Днем позже Оливер заехал за Шарлоттой на студию, и, когда она забралась в машину, на сиденье ее поджидала маленькая квадратная коробочка, завернутая в бирюзовую бумагу и перевязанная белой атласной лентой-. Чарли дрожащими руками развернула подарок и обмерла, когда увидела внутри черной замшевой коробочки сверкающее кольцо с изысканным бриллиантом изумрудной огранки. Она со слезами на глазах позволила Оливеру .надеть его себе на палец.

– Ах, Олли... Какая прелесть!

– Ты тоже.

Он поцеловал, крепко обнял Шарлотту, а она прильнула к нему, и так они ехали всю дорогу до дома.

Прессе стало известно о помолвке в течение нескольких дней, и продюсеры максимально использовали сенсацию. Все издания требовали фотографий Шарлотты с Оливером и детьми, телефон обрывали редакции самых престижных журналов. Сообщения о помолвке появились и в «Нью-суик», и в «Тайм», даже дети вдруг стали желанной добычей для журналистов. Шарлотту это привело в ярость, да и Оливер не был в восторге, когда несколько раз обнаруживал у своего дома репортеров.

– Как ты это выносишь? – неоднократно задавал он вопрос Шарлотте, и в результате они решили провести отпуск с детьми на уединенной вилле в Транкасе.

Шумиха продолжалась еще пару недель, но в конце концов все понемногу стало успокаиваться. Звонила Сара, поздравляла Оливера. Она узнала новость от Сэма и из газет.

– Знаешь, Олли, дети, похоже, посходили с ума от нее. Я за тебя рада.

– Я тоже рад. Только вот газетчики надоедают.

– Привыкнешь. Это же Голливуд! – пошутила она, но, судя по голосу, искренне радовалась.

Отец Оливера и Маргарет тоже не находили слов от восторга. Помолвленные были счастливы и улаживали последние дела перед отъездом.

Наконец Шарлотта провела последние съемки, дети закончили учебу, Оливер взял четырехнедельный отпуск, и все пятеро отбыли в Транкас. Там они месяц жили изумительной пляжной жизнью, после чего Мел и Сэм улетели к матери, на восток.

Чарли планировала сняться в нескольких рекламных роликах, Оливеру надо было возвращаться на работу, а Бену готовиться к началу занятий в ЛАКУ.

В один из дней в конце августа, когда он зашел домой, чтобы переодеться и ехать с отцом и Чарли ужинать в ресторан, раздался телефонный звонок. Бенджамин подумал, что звонит с работы отец, но, к своему удивлению, услышал голос матери Сандры. У него замерло сердце.

– Что-нибудь случилось, миссис Картер?.. Как Алекс?

– По-моему, в порядке.

Она говорила как-то странно. Перед тем как позвонить, она долго придумывала, как бы извлечь для себя выгоду, но в конце концов решила просто ему сообщить. Он имел право знать, парень-то был неплохой и от ребенка, похоже, был без ума. Может, лучше просто сделать им любезность... Решив так, она и набрала номер Бена.

– Сандра вчера утром отдала малыша в приют. Она согласилась, чтобы он был усыновлен. Я подумала, что, может быть, ты захочешь об этом знать.

– Что вы сказали? – Сердце у Бена бешено заколотилось. – Она не может так поступить. Он и мой ребенок. Где он? Я не разрешу ей это делать, миссис Картер. Я сам о нем позабочусь. Так я ей и говорил еще в Перчесе.

– Я предвидела, что ты так отреагируешь, потому и позвонила. Я говорила ей, чтобы она тебе сообщила. Но она схватила его и убежала, а сегодня утром улетела на Гавайи.

– Спасибо... спасибо... Сообщите им, что я прямо сейчас еду забрать его... Хотя, не надо... Я сам им позвоню.

Но когда он позвонил в названный матерью Сандры приют, там сказали, что Александр Картер, так звали малыша, теперь находится под опекой суда, что Бенджамину придется доказывать свое отцовство и подавать на право опеки и лишение Сандры родительских прав. Все будет зависеть от решения суда.

Тогда Бен, безумно волнуясь, позвонил отцу, прервав переговоры того с новым клиентом. Юноша был в состоянии истерики. Оливер велел ему успокоиться и объяснить все по порядку.

– Хорошо, хорошо... Теперь я понял. Я позвоню юристу. А ты, Бенджамин, возьми себя в руки, и, прежде чем мы что-нибудь предпримем, я хотел бы, чтобы ты определился, чего ты на самом деле хочешь и действительно ли ты хочешь полной опеки над ребенком. Тебе, сынок, это решать.

Наконец у Бена появился шанс выбраться из-под тяжкого бремени, и, чего бы это ни стоило, Оливер был готов помочь сыну. Но Бенджамин знал только один путь. Он хотел забрать своего сына, даже если бы это перечеркнуло планы учебы в университете, пусть пришлось бы браться за любую работу – он был намерен растить и воспитывать своего сына, любой ценой. С такой позицией нельзя было спорить, да Олли и не хотел. Он приказал Бенджамину сидеть и терпеливо ждать его звонка. Через полчаса он позвонил и сказал, что прием в адвокатской конторе «Лоуб энд Лоуб» назначен на четыре часа дня.

Бенджамин явился туда уже без десяти четыре. Адвокат был с ними очень любезен. Он имел большой опыт в гораздо более сложных делах, но их контора консультировала фирму Оливера и всегда была готова помочь.

– Если вы хотите именно этого, молодой человек, дело не представляется мне таким сложным, как может показаться на первый взгляд. Я сегодня уже переговорил со всеми заинтересованными сторонами и судебными властями. Все как будто бы ясно. Ваше отцовство, похоже, не вызывает сомнений. Мать уже подписала документы, в которых отказывается от ребенка. Если она подтвердит это нам письменно и мы не сможем встретиться с ней лично, тогда вы будете назначены единственным опекуном ребенка, а она через некоторое время лишена родительских прав. Это большая ответственность, Бенджамин, вам следует хорошенько подумать, прежде чем принимать решение.

– Я это уже сделал, сэр. И знаю, чего хочу. Я люблю его.

Ярко-рыжий, веснушчатый, со слезами на глазах, он сам похож был на ребенка. И Оливеру тоже пришлось подавить слезы, когда он смотрел на сына. Он уже твердо решил сделать все, чтобы ему помочь.

– Миссис Картер сказала нам, что подпишет заявление, подтверждающее вашу заботу о мальчике и ваше отцовство. Это многое облегчит. Она намекала, что была бы не против небольшого «презента» от вас или вашего отца, но с этим надо быть осторожным. Покупка детей или хоть что-нибудь в этом роде уголовно наказуемы в нашей стране, я ей это объяснил. Она была разочарована, но по-прежнему готова подписать любой подготовленный нами документ. На следующей неделе в Бейкерсфилде состоится заседание суда, и, если все пойдет хорошо, вы получите сына в тот же день.

– А пока? – не мог успокоиться Бенджамин.

– Пока ничего сделать нельзя. Он в хороших руках, ничто ему не угрожает.

Бенджамина, похоже, это расстроило, но он ничего не мог изменить и поэтому согласился с назначенной датой судебного разбирательства, моля Бога, чтобы им удалось разыскать Сандру в Мауи и чтобы она подписала документы, необходимые для оформления опекунства.

Глава 26

По дороге в Бейкерсфилд Бенджамина не покидало беспокойство. Оливер взял выходной и поехал с ним. Оба нервничали, молчали, занятые каждый своими мыслями об Алексе и его роли... Для Оливера он воплощал новую жизнь, новое начало, ему опять вспомнились слова Чарли, что она хочет иметь от него детей. Маленький Алекс как раз и напомнил бы, что такое малыш в доме. С одной стороны, Олли радовался, а с другой – его пугали хаос и беспорядок. Правда, Бенджамин обещал самостоятельно заниматься ребенком, лишь изредка прибегая к помощи Агнес.

Оливер пытался заговорить с Бенджамином, пока они ехали по автостраде S 5, но паренек слишком нервничал. Вместе с Агги они установили в его комнате детскую кроватку, он купил шесть упаковок подгузников. Он хотел заехать к миссис Картер за одеждой Алекса, но Оливер решил, что лучше будет это сделать на обратном пути. Он все еще боялся, что Алекса им не отдадут. Адвокатам не удалось разыскать Сандру в Мауи, но, по их словам, и так имелись хорошие шансы на передачу малыша Бенджамину, поскольку она перед отлетом на Гавайи подписала бумаги об отказе от малыша и согласии на усыновление.

Здание бейкерсфилдского суда находилось на Тракстон-авеню. Олли поставил машину на стоянку и вошел с сыном внутрь. Была последняя неделя августа, погода стояла очень жаркая.

Адвокат ждал их. Бенджамин выглядел испуганным, когда они занимали места в зале. На нем были темно-синий пиджак, брюки цвета хаки, голубой батник и синий студенческий галстук, волосы были аккуратно причесаны. «Ни дать ни взять студент Гарварда», – подумал Оливер, когда судебный пристав приказал всем встать.

– Все будет хорошо, сынок.

Олли пожал ему руку, а Бенджамин в ответ нерешительно улыбнулся:

– Спасибо, папа.

Но оба знали, что все еще под вопросом, тем более и адвокат предупреждал, что могут быть накладки: в зале суда никто и никогда не застрахован от неожиданностей. Судья со своей скамьи сурово взирал на них.

Дело было оглашено, зачитано заявление миссис Картер. Оба Ватсона вздохнули облегченно, когда не увидели ее в зале. Бумаги, подписанные Сандрой, были представлены в качестве доказательства, специальный отчет характеризовал будущие условия жизни ребенка. Предусматривалось, что он будет жить в доме, арендованном семьей Ватсонов в Бел-Эйре, с отцом Бенджамина, его сестрой, младшим братом и домработницей, которая будет присматривать за малышом, пока отец будет находиться на занятиях в ЛАКУ. Занятия начинаются на следующей неделе, в настоящее же время Бенджамин Ватсон подрабатывает в книжном магазине.

Судья, похоже, был в затруднительном положении, он попросил их адвоката подойти к скамье. Они несколько минут шептались, судья кивал головой, потом обратился к Бенджамину и попросил его занять свидетельское место и дать присягу, поскольку хотел задать ему ряд вопросов. Бенджамин с дрожью в коленях сделал несколько шагов и сел, не отрывая глаз от отца.

– Я хотел бы, мистер Ватсон, чтобы вы поняли, что это не просто формальный опрос, а серьезное дело – решается судьба ребенка. Вам это понятно?

Бенджамин, бледный, но спокойный, кивнул:

– Да, сэр, понимаю.

– Является ли упомянутый ребенок, Александр Вильям Картер, вашим сыном? Подтверждаете ли вы данный факт?

– Да, сэр, подтверждаю.

– Проживаете ли вы внастоящий момент с матерью ребенка?

– Нет, сэр, не проживаю.

– Проживали ли вы с ней ранее?

– Да, в течение года.

– Вступали ли вы в брак?

– Нет, не вступали.

– Содержали ли вы ребенка или его мать?

– Да, сэр. Шесть месяцев до рождения Алекса и потом, до того, как мы разошлись в марте. Потом я... мой отец и я, мы каждый месяц посылали ей деньги. Шестьсот долларов.

Судья кивнул и продолжал:

– А вам известно, какой уход необходим ребенку его возраста?

– Да, сэр. Я сам ухаживал за ним до марта. Сандра... в общем, ее часто не было дома, и она на самом деле плохо представляла себе, как надо ухаживать за ребенком.

– А вы представляли? – со скептическим видом спросил судья, но Бенджамин, похоже, владел ситуацией.

– Нет. Но пришлось научиться. Я ухаживал за ним ночью, после работы, и иногда брал его с собой. Я тогда работал на двух работах, чтобы оплачивать... ну, вобщем, все... Сандра накануне родов бросила работу.

– И вы брали ребенка с собой на работу?

– Иногда, когда ее не было дома. Мне больше не с кем было его оставить, а няньку нанять нам было не по карману.

Лицо судьи было бесстрастно. Оливер же никогда так не гордился своим сыном, как в тот момент. Это уже был не юноша, а настоящий мужчина и замечательный отец. Он мог быть опекуном ребенка. Олли надеялся, что судья будет того же мнения.

– А теперь вы и малыш жили бы с вашим отцом?

– Да, сэр.

– И он на это соглашается?

– Да, соглашается, – ответил Бенджамин, а Оливер со своего места кивком подтвердил.

– А что, если вы решите покинуть отцовский дом? Скажем, вдруг вы опять бросите учебу или найдете себе новую спутницу?

– Тогда я заберу Алекса с собой. Он для меня важнее всего. А если я брошу учебу, то буду работать, чтобы его содержать, как я делал и прежде.

– Можете вернуться на свое место, мистер Ватсон. Объявляется короткий перерыв. Заседание будет продолжено через пятнадцать минут.

Судья стукнул молотком и покинул зал, а Бенджамин сошел со свидетельского места, внешне спокойный, но взмокший, как мышь.

– Вы были молодцом, – шепнул ему адвокат, – так и продолжайте.

– Почему он объявил перерыв? – поинтересовался Оливер.

– Может, он хочет снова прочесть документы, чтобы убедиться, что все в порядке? Но Бенджамин вел себя просто прекрасно. Я бы отдал ему моих сорванцов, если бы он захотел.

Адвокат улыбнулся, пытаясь их ободрить.

Через пятнадцать минут, нервно побродив по вестибюлю, они снова заняли свои места. Появился судья, он окинул взглядом зал, посмотрел на Оливера, адвоката, в упор на Бенджамина и стукнул молотком: