словно ему хотелось, чтобы его звонок принес Гален такую радость.

«Ты снова бредишь!»

— Гален! — прервала Джулия затянувшееся молчание. — Я позвонила не очень поздно? В воскресенье «Кей-Кор» давал обзор новостей, и мне показалось, что ты все еще носишь те варежки.

— Я действительно их ношу, и ты замечательно сделала, позвонив! — радостно принялась разубеждать подругу Гален, закрыв дверь. — Ты действительно узнала обо всем по телевизору? Лукас тебе не звонил?

— Лукас? Это тот лейтенант из полиции? Нет. Не звонил. А ты его просила об этом?

— Нет. Но он знает, как много ты для меня значишь, Джулия. Понимаешь, я не могла не уехать. И я даже не имела возможности попрощаться.

— Знаю.

— Так ты все знала?

— Ну, не то чтобы все. Это ведь как-то связано с Марком?

— Да. Как ты догадалась?

— Он приходил к нам. Искал тебя. Не один раз. И всегда неожиданно.

— Марк тебе угрожал?

— Значит, он шантажировал тебя из-за нас?

— Да, и сумел меня напугать. Сказал, что если я даже просто позвоню тебе, он… Ну, я все равно пыталась придумать какой-нибудь хитрый способ связаться. Но каждый раз останавливалась. Вдруг он оказался не таким уж хитрым? Я рисковала слишком многим. И это было бы по-свински, подставить Вин под угрозу только ради желания оправдаться перед тобой.

— Знаю, Гален. Поэтому я тоже боялась сообщить шерифу. Даже из телефона-автомата и измененным голосом. Просто не посмела. И без конца проклинала себя за такую трусость.

— Ты — шерифу? Проклинала себя? Но почему?

— А если ты погибла? Если Марк тебя убил? Я позволила себе успокоиться на том, что тогда он не шнырял бы возле нашего дома в бесплодных поисках. Но с другой стороны, ему вполне могло хватить ума и притвориться!

— Я как-то не думала, что ты будешь из-за этого переживать!

— Ну да, ты-то знала, что с тобой все в порядке.

— Я была жива, — поправила Гален, — но вовсе не в порядке.

— Ты не расскажешь мне, какая история приключилась с Марком?

— Да, — тихо пообещала Гален. — А ты мне — про нашу милую малышку Вин.

Они проговорили не один час.

Ночь напролет.

И как только распрощались, дав друг другу тысячу обещаний созвониться снова и поговорить еще, Гален выскочила из кровати и поспешила отыскать его.