– Где?

– Тоже в банке, но не секретарем, а кассиром. Билл и Милли Конрой, у которых я поселилась, оказались замечательными людьми. Добрыми, чуткими, внимательными. Они относились ко мне как к родной дочери, и за квартиру я им платила сущие гроши.

– Почему же вы переехали в Окленд? – удивленно спросил доктор.

– Билл умер, и Милли пришлось продать дом. Она была больна диабетом, постоянно нуждалась в лекарствах, а после смерти мужа денег стало не хватать.

– Вы видитесь с ней?

– Милли умерла прошлой весной, – печально ответила Мэгги. – И я до сих пор тоскую по ней и Биллу. Вы не представляете, какими чудесными людьми они были! Билл, бывший полицейский, обожал моего сына, играл с ним, читал ему книги, а когда Тим заболевал, они с Милли ухаживали за ним, чтобы я не пропускала работу. Они так много для меня сделали!

– Итак, год назад вы переехали в Окленд…

– Да. Вскоре в "Северной Калифорнии" открылась вакансия, и меня взяли работать секретарем. Пообещали большую зарплату, чем ту, которую я получала, работая кассиром, и множество всяких льгот. – Мэгги, усмехнувшись, покачала головой: – Собственно, историю о том, как мистер Бриннон морочил мне голову, вы уже знаете, Джейк… В районе, где живем мы с Тимом, аренда квартиры значительно выше, чем была у Билла и Милли, но переехать в другой, благополучный район я не могу. Там жизнь еще дороже. Немаловажным преимуществом является то, что мой дом расположен поблизости от станции электрички, и автобусная остановка совсем рядом. Одно время я подумывала перебраться в Ричмонд, но там все то же самое. Не знаю, может быть, я совершаю очередную ошибку, оставаясь в Окленде… – Мэгги замолчала и вопросительно взглянула на собеседника.

– Вы поступаете правильно, – тихо сказал он и накрыл ладонью руку Мэгги.

Мэгги смутилась и осторожно высвободила свою руку.

– Возможно, – пробормотала она, – но иногда я сомневаюсь в этом.

– Почему?

– Потому что дома, в Джорджии, у меня есть приятель, который хочет на мне жениться, – призналась Мэгги. – Мы переписываемся, и он все время просит меня вернуться. И порой, когда жизнь начинает казаться мне невыносимой, я думаю о том, чтобы вернуться в Джорджию и выйти замуж за Бобби Семпла. Как представлю, что детство Тима пройдет в этом грязном, задымленном Окленде, где ему даже негде гулять и не с кем играть, меня охватывает страх. Я начинаю склоняться к мысли о возвращении домой. Мне ведь удалось скопить немного денег на тот случай, если я все-таки решу уехать в Джорджию.

Заметив озадаченное выражение лица доктора Голдинга, Мэгги замолчала. Может быть, ей не следовало рассказывать ему о Бобби? Но кто, как не психотерапевт, даст ей верный совет? Ведь сама она все время сомневается: то ей кажется, что надо вернуться домой и выйти замуж за Бобби, то она напрочь отвергает эту мысль, считая глупой.

– Вы его любите? – глухо спросил доктор Голдинг.

– Бобби Семпла? Нет, не люблю, – твердо заявила Мэгги. – И никогда не любила.

Она усмехнулась, вспомнив, что каждый месяц Бобби посылает ей письма, в которых с грубоватым юмором рассказывает о своей жизни. Как они с приятелями собирают урожай земляных орехов, ходят на охоту, выпивают… И каждое письмо Бобби заканчивает одними и теми же словами: "Мэгги, возвращайся домой! Я тебя жду". Она всегда отвечает на письма Бобби, но никогда ничего определенного ему не обещает.

– Вы его не любите, однако иногда подумываете о том, что было бы неплохо выйти за него замуж? – с усмешкой спросил доктор Голдинг.

– Да, порой я так думаю, – призналась Мэгги. – И знаете почему? Мне кажется, можно выйти замуж и без любви.

– Вот как?

– Да. Для меня очень важно, чтобы человек, за которого я выйду замуж, стал хорошим отцом Тиму. Я хочу, чтобы Тим жил в уютном доме с садом и мог бы играть со сверстниками… А Бобби, по моему мнению, именно такой человек. Да и у меня появилась бы поддержка. Как говорится, крепкое, надежное плечо, на которое я могла бы опереться.

– Между прочим, у меня тоже крепкие плечи, – шутливо произнес доктор Голдинг, но лицо его оставалось серьезным. – Может, вам опереться на меня, Мэгги?

Она улыбнулась, подумав, что доктор Голдинг – действительно очень надежный человек. Добрый, основательный, сильный.

– Заманчивое предложение, – быстро сказала Мэгги. – Да… так о чем я говорила?

– Вы рассказывали о своих неурядицах, – напомнил Голдинг. – Что еще вас тревожит?

– Меня беспокоит привычка Тима все время носить куртку с капюшоном, изображая Супермена, – призналась Мэгги.

– А что в этом плохого?

– Дело в том, что эту куртку Тим носит постоянно и не желает переодеваться ни при каких условиях, – начала объяснять она. – Он снимает ее, только когда ложится спать. Представляете, Тим целыми днями бегает по квартире в этой куртке и играет в Супермена! – Мэгги расстроенно покачала головой и тихо спросила: – Это… ненормально?

– С чего вы взяли? – удивился доктор.

– Моя подруга Джина утверждает, что это плохой признак, свидетельствующий о неумении Тима приспосабливаться к окружающей действительности. Якобы Тим неуютно чувствует себя среди людей, поэтому инстинктивно стремится перевоплотиться в какую-нибудь значительную, пусть даже вымышленную личность. Джина говорит, что ребенок живет в мире фантазий.

– Ничего страшного, – сказал доктор Голдинг. – Наш отец, например, каждый вечер читал нам в детстве "Приключения Зорро". Мне тогда было… – Джейк поднял глаза к потолку. – Да, я был в возрасте Тима, Джо ходил уже в первый класс, а Дэнни исполнилось два года. И мы с удовольствием слушали эти истории и уговаривали мать, чтобы она купила нам маски, как у Зорро.

– И она купила их?

– Нет, – улыбнулся Джейк. – Она сшила их из куска старой черной материи. Всем троим: Джо, мне и Дэнни. Мать спросила у Шелли, не хочет ли она тоже ходить в такой маске, но сестра отказалась и попросила, чтобы ей сделали вуаль. В то время Шелли изображала сеньориту Родригес.

– И ваша мама сшила ей вуаль? – с улыбкой спросила Мэгги.

– Да, из кружев старой ночной рубашки.

– Но вы же с братьями не ходили в черных масках целый день! А мой Тим носит эту дурацкую куртку не снимая.

– Мы разгуливали в них постоянно примерно год.

– Да, но у вас, Джейк, были братья и сестра, с которыми вы могли играть, а у Тима никого нет. Он вынужден играть один. Джина утверждает, что одиночество – одна из причин, побуждающих его существовать в воображаемом мире.

Неожиданно Голдинг громко рассмеялся.

– А в каком же мире должен существовать пятилетний ребенок? – воскликнул он. – Конечно, он живет в мире фантазий, и это абсолютно нормально! Кстати, а кто такая Джина? Чем она занимается? – вдруг спросил он.

– Джейк, вы же ее знаете! – удивленно воскликнула Мэгги. – Джина Туччи. Она проходила у вас курс психотерапии в прошлом году.

На лице доктора Голдинга появилось озадаченное выражение, а затем он, встрепенувшись, произнес:

– Ах… да, ну, конечно, я ее знаю. – И стал помешивать ложечкой кофе. – В общем, Мэгги, не волнуйтесь за сына, – наконец сказал он. – Ваш Тим – отличный парень, уверяю вас.

Мэгги с облегчением вздохнула. Она верила доктору. Если бы с Тимом было что-то не в порядке, доктор непременно заметил бы это и сказал ей. И вообще, пора перестать прислушиваться к мнению Джины. Что она понимает в воспитании детей? Да ничего!

Доктор Голдинг откинулся на стуле, скрестил руки на груди и, улыбаясь, сказал:

– Знаете, что всегда говорил мой отец? "Когда же еще ребенку побаловаться и повеселиться, как не в детстве?"

– Правильно, – кивнула Мэгги. – Дети должны радоваться жизни.

– Вот и я так считаю. С вашим сыном все в порядке. К столику подошла официантка с кофейником на подносе.

– О чем еще вы хотели бы мне рассказать, Мэгги? – . спросил Голдинг, когда официантка, наполнив их чашки ароматным кофе, удалилась.

– По-моему, я вам уже обо всем рассказала, – пожав плечами, ответила она.

– Тогда расскажите мне, о чем вы мечтаете, – неожиданно попросил доктор.

– Я мечтаю окончить колледж и стать художницей, – не задумываясь проговорила Мэгги. – А еще я мечтаю иметь собственный дом с небольшим садом, где Тим мог бы гулять и играть. Ну… чтобы у нас была настоящая семья, – опустив голову, добавила она.

– А как вы себе это представляете?

– Что? Семью?

– Нет, ваш дом.

Мэгги подняла голову и удивленно посмотрела на доктора Голдинга. Почему он спрашивает об этом? Подобные вопросы – неотъемлемая часть психотерапевтического курса лечения или ему действительно интересно? Пожалуй, все-таки он задает ей эти вопросы как профессионал. Она даже где-то читала про такие тесты. В них спрашивают, например, о том, каким животным вы бы хотели быть? Или маркой какой машины. А если бы у вас была возможность построить дом, какой бы архитектурный стиль вы предпочли?

Мэгги некоторое время сосредоточенно молчала, обдумывая ответ, а потом произнесла:

– Я хотела бы жить в сельской местности, в доме с камином и каменным дымоходом.

– В особняке в Пасифик-Хайтс? – улыбнувшись, уточнил доктор Голдинг. – Или в поместье в Соселито?

– Нет, – покачала головой Мэгги. – Мои запросы скромнее. Я хотела бы жить в доме с несколькими просторными комнатами, в которых Тим мог бы бегать и играть, и чтобы неподалеку было озеро. Или пруд, – поспешно добавила она, вспомнив, что Тим не умеет плавать.

– Замечательно, – сказал доктор. – О чем еще вы мечтаете?

– Эти вопросы – часть психотерапевтического курса? – лукаво улыбнувшись, поинтересовалась Мэгги.

– Естественно! – заверил ее доктор. – А какие еще картины счастливого будущего вам представляются, когда вечером вы ложитесь в постель и закрываете глаза?

– Я вижу крыльцо своего дома, – ответила Мэгги. – И кресло-качалку, в котором сижу.

– Что еще вы видите?

– Художественную студию… Я стою у мольберта и рисую.

– Прекрасно! – одобрил доктор Голдинг. – Продолжайте.

– Пожалуй, это все, – пожала плечами Мэгги.

– А кого вы видите в своем доме?

– Я вижу себя и Тима… мужа и еще одного ребенка, – быстро сказала Мэгги, неожиданно покраснев.

Она понимала, что настойчивые расспросы доктора Голдинга вызваны отнюдь не праздным любопытством, но все равно чувствовала себя неловко. Словно кто-то подглядывал за ней, когда она переодевалась.

– Да, вот такие у меня банальные мечты, – со смущенной улыбкой подвела итог она, опуская голову. – И наверное, поэтому я все чаще подумываю о том, чтобы вернуться в Джорджию и выйти замуж за Бобби Семпла.

Доктор Голдинг подался вперед, и Мэгги заметила маленький белый шрам на его загорелой коже.

– Вы действительно собираетесь уехать домой и стать женой этого парня? – спросил он, пристально глядя на Мэгги.

– Нет, я вам уже говорила. Но и прозябать до конца своих дней в Окленде я не намерена.

На лице доктора появилось озадаченное выражение. Он хотел что-то сказать, но передумал и лишь молча кивнул.

"Сегодняшняя встреча с Мэгги Айви прошла удачно", – думал Джейк, сидя за рулем своего грузовичка, мчавшегося по 101-му шоссе.

Миновав Петалуму, грузовичок въехал в маленький старый городок и свернул на улицу, где находился магазин стройматериалов, владельцем которого был старинней приятель Джейка Уолдо. В конце улицы, за магазинами, красовался указатель: "Безъядерная зона". Каждый раз приезжая сюда и читая начертанные на вывеске слова, Джейк усмехался, удивляясь самоуверенности местных жителей. Ну разумеется, Кремль, узнав, что городской совет маленького городка объявил свою землю безъядерной зоной, тотчас же перенацелил свои межконтинентальные баллистические ракеты! Иначе и быть не может!

Джейк засмеялся, остановил грузовичок неподалеку от магазина и направился к входу. В небольшом помещении было сумрачно и тихо. Покупателей не было, а хозяин Уолдо со скучающим видом сидел в плетеном кресле за прилавком, смотрел телевизор и лениво жевал сандвич. Увидев вошедшего Джейка, он оживился и воскликнул:

– Привет, приятель! Как поживаешь?

– Спасибо, все в порядке, – улыбнувшись, ответил Джейк.

Уолдо выключил телевизор и сделал знак рукой, приглашая Джейка за прилавок.

– Ну, рассказывай, – нетерпеливо попросил он. – Какие новости?

Джейк оглядел своего знакомого и улыбнулся. Молодость Уолдо пришлась на шестидесятые годы, в которых он, судя по внешнему виду и манерам, так и остался, не пожелав перешагнуть в современность. Седые длинные волосы стянуты на затылке в пучок, как у индейцев племени навахо, теннисная рубашка с красочной эмблемой "Харлей-Дэвидсон" на груди, старые, затертые до дыр джинсы "Рэн-глер", болтающиеся на худых бедрах.

– У меня есть кое-какая работенка, – сообщил Джейк, садясь в плетеное кресло напротив Уолдо. – Как у тебя сейчас со временем? Ты не занят?