— Это очень странно, учитывая, что с мисс Эттон вас связывает многолетняя дружба, — с легкой улыбкой заметил маркиз.

— Когда мы подружились с Грейс, я была еще совсем ребенком, и сословные предрассудки только вбивались в мою голову гувернанткой, мисс Стоун. Мне очень редко удавалось поиграть с другими детьми, и никакие нотации матери и мисс Стоун не смогли бы отвернуть меня от Грейс в то время. А когда я узнала и полюбила ее, происхождение моей подруги и вовсе перестало иметь значение. И потом, ее родители — уважаемые люди, воспитавшие в дочери множество добродетелей. Маркиз улыбнулся тому, с какой горячностью мисс Бьюмонт отстаивала право Грейс на дружбу с нею.

— В детстве я с удовольствием играл с детьми дворецкого моего отца, и он совсем не возражал против такого «неподобающего общества». Из тех мальчишек выросли очень достойные люди, один из них выучился на корабельного доктора, а другой служит помощником, викария. И я не нахожу неприличным дружески поболтать с ними, когда они приезжают навестить своего отца, мисс Бьюмонт, — в свою очередь высказался милорд Секвилль.

— Вы выросли вместе с этими мальчиками, как я рядом с Грейс. Но как бы вы повели себя, случись ваше знакомство в теперешнем возрасте? — Кэтрин считала, что задала каверзный вопрос, и торжествующе сверкнула глазами.

— Честно говоря, и сам не знаю. Я с уважением отношусь к людям, которые пробили себе дорогу из низов, но вряд ли кто-нибудь из таких людей внезапно может стать моим близким другом. Однако, когда речь идет о прелестной девушке… я не готов ответить.

— Что ж, мне довольно вашей откровенности, милорд, — вздохнула Кэти. — Вас следует понимать так, что, если бы Грейс не явилась на бал в облике светской дамы, в деревне, проезжая по улице, вы бы не обратили на нее никакого внимания.

— Не буду отпираться, заглядывать под низко надвинутые чепчики деревенских девушек мне не свойственно, мисс Бьюмонт. Но мисс Эттон — совсем другой случай. На балу я заинтересовался ею, не задумываясь о ее происхождении. Раз она находилась там — значит, имела на это право. Приблизительно такой ход мыслей, думаю, был и у всех остальных гостей друг относительно друга. А теперь уже слишком поздно делать вид, что я не замечаю, насколько красива и благонравна ваша подруга. Ее общество доставляет мне удовольствие, мисс Бьюмонт.

Кэти было приятно слышать лестный отзыв о Грейс. Если бы только ей самой не так сильно нравился маркиз Секвилль! Узнать же о его дальнейших намерениях ей не удалось, так как они въехали в ворота Бьюмонт-холла, а на террасе уже виднелись ее родители и гости.

— Так вы согласны взять на прогулку Чарльза Уэсткота? — едва успел спросить ее маркиз.

— Я думаю, сначала надо выяснить, согласна ли Грейс, — твердо ответила Кэтрин. — Завтра мы у нее спросим…

— А если она согласится, послезавтра мы устроим прелестную прогулку за реку, — подхватил маркиз. — Полагаю, мы вполне можем взять на конюшне какую-нибудь лошадку для мисс Эттон, чтобы она тоже могла ехать верхом.

Кэти не стала говорить, что это, скорее всего, вызовет подозрения, и направилась к террасе, делая вид, что не замечает злобного взгляда леди Дримскотт и потухшего, унылого выражения лица графа Уэсткота.

«В любом случае, я сегодня же должен поговорить с Чарльзом. Я напрасно задеваю чувства друга и обязан рассеять его заблуждения. А вот леди Аримскотт, пожалуй, вольна думать, как ей угодно», — таковы были мысли маркиза, когда он раскланивался с хозяевами дома и желал им доброго дня.

8

После завтрака дамы под предводительством графини Бьюмонт направились в сад, посмотреть на розовые кусты, на которых вот-вот должны были появиться первые бутоны, граф Бьюмонт заперся в кабинете с управляющим, а два молодых джентльмена устроились в бильярдной.

— Чарльз, я бы хотел поговорить с тобой серьезно, — начал маркиз.

Юный Уэсткот пожал плечами:

— Что ж, раз тебе пришла такая охота…

— Я говорил тебе, что мисс Бьюмонт не покорила мое сердце, и готов повторить это еще раз.

— Зачем же? — холодноватый тон графа показал маркизу, что его друг задет.

— Боюсь, в последние дни твоя уверенность в моей верности данному слову несколько поколебалась, — спокойно ответил Секвилль. — И тем не менее я готов поклясться, что красота и очарование мисс Бьюмонт вызывают у меня восхищение, но не большее, чем пение леди Дримскотт или грация Метели.

— Ты сравниваешь мисс Бьюмонт с лошадью? — от возмущения граф сделал неточный удар, и шар с громким стуком покатился по полу.

Маркиз оперся на кий и поглядел на друга.

— Обе они — прекрасные божьи создания, друг мой. И Метель ничуть не менее хороша, чем ее прелестная хозяйка. Так почему бы и нет? Ты знаешь, я ценю красоту и готов любоваться всеми ее проявлениями, а это сравнение я привел для того, чтобы ты лучше понял меня. Мисс Бьюмонт никогда не будет герцогиней Дорсет, ручаюсь тебе. А вот станет, ли она графиней Уэсткот…

— Глядя, как вы прогуливаетесь по утрам по здешним глухим местам, можно подумать обратное, — съязвил неуспокоенный полученным объяснением граф. — Если у тебя нет намерений скомпрометировать эту леди, почему бы не прекратить ухаживать за ней на глазах ее отца и матери?

— Я должен признаться тебе, Чарльз, что мы с мисс Бьюмонт прогуливаемся не вдвоем, с нами бывает кое-кто еще. Большего я пока не могу тебе сказать.

— Неужели? — граф Уэсткот озадаченно покачал головой. — Если так, то я припоминаю лишь одну леди, обратившую на себя твой придирчивый взгляд во время бала… И ты хочешь сказать, что мисс…

— Тише, Чарльз, прошу тебя, наберись терпения. Не называй ее имя в этом доме, и твое молчание скоро будет вознаграждено, — прервал друга Секвилль.

— В отличие от тебя, я никогда не любил загадок и тайн, — вздохнул Уэсткот. — Похоже, ты сумел разгадать секрет этой леди, но отчего-то не хочешь поделиться со мной.

— Все в свое время, дорогой друг, — коварно улыбнулся маркиз. — Я бы не сказал тебе и этого, если бы не видел твое беспокойство относительно моих якобы возникших чувств к мисс Бьюмонт. Теперь я тебя успокоил?

— Вполне, — кивнул граф.

Он хорошо знал Секвилля и был уверен, что маркиз тотчас признался бы ему, если бы между ним и мисс Кэтрин завязались романтические отношения. Честный граф даже почувствовал угрызения совести из-за того, что усомнился в своем друге, и послушно дал обещание хранить молчание до той поры, пока Секвилль не сочтет возможным дать объяснения.

— И все же ты совершаешь ошибку, друг мой, — предостерег граф. — Родители мисс Кэтрин, в особенности ее матушка, уже не скрывают своих надежд на скорую свадьбу. До сих пор ты был весьма осторожен в этом вопросе, не попадись в ловушку теперь, когда у тебя появились совершенно другие интересы.

— Ты, конечно же, прав, Чарльз, — согласился маркиз. — Полагаю, мой визит в этом доме продолжается уже слишком долго. Я должен уехать как можно скорее, а ты волен отправляться со мной или остаться, чтобы завоевать симпатии мисс Бьюмонт.

— Ты в самом деле хочешь уехать? Я не понимаю твою непоследовательность, — растерялся граф.

— Я хочу уехать из Бьюмонт-холла, но не собираюсь вовсе покидать эти места. Рэддингкрофт, довольно приличный городишко неподалеку отсюда, вполне подходит для временного пристанища. Там проживает какая-то тетя или кузина моего отца, престарелая леди Грэм, и она будет счастлива принять меня в своем доме.

— Еще бы, наверняка последние лет двадцать ты не вспоминал о ее существовании, — рассмеялся повеселевший Уэсткот. — А я, пожалуй, останусь еще ненадолго. Хотя, боюсь, мисс Бьюмонт равнодушна ко мне…

— Я бы на твоем месте постарался выяснить это. Юные леди нечасто открыто демонстрируют свои чувства, — посоветовал маркиз, и друзья вернулись к игре в бильярд.

Леди Дримскотт уехала после обеда. Провожая ее, графиня Бьюмонт проявила чрезвычайную любезность, пригласив легкомысленную вдову еще как-нибудь погостить в Бьюмонт-холле, возможно, даже очень скоро, если обстоятельства сложатся благоприятно…

Леди Дримскотт сразу же поняла, на какие обстоятельства намекает графиня, и кисло простилась с обитателями Бьюмонт-холла, твердо решив про себя, что ноги ее больше не окажется в этом доме. Подруги графини торжествовали, и даже граф Бьюмонт отчасти начал склоняться к мнению супруги о предстоящих переменах в жизни их дочери.

Только Кэтрин и два молодых джентльмена знали, как обстоят дела в действительности, но если граф Уэсткот воспрял духом после разговора с маркизом, то мисс Бьюмонт, на людях болтающая и смеющаяся не меньше, чем всегда, в уединении своей комнаты предавалась печали.

— Ладно, Кэтрин, довольно грустить, — говорила она себе вечером, перед тем как лечь в постель. — Если маркиз и моя дорогая Грейс полюбят друг друга по-настоящему, я буду очень, очень счастлива за них обоих. Только бы он не играл ее сердцем!

Девушка вытерла непрошеные слезинки, упрямо появляющиеся вновь и вновь, стоило ей только остаться одной, и решительно сжала кулачки:

— Я завтра же поговорю с ним! Даже если это будет бестактно, он должен меня понять. У Грейс нет ни отца, ни брата, чтобы защитить ее честь, а миссис Эттон плохо разбирается в таких вещах, ее гораздо больше волнуют больные в лечебнице, чем счастье собственной дочери. Значит, я должна вмешаться, в конце концов, на моем дне рождения она и познакомилась с этим человеком. Если то, что про него говорят, хотя бы наполовину правда, нам обеим лучше было держаться от него подальше!

Увы, эта разумная мысль посетила Кэтрин слишком поздно. И теперь ей оставалось только не допустить непоправимого горя своей подруги и постараться самой выбросить притягательного лорда из головы.

— А я… ну, что ж, я молода и красива. — Она придирчиво осмотрела свое отражение в большом зеркале. — И, конечно же, меня найдет мужчина, который станет моей судьбой. Одно знаю точно — им не будет граф Уэсткот. А значит, надо намекнуть ему, что не стоит питать напрасные надежды, Чарльз такой славный и не заслуживает того, чтобы с ним играли…

Принятое решение облегчило ей душу, и Кэти улеглась спать почти в хорошем настроении. Мысль, что ради подруги она приносит в жертву свое счастье, равно согревала и расстраивала ее. Как бы там ни было, маркиз выбрал не ее, а значит, следует запретить себе думать о нем иначе, чем как о хорошем друге.

Грейс не стоила бы такой заботы и любви своей подруги, окажись ее мысли отличными от переживаний Кэтрин. Мисс Эттон отчего-то уверилась, что милорд Секвилль почти влюблен в Кэти, а присутствие Грейс на этих утренних свиданиях не позволяет ему скомпрометировать девушку.

— Что ж, они должны быть счастливы. Как можно не любить Кэтрин? — рассуждала Грейс, сидя поздним вечером на крылечке своего домика.

Ее мать, уставшая заботиться о больных, уже давно спала, огонь в доме был потушен, и только шелест листьев и задорный шум из расположенного на соседней улице трактира мешали уснуть погруженной в темноту деревне. Грейс радовали эти звуки, они не давали ей чувствовать себя совсем одинокой. Она подумала о Кэти, вероятно, спящей сейчас в своей кружевной кроватке безмятежным сном маленькой девочки, и с грустью сказала себе:

— Боже, зачем мы выросли? Еще год назад никакие джентльмены не тревожили наш покой и не мешались в нашу дружбу. Но маменьке Кэти непременно надо выдать ее замуж за кого-нибудь побогаче и познатнее, а милорд Секвилль в этом смысле далеко опережает многих. Вот интересно, нравится ли он Кэти? Она много рассказывала о нем, но на балу он внушил нам обеим робость и смущение… Мне это простительно, я ведь никогда прежде не видела так близко столь высокопоставленную особу, но и Кэти тоже сперва терялась под взглядом его необыкновенных глаз… А теперь она шутит и смеется, как будто они давние друзья, да и он кажется простым и милым…

Грейс глубоко вздохнула и подняла голову, чтобы посмотреть на звезды над головой. Когда был жив отец, он называл ей имена созвездий, но сейчас почти все забылось, и они казались ей светлячками, освещающими дорогу путников в ночи. Девушка иногда тоже чувствовала себя таким путешественником, застрявшим по чьей-то воле в Марбери и никак не решающимся двигаться дальше.

Она представила себе будущее. Кэти выйдет замуж и уедет в дом мужа, матушка скоро начнет слабеть и уже не сможет работать в лечебнице, а самой ей придется незаметно стареть, двигаясь по бесконечному кругу между кухней, огородом и старой церковью. Разве это то, о чем она, Грейс, мечтала? А у нее есть выбор?

— Кэти, конечно, не сможет видеться со мной, но она будет писать, я верю. И эти письма станут единственной радостью в моей жизни.

Девушка поникла головой, даже звезды, казалось ей сегодня, освещают чей-то чужой путь, не ее.