— Бун, так нельзя! — воскликнула Джуди, придерживая лошадь. — Ты не можешь винить себя за то, что сделали эти люди!

Кого же тогда винить?

— Я должен был быть там. Мама умоляла меня не уезжать на войну, говорила, что без меня не справится с фермой. Но я не хотел быть фермером. Я хотел разводить лошадей, и когда ко мне пришли «серые призраки» и стали хвастаться, как много добычи им достается, я решил, что смогу таким образом сколотить капитал для племенного завода. Я был ничем не лучше всей этой братии. Мне и в голову не приходило, что я буду зарабатывать свой капитал на страданиях других.

— Но ты был слишком молод…

— Не так уж молод, чтобы не суметь отличить добро от зла, — прорычал Такер. Теперь он злился на самого себя. — После я попытался загладить свою вину, вступив в регулярную армию конфедератов, которые планировали вторжение в Миссури, но лучше бы я вернулся домой. Я оставил мать одну. Что она могла сделать с солдатами, как она могла защитить ферму и моих четырехлетних братьев? Говорят, она поняла, что их ждет, как только услышала приближение верховых, и велела близнецам спрятаться в погребе. Соседи нашли их через несколько дней. Они так и сидели, скрючившись в углу, не в силах ни пошевелиться, ни вымолвить слово.

— Господи Боже мой!

Такер отвернулся. Чувство вины и раскаяния сжали ему горло словно железным обручем.

—В это время я был за пятьдесят миль отсюда, занимаясь своим делом. А солдаты избили мою мать до потери сознания и оставили ее в горящем доме. — Он опять повернулся к Джуди: — Теперь ты не удивляешься, почему я тут же ушел из армии?

—Нет. На твоем месте я сделала бы то же самое.

Он кивнул в знак благодарности.

— После того как все это случилось, никто даже не удосужился известить меня. Моих братишек увезли в приют. Когда я наконец узнал правду, было уже поздно им помочь. Они находились на попечении государства, и я не имел на них прав.

— Но ведь ты уже был взрослый! Почему тебе не доверили опеку братьев?

— Неужели же северяне отдадут двух мальчиков знаменитому бандиту Джессу Холланду? Мне стоило только сунуться к ним с заявлением об опеке, и меня тут же упрятали бы в тюрьму. Нет, мне пришлось притвориться их дядей Такером. Я имею право их навещать, однако говорят, ни один судья не решит дело об опеке в мою пользу, поскольку у меня нет дома и средств к существованию.

— Но твои братья — владельцы этой фермы. По крайней мере этой земли. Разве они ее не унаследовали?

— Унаследовали, и вместе с ней долг по налогам за семь лет.

Такер с силой стукнул ногой по лежавшему перед ним камню, словно вымещая на нем свою беспомощную злость. Он только что получил извещение, что эти деньги надо внести до конца месяца, а не в декабре, как он полагал. Где он их возьмет?

— Вот оно — мое будущее, — устало сказал он Джуди, обводя рукой окрестности. — Вот все, что у меня осталось: мечты и надежды, превратившиеся в пепел.

— Ну зачем же так? — Джуди привязала свою лошадь к обгорелому стволу дерева и пошла поглядеть на фундамент дома. — Смотри, у тебя же великолепная ферма! — воскликнула она. — Всего-то и нужно что перестроить дом. Взгляни на эти поля, это пастбище, и дом стоит на таком замечательном месте. Если вот здесь сделать окно, то откроется вид до самой реки.

— Ты говоришь в точности, как говорила мама. — Бун вымученно улыбнулся. Джуди и ведет себя, как его мать, у нее такое же мечтательное выражение на лице, такая же способность во всем находить хорошее. — Помню, в тот день, когда мы сюда приехали, она бегала по ферме и твердила, что здесь многое можно сделать, стоит только приложить силы. Я никогда не видел ее такой счастливой. Теперь у нас есть дом, говорила она, теперь наша жизнь наладится.

— Разве она не наладилась? — с улыбкой спросила Джуди.

— Наладилась на какое-то время. — Буну было больно вспоминать тот короткий — такой короткий! — промежуток спокойной жизни. — Я только-только начал мечтать. На том пастбище я хотел сделать выгон для лошадей. Но все это было, конечно, до войны. До всех этих бед.

Джуди смотрела не на пастбище — она смотрела на Буна, заглядывая ему прямо в душу.

— У тебя отняли дом и родных. Неужели ты позволишь им отнять у тебя и мечту?

—Мечты стоят денег, — пренебрежительно бросил он. — И они редко сбываются.

—И ты так просто откажешься от них, даже не попытавшись за них бороться?

— Так просто?! — Увидев, что его крик подействовал на Джуди как удар хлыста, Такер заговорил спокойнее: — Я надрывался, я брался за любую работу, соглашаясь делать то, что мне не очень-то нравилось и чем я не очень-то гордился. Но столько денег, сколько мне нужно, я все равно не заработал. А сегодня мне сказали, что у меня осталось всего три недели — или земля перейдет к государству.

— Как это несправедливо! — Взгляд Джуди затуманился. Она подошла ближе к Буну. — Неужто ни с кем нельзя поговорить? Объяснить, как обстоят дела, предложить внести часть денег сейчас, а остальное немного позже?

— Я пробовал. У меня возникло впечатление, что эта ферма кому-то приглянулась — человеку, у которого есть связи в мире политики.

— Да ведь твой отец — член конгресса! Бун отрывисто хохотнул.

— Кэртис Холланд за все двадцать четыре года моей жизни палец о палец не ударил, чтобы мне помочь. Какого черта, он даже не признает факта моего существования. Нет уж, я и тут предоставлен сам себе — с этим я давно смирился.

— Такер Бун, волк-одиночка. — Джуди тряхнула головой. — Знаешь, что я думаю? Ты только болтаешь, что мечта тебе не по карману, а на самом деле никакой мечты у тебя нет.

— Ну спасибо! Ты все поняла.

Джуди подошла к нему еще ближе и сказала, глядя в лицо:

— Ты опять стараешься отгородиться от меня, но на этот раз у тебя ничего не получится. Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, потому что сама была такой же. Собиралась сражаться с жизнью по-своему и считала, что весь этот гнусный мир занят одним — как бы мне навредить. — Она вздохнула и вынула из-за пазухи медальон, который всегда носила на шее. — Но мне повезло. Судьба свела меня с замечательной женщиной, которая стала моей приемной матерью и показала мне, что в жизни есть и радости. Она дала мне этот медальон и сказала, что это — символ доверия. Доказательство того, что есть по крайней мере один человек на свете, который всегда готов прийти мне на выручку. А потом я узнала, что на свете не так уж мало людей, похожих на Гинни. Совсем необязательно сражаться с жизнью в одиночку, Бун. Разреши людям помочь тебе.

— Да? — сухо осведомился он. — Что-то я не заметил, чтобы у моего порога выстроилась очередь помощников.

Джуди нахмурилась.

— Может быть, это оттого, что ты захлопываешь перед нами дверь. Рустер готов пойти за тебя в огонь и в воду. Так же, как и твои братья. Не отталкивай нас, Бун. Мечтать гораздо интереснее вместе, и тогда мечты скорее осуществятся.

Вместе.

Глядя на нее, Бун был заново поражен красотой этой женщины, и ему страшно хотелось обнять ее и прижать к себе.

— Когда ты говоришь «нам», — неожиданно для себя спросил он, — ты говоришь в общем о людях или включаешь и себя?

Джуди опустила глаза, и на минуту Такеру показалось, что он оттолкнул ее своим настырным вопросом.

—Я хочу, чтобы ты знал, — проговорила Джуди так что он едва расслышал ее слова, — сегодня утром в гостинице я солгала тебе.

«Ну вот! — подумал он. — А я, дурак, надеялся». Но Джуди торопливо продолжала:

— Я знаю, что ты не хочешь сожалений, но то, что случилось между нами, слишком для меня важно, чтобы я могла про это забыть.

— Джуди…

— Нет, дай мне договорить, а то у меня не хватит духу.

Я плела всю эту чушь про то, как мы расстанемся без упреков и пойдем разными дорогами, только потому, что думала: именно это ты хочешь от меня услышать. Наверное, так оно и было, но теперь я поняла, что есть большая разница между тем, что ты хочешь и что тебе надо.

— Вот как?

—Вот так! — Джуди вперила в него серьезный взгляд. — Все это время я наблюдала за тобой, Бун. Тебе нужно… нет, ты заслуживаешь того, чтобы тебя, как боксера, ждал в углу ринга твой друг. Человек, который не побоится сражаться за тебя, болеть за тебя душой, подтолкнуть тебя, если у тебя появится желание сдаться. Человек, который верит в твою мечту и не позволит тебе от нее отступиться.

Как у нее это получается? Кажется, жизнь научила его никому и ничему не верить, но вот он опять готов забыть про осторожность и довериться ей.

Джуди тем временем сняла с шеи медальон и застенчиво ему улыбнулась.

— Теперь я понимаю, что у тебя есть основания ко всем и всему относиться настороженно, так что возьми этот медальон как залог нашего уговора — вернешь, когда выкупишь ферму. А если я хоть раз тебя подведу, можешь оставить его у себя или выбросить.

Бун попытался отказаться:

— Нет, Джуди, я его не возьму. Я знаю, как много этот медальон для тебя значит…

— Именно поэтому я и хочу тебе его дать. — Она положила медальон на ладонь Буна и заставила его сжать пальцы. — Вспоминай, глядя на него, что есть человек, которого заботит твоя судьба и который всегда будет рядом.

Бун потрясенно молчал. Медальон, который он сжимал в руке, давал ему необыкновенное чувство уверенности в себе, способности преодолеть все. Слова Джуди могли означать только одно: что она верит в него. А ее нежный проникновенный взгляд говорил о большем.

У нас ничего не получится, твердил себе Бун, наши пути должны разойтись. Но, глядя на Джуди, он ощутил невероятный прилив надежды и еще больший прилив желания. Ему пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы не овладеть ею на месте.

— Спасибо, — тихо сказал он, надевая медальон на шею. — Обещаю сохранить его любой ценой.

Эта женщина улыбалась так, что у него подкашивались ноги.

— Знаю. Я тебе доверяю, Бун.

И напрасно, подумал он. Ему пришли в голову сразу несколько причин, по которым она не должна ему доверять, и главной из них было его неудержимое плотское влечение к ней. Но он не стал перечислять ей эти причины, боясь ее отпугнуть. Как же ему хотелось поцеловать ее!

Бун знал, что этого не надо делать, но она стояла рядом, придвигалась все ближе, уже коснулась его, и он не смог устоять перед искушением. Он запустил пальцы ей в волосы, поднял ее голову и наклонился к ее губам.

Он понимал, что ему следовало обращаться с ней с особой осторожностью и нежностью, но как можно проявлять держку, держа ее в объятиях? Ведь он думал, что этого больше никогда не будет. Он раздвинул языком ее губы: какой несравненный вкус! «Поцелую и все», — говорил Бун себе, а его руки уже гладили ее нежные плечи, спину, очаровательное лицо.

—Дьявол, — простонал он, — как я могу быть джентльменом, когда на тебе это чертово платье?

Джуди слегка отшатнулась и удивленно посмотрела на него.

—Да я не в платье! Рустер нашел мне брюки и рубашку.

А ведь и вправду! Странно, что он этого не заметил. Видимо, она может явиться перед ним хоть в мешке с дырками для головы и рук, и Такер все равно увидит в ней женщину, которая отдалась ему прошлой ночью. При одном воспоминании об их страстных объятиях он почувствовал нарастающее возбуждение.

— Я хочу тебя, — хрипло проговорил он. — Сейчас, прямо здесь.

С застенчивой улыбкой она принялась расстегивать пуговицы на своей рубашке. Такер заметил, что у нее дрожат руки.

— Я тоже хочу этого. Страшно хочу. Но у меня совсем нет опыта. До тебя я ни разу не была с мужчиной. Во всяком случае… не так…

Глядя в ее широко раскрытые глаза, Такер понял, что она предлагает ему всю себя до конца. На этот раз он не стал заниматься самообманом, воображая, что они просто предадутся приятному времяпрепровождению, как у него бывало с Лилой и подобными ей. Такая женщина, как Джуди, заслуживала несравненно большего, чем мимолетное совокупление.

Быть по сему, подумал он. Постепенно она поймет, что он не такое уж сокровище, а до тех пор, пока она сама не захочет уйти, он будет всеми силами оберегать и защищать ее.

И разве это не самое подходящее место для того, чтобы дать себе такой обет на земле, которая так много для него значит? Все равно Джуди постоянно врывается в его мечты о будущем. Уж лучше честно признать, что они неразрывно связаны.

— Дай я тебе помогу.

Он нежно отвел ее руки в стороны. В нем бушевал пожар желания, но он сумеет обуздать себя, чтобы не пробудить в Джуди страшных воспоминаний. Он забудет о себе. Он будет гладить ее, говорить нежные слова и ждать, когда ее лицо воспламенится страстью.

Однако у Джуди и на этот счет было свое мнение. Он едва успел спустить рубашку с ее плеч, как она принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. Нет, эта Джуди — не застенчивая девственница. Ощущая ее пальцы у себя на груди, Такер почувствовал, что его решимость сдерживаться, не спешить неуклонно слабеет.