Бобби Смит - Счастливая карта

Рэйф вынул хрустальное сердце из футляра. Оно было холодным и безжизненным. На миг к нему вернулось воспоминание о том, как обрадовался он, увидев его в витрине магазина, и в припадке необузданного гнева со всей силы швырнул сердце в стену. От удара оно разлетелось на тысячи мельчайших кусочков.

Рэйфу казалось, что теперь он должен почувствовать некоторое удовлетворение и облегчение, но ощущал лишь пустоту и одиночество. Он продолжал пить и ждать наступления утра.

Когда небо на горизонте посветлело, он вышел из кабинета и позвал Джорджа.

– Сегодня же открой запертую спальню и проследи, чтобы туда отнесли вещи миссис Марченд.

– Вы хотите, чтобы она жила в закрытой спальне? – переспросил Джордж, пораженный странным приказом Рэйфа.

Никто не входил туда уже много лет.

– Да, именно. Меня не будет дома целый день. Так что проследи, чтобы все было выполнено.

– Слушаюсь, сэр.

Бренда провела день с матерью.

В полдень ее одолела страшная усталость, и она, извинившись, пошла наверх, чтобы немного вздремнуть. Когда она проходила через холл, заметили, что дверь в постоянно закрытую спальню открыта. Охваченная любопытством, она подошла посмотреть, что там происходит. Тильда, одна из служанок, застилала кровать чистыми простынями.

– Тильда, почему эта комната открыта? Рэйф говорил, что ее всегда держат закрытой.

– Знаю, мадам, но сегодня утром мистер Рэйф велел перенести сюда ваши вещи.

Бренда почувствовала, что ее лицо заливает краска.

– Ах да, да, конечно. Вот и хорошо. Я как раз собиралась прилечь ненадолго. Вот и отдохну сейчас прямо здесь.

– Да, мадам. Я уже разложила все ваши вещи в шкафу и туалетной комнате.

– Спасибо, Тильда.

Служанка быстро исчезла, а Бренда медленно вошла в комнату, в которой Рэйф и его отец застали мать с другим мужчиной. Она почти почувствовала ужас той давней ночи и поняла, почему он отослал ее сюда. Рэйф показал этим, что считает свою жену ничуть не лучше матери.

Боль пронзила ее сердце. Что ж, может быть, это к лучшему. Раз теперь они будут жить отдельно, ей удастся скрывать свое состояние еще некоторое время, а время ей очень нужно… Время, чтобы найти выход… Время, чтобы спасти своего ребенка и саму себя…

Бренда осторожно присела на краешек кровати, потом легла. Но спасительный сон не приходил.

Было уже поздно, далеко за полночь. Бренда никак не могла уснуть. Она устала, очень устала. Это чувство уже стало для нее привычным. Казалось, усталость никогда не проходила.

С того самого рокового дня, когда Рэйф так неожиданно вернулся из Нового Орлеана, он ни разу не приходил к ней, больше того, практически не обращал на нее внимания. Ночь за ночью она ждала его прихода, но он не делал ни малейшей попытки приблизиться. Несколько раз по ночам она слышала стук копыт и, подбежав к окну, видела, как он уезжает. Она не знала, во сколько он возвращается, потому что, обессилев, засыпала. Сердце ее болело, страдание терзало душу, она была уверена, что он сейчас нежится в теплой постели Мирабеллы. Невыносимо думать об этом! Рэйф в объятиях красотки-вдовы. Но что еще ей оставалось думать!

Либби заметила тот холодок, что возник в отношениях между Рэйфом и Брендой. Она видела отчужденность Рэйфа, видела, что дочка теперь спит в отдельной спальне, но Бренде удалось сочинить довольно правдоподобное объяснение: мол, Рэйф настолько долго жил один и привык к этому, что ему необходимо уединение. Кажется, мать поверила, но иногда Бренда сомневалась в этом.

Дни проходили похожие один на другой, бесконечно долгие и томительные. Однажды она получила письмо от Клер, та писала, как дела у Марка, как поживают дети. Но, кроме этого события, ничего примечательного не произошло в ее утомительно монотонной и размеренной жизни. Главной целью для нее стало держать в секрете от всех свою беременность. Она должна скрывать свое состояние, пока не придумает, как сбежать из этого ада, в который превратилось ее замужество.

Бренда вздохнула, перевернулась на другой бок и постаралась устроиться поудобнее. На душе у нее было неспокойно, опустошение и страх за будущее ребенка терзали ее.

Рэйф сделал очередной глоток виски. Раньше, бывало, пара-тройка стаканчиков спиртного помогали ему обрести ясность мысли, расслабиться. Но не теперь. Вот уже много дней он пытался погрузиться в блаженное забытье, но успокоение не приходило.

Он все равно любит ее, и всего виски в мире не хватит, чтобы утопить эту любовь.

Может, еще выпить, подумал Рэйф, потом решил, что не стоит. Виски не помогает забыться. Он может спрятаться от мучений за алкогольным дурманом, но потом, когда проснется, они набросятся на него с прежней силой.

Рэйф оттолкнул от себя стакан и поднялся из-за стола. Ноги плохо держали его, он покачнулся, потом собрался и встряхнул головой. Он подумал, что похож сейчас на капитана корабля, попавшего в шторм, потому палуба и ходит под ним ходуном, и пьяно ухмыльнулся. Капитан корабля… Хозяин судьбы…

Он презрительно фыркнул. Не может справиться с разгулявшимися чувствами! Куда уж там быть хозяином чьей-то судьбы, если не может справиться со своей?!

Бренда…

Ее образ снова возник перед его мысленным взором, и жаркая волна поднялась по всему телу. Даже после всего случившегося он не мог отказаться от нее, он желал ее, хотел обладать ею. Несколько раз он пытался забыться в постели Мирабеллы, но на полпути к ее дому всегда сворачивал в сторону и бешено часами скакал на лошади в ночи, пытаясь найти успокоение для измученной души. Бренда…

Воспоминания о ней настолько приятны, что не хочется гнать их от себя. Он вспомнил про игру в покер на раздевание, как она волновалась в первую брачную ночь, а он смухлевал в карты. Он вспомнил ее невинность и отзывчивость. Как сладки ее поцелуи, кожа гладкая и прохладная! Как чудесно быть с ней, сгорать от желания и зажигать в ней ответное пламя!

Спиртное не помогло забыть ее. Неужели отец испытывал то же самое к матери? Ему бы надо презирать ее, но он все так же мечтает о ней.

Демоны терзали его, и он не мог прогнать их. Рэйф вышел из кабинета и начал подниматься по лестнице. Перед дверью в спальню Бренды он не замедлил шаг, не остановился, а с ходу распахнул ее настежь и замер в дверном проеме, уставившись неподвижным взглядом на женщину, лежавшую на кровати.

– Рэйф?.. – Бренда уже собралась было задремать, когда открылась дверь.

Удивленная, она села в кровати, прижимая одеяло к груди.

Рэйф недвижно стоял в дверях. Поднимаясь по лестнице, он решил, что ничто не помешает ему заняться любовью с Брендой, но, взглянув на нее сейчас, он вспомнил мать, какой увидел ее в тот вечер. Это воспоминание оглушило его. Он застыл на месте как вкопанный с непроницаемым лицом. Потом, охваченный отвращением, резко повернулся и ушел прочь.

Первую минуту, как только дверь открылась, Бренда не знала, что и думать. У нее затеплилась надежда, что он пришел, потому что не может больше жить без нее, но Бренда прогнала от себя эту мысль. А потом он ушел, не сказав ни слова. Бренда поднялась с кровати, закрыла дверь и тяжело прислонилась к ней. Слезы душили ее. Такое невозможно выдержать! Насколько ее еще хватит, неизвестно. Уж лучше работать где-нибудь служанкой, чем жить вот так. Всю жизнь, сколько себя помнила, она считала, что нет ничего страшнее голода, но сейчас, получив жестокий урок, поняла: лучше быть голодной, но любимой, чем иметь все богатства мира, но оставаться одинокой и презираемой.

Неверными шагами Бренда вернулась в постель, легла и свернулась калачиком, положив одну руку на живот, будто пыталась защитить своего будущего ребенка. Всю эту ночь она не сомкнула глаз.

На следующей неделе в один из дней Рэйф вернулся домой рано. Завтра он собирался уехать на несколько дней в Сент-Луис, и надо было немного разобрать бумаги. Либби сидела в гостиной. Она вышла встретить Рэйфа, когда тот вошел в дом.

– Надо же, какой приятный сюрприз, – добродушно улыбнулась она.

Она очень любила его и очень беспокоилась из-за холодности, которая возникла между ним и Брендой.

Рэйф улыбнулся Либби. Она осталась для него единственным светлым пятнышком.

– Завтра я должен опять ехать в Сент-Луис, и сегодня мне нужно закончить здесь некоторые дела.

– Правда, ты опять уезжаешь? – огорчилась Либби.

– Не волнуйтесь, я скоро вернусь.

– Обед почти готов. Не составишь мне компанию? В последнее время я всегда обедаю в одиночестве.

– С удовольствием. Но почему же вы в одиночестве? А Бренда? – удивился он.

– Последние несколько дней она неважно себя чувствует, хотя, наверное, ничего тебе про это не говорила, потому что не хочет лишний раз беспокоить.

– Плохо себя чувствует? – Он нахмурился. – А в чем дело, что случилось?

– Да ведь она никогда толком не скажет. Но я точно знаю, что в последнее время она очень бледная и много отдыхает днем.

Пришла Тильда и сказала Либби, что обед готов.

За обедом они с Либби разговаривали обо всем на свете, только не о Бренде. Когда с едой было покончено, Рэйф извинился и поднялся из-за стола:

– Пожалуй, пойду навещу жену, а потом примусь за работу.

– Счастливо тебе.

Либби осталась в столовой, а Рэйф отправился к Бренде.

Он стоял перед ее дверью и раздумывал, как лучше поступить. Если она сейчас спит, то он может разбудить ее, а ведь Либби сказала, что ей нездоровится. Думать о том, что Бренда может страдать, было невыносимо. Надо удостовериться, что с ней все в порядке, тогда можно спокойно ехать в Сент-Луис. Осторожно, стараясь не шуметь, он открыл дверь и вошел к ней.

Бренда спала свернувшись калачиком на своей стороне кровати. Он тихо прошел через всю комнату и приблизился к постели.

Рэйф рассматривал Бренду. Она сегодня такая милая. Взгляд его потеплел. На ней была только сорочка, легкое покрывало сбилось и запуталось вокруг ног. Лицо Бренды было совсем бледным, почти прозрачным. Она казалась такой хрупкой. Его взгляд скользнул ниже и остановился на ее животе. Он был не плоским, как раньше, а явно округлился. Необыкновенная радость охватила его. Вот оно, доказательство ее состояния. Бренда не заболела. У Бренды будет ребенок. Его ребенок! Боже, какой слепец! Да как же он мог не заметить, что она в положении?

Когда же возбуждение первых минут миновало, действительность открылась перед ним. Она ведь хотела избавиться от этого брака и теперь получит желаемое. Это начало конца.

Бренда пошевелилась и медленно открыла глаза. Над ней стоял Рэйф с чрезвычайно странным выражением лица. Она вдруг застыдилась своего вида, быстро схватила край покрывала и спряталась от его внимательного взгляда.

– Рэйф? В чем дело?

– Когда же ты собиралась рассказать мне? – требовательно спросил он.

– О чем рассказать? – Бренда сделала попытку защититься, вопреки очевидному надеясь, что он ничего не заметил.

– О том, что ты беременна, – просто и решительно сказал Рэйф.

Боль и отчаяние захлестнули ее.

– Никогда, будь на то моя воля!

Ее слова причинили ему почти физическую боль, и он ответил на удар.

– Ха, да ведь ты должна быть счастлива, – глумливо усмехнулся он. – Ты ведь сама говорила недавно, Бренда, что больше всего хочешь разорвать наш брак, а мы с тобой оба помним условия. Ребенок тебе очень кстати.

– Да, да, верно, мы знаем условия. Когда все это закончится, ты получишь именно то, чего добивался, и только это для тебя важно. Так? Так что Рэйф Марченд всегда получает то, чего хочет, если он этого хочет.

– Не стоит так волноваться, мадам, – криво улыбнулся он и вышел из комнаты.

Дверь закрылась за его спиной. Стук захлопнувшейся двери прозвучал словно приговор. Теперь не осталось никаких надежд. Она смотрела на белый прямоугольник, ей хотелось заплакать, но слез не было в глазах, а вместо них включился холодный, здравый рассудок. Она поняла, что надо делать. Надо бежать отсюда, спасать себя и ребенка, пока еще есть силы.

Бренда промучилась всю ночь, не зная, что же сказать матери, наконец она решила, что единственный способ избавиться от кошмара – сказать правду. На следующий день она дождалась, когда Рэйф уедет, а потом зазвала мать к себе в комнату.

– Что произошло, дорогая? – спросила Либби встревожено, – Рэйф вчера очень беспокоился о тебе, когда я сказала, что ты неважно себя чувствуешь.

Бренда чуть не рассмеялась. Как же, волновался он! Деловой интерес – это еще может быть, скорее он был озадачен, но не более.

– Я чувствую себя сегодня гораздо лучше, мама.

– Тогда для чего все эти секреты? О чем таком ты собираешься говорить, чего нельзя сказать внизу?

Бренда взяла ее за руку и подвела к стулу.

– Присядь, мама, я должна сообщить тебе кое-что важное.