Джоджо Мойес - Счастливые шаги под дождем

Линда.

Почему она не подумала о Линде?

Она знает, что делать. Она обо всем позаботится. Сабина распахнула дверь комнаты деда, открыв рот и приготовившись произнести свое срочное сообщение. Но она наткнулась лишь на выключенный телевизор и аккуратный ряд пластиковых чашек и пузырьков с лекарствами – молчаливое напоминание о том, что сиделка уехала домой. Поверх подушек вырисовывался острый профиль ее деда, который, накачанный лекарствами, спал, не ведая тревог.

Она не удосужилась даже закрыть дверь. Продолжая всхлипывать, Сабина побежала по коридору, распахивая каждую дверь и громко зовя миссис X., мать или бабушку. При мысли о только что увиденной сцене ее с каждым шагом все больше охватывала паника. А если тот человек уйдет? По его виду можно было понять, что он стремится уйти. А если все ушли куда-то? Она может вызвать «скорую», но не знает, как еще помочь. Часть ее существа совсем не хотела в одиночестве возвращаться к этим звукам, этой крови.

Они в кабинете. Сабина распахнула дверь, не ожидая там никого увидеть, и остановилась, тяжело дыша, при виде двух обнимающихся женщин.

Пытаясь осознать сцену, которой на самом деле быть не могло, и она это знала, Сабина замерла на месте. Недавние события этого вечера заставили ее отвернуться от матери. Но она быстро пришла в себя.

– Где миссис Х.?

Бабушка отодвинулась от матери и пригладила торчащие в разные стороны волосы.

– Уехала в город. Полагаю, чтобы встретиться с кем-то по поводу Энни.

Казалось, Джой смущена, что ее застали в такой момент.

– Мне надо с ней поговорить.

– Ну, сегодня она вряд ли вернется. Она рано уехала. Думаю, Мак поехал ее встречать. – Обе женщины уставились на Сабину, которая в волнении переминалась с ноги на ногу. – Так в чем все-таки дело?

– Нам надо вызвать ее. Это Энни… Она… Думаю, у нее скоро родится ребенок.

На миг воцарилась тишина.

– Что?!

– Ребенок? Ты уверена?

За дверью в возбуждении лаяла одна из собак.

– У Энни не может быть детей, – уверенно произнесла Джой.

– Сабина, ты точно знаешь?

– Послушайте, пойдем скорей. Я не выдумываю. – Сабина потянула бабушку за рукав. – Она в доме. С одним из постояльцев. Там на полу что-то разлито, и все такое, и он говорит, что скоро уедет и что надо вызвать «скорую», а у Энни не работает телефон.

Джой и Кейт переглянулись.

– Он там один. – Сабина едва не плакала при виде их глупых, оцепенелых лиц. – Энни нужна помощь. Надо идти прямо сейчас.

Джой, задумавшись, подперла ладонью лицо, потом шагнула к двери, подтолкнув вперед свою дочь.

– Кейт, бегите туда с Сабиной. Я позвоню в «скорую» и соберу кое-какие вещи. Позвоню также и Маку. Думаю, у нас где-то есть номер его мобильного. Попрошу Тома помочь.

– Показывай дорогу, – сказала Кейт, торопливо спускаясь по ступенькам и спотыкаясь о путающихся под ногами собак. – Бедная женщина, – произнесла она, похлопывая Сабину по плечу. – Слава богу, ты нашла ее.

Энтони Флеминг приплясывал на ступеньке крыльца, смешно размахивая руками, словно танцевал джигу. По крайней мере, так это выглядело издали, но когда Сабина с Кейт, тяжело дыша от спринта, подошли ближе, то оказалось, что он просто беспокойно переминается с ноги на ногу. Как бы взывая о помощи, он ухватился за отвороты пальто Кейт.

– Вы врач? – с тревогой спросил он.

– Врач едет, – ответила Кейт. – Где она?

– О господи… Господи! – Энтони Флеминг заламывал руки.

– Где она?

Проигнорировав его и Сабину, Кейт ринулась через гостиную в кухню и проворно присела на корточки рядом с Энни, которая, уцепившись за край табурета и раскачиваясь взад-вперед, издавала пронзительные вопли, от которых волоски на шее Сабины встали дыбом.

– Ты молодец, Энни, ты просто молодец, – повторяла Кейт, держа ее за плечи и гладя по волосам. – Все идет нормально. Все будет хорошо.

Сабина оглядела кухню, увидела, что длинная юбка Энни лежит, намокшая, в углу у раковины, там же валяется какая-то розовая тряпица в пятнах, вероятно ее трусики. Повсюду была видна бледная, водянистая кровь. Это напомнило Сабине тот вечер, когда дед упал головой в овощную запеканку.

– Я ничего не понимаю в младенцах, – ломая руки, то и дело повторял Энтони Флеминг. – Я занимаюсь банковскими ссудами. А вернулся я только потому, что у нее есть место для хранения моего велосипеда.

Сабина не стала ему отвечать. Она во все глаза смотрела на Энни, которая теперь с искаженным лицом вцепилась в Кейт, то и дело издавая какой-то животный вопль. Кейт, взглянув на потрясенное лицо дочери, выдавила из себя улыбку:

– Все в порядке, дорогая. Честное слово. По виду это хуже, чем на самом деле. Почему бы тебе не пойти и не дождаться «скорой»?

– Этим займусь я, – вмешался Энтони Флеминг, который уже направился к двери. – Я встречу «скорую» на улице.

Кейт с раздражением посмотрела ему в спину. Она то и дело поглядывала на часы, отмечая промежутки времени между криками Энни.

– Хорошо, хорошо… Э-э, Сабина, найди-ка несколько чистых полотенец. И ножницы. Вскипяти воду и простерилизуй ножницы. Ладно?

– Ты ведь не собираешься разрезать ее?

Сабина, оцепенев, чувствовала, как грудь ее сжимается от страха. Она боялась, что не совладает с собой при виде крови.

– Нет, милая. Это для пуповины. На случай, если ребенок родится до приезда «скорой». Давай, у нас мало времени.

Кейт повернулась к Энни и принялась гладить ее по волосам, бормотать слова утешения, не обращая внимания на то, что ее одежда намокла в кровянистой жидкости, разлитой по полу.

– Мне надо потужиться, – сказала Энни, волосы которой обрамляли лицо влажными завитками. Это были ее первые слова, услышанные Сабиной. – О господи, мне надо потужиться!

– Сабина! Иди наконец.

Сабина повернулась, собираясь бежать за ножницами, хотя понятия не имела, где в этом доме их можно найти, – и столкнулась с Джой, которая держала в руках стопку полотенец.

– «Скорая» приедет с минуты на минуту, – сказала она. – Том пытается дозвониться до миссис X. Где они?

– У тебя есть ножницы?

– Да-да… – Джой прислушивалась к протяжному звуку, который постепенно перешел в неестественно высокий вопль. – У нас все есть. Они на кухне?

Вновь раздавшийся звук был просто ужасным. Сабина похолодела, словно услышала в ночи вой гончих. Она подумала, что Энни сейчас умрет. Ее лицо сморщилось.

Увидев страх на лице внучки, Джой смягчилась и протянула к ней руку:

– Все в порядке, Сабина. Правда. Рождение – трудное дело.

– Она умрет? Не хочу, чтобы Энни умерла.

– Конечно же она не умрет. – Улыбнувшись, Джой сжала ее руку. – Как только ребенок родится, она сразу все забудет.

Сабина наблюдала из-за двери, как Джой подошла и присела на корточки рядом с Кейт, помогая Энни согнуть ноги и бормоча какие-то ободряющие слова. Кейт сказала что-то про перемещение, и они с Джой обменялись беглым взглядом. На их лицах отражались не только взаимопонимание и забота, но и слабый намек на грядущую радость, как будто обе знали нечто такое, чего не могли еще подтвердить. Сабина, видя это, почувствовала, что сейчас заплачет, но не потому, что ее не посвятили, а потому, что успокоилась.

– Хорошо, Энни, – сказала Кейт, которая была теперь у ее ног, – приготовься тужиться. Скажи, когда почувствуешь следующую схватку.

Энни широко открытыми глазами уставилась на свои ноги и, прижав подбородок к груди, издала протяжный рев, сначала сквозь стиснутые зубы, а потом, широко открыв рот. Сабина, подглядывающая у двери, сама не сознавая, тоже широко открыла рот.

Джой, наморщив покрасневшее от усилий лицо, пыталась удержать Энни за плечи. Кейт держала ноги Энни в согнутом состоянии и вытирала ей лицо влажной салфеткой. Она едва не плакала.

– У тебя почти получилось, Энни. Я вижу головку. Еще немного.

Энни на миг открыла глаза и посмотрела на Кейт измученным, смущенным взглядом.

– Дыши глубже, Энни. Опусти подбородок вниз. Скоро все кончится.

– Где Патрик? – едва слышно спросила Энни.

– Патрик скоро приедет, – твердо произнесла Джой, приблизив лицо к Энни и поддерживая ее под мышки. – Патрик приедет, и приедут твои родители, и сейчас приедет «скорая». Так что не волнуйся. Сосредоточься на этом чудном ребенке.

– Мне нужен Патрик! – заплакала Энни.

Началась следующая схватка, и ее рыдания переросли в громкий рев. Она так яростно ухватилась за поддерживающие ее руки, что Сабина заметила на лице бабушки гримасу. Кейт по-прежнему сидела на полу перед Энни и, ухватившись за ее лодыжки, подталкивала вверх колени, не забывая подбадривать словами:

– Он выходит, Энни. Давай тужься. Он правда выходит. Я вижу голову. – От возбуждения голос Кейт звучал пронзительно, она с широкой улыбкой посмотрела на Энни.

Та в изнеможении привалилась к Джой.

– Не могу больше, – сказала Энни.

– Можешь, уже почти получилось, – в один голос произнесли женщины.

– Подыши часто, Энни, – попросила Кейт. – Подыши минуту. – Взглянув на мать, она тихо спросила: – Так правильно, мама?

Джой кивнула, и они вновь улыбнулись друг другу.

– Хорошо, потужься еще раз, – велела Кейт.

И тогда Энни пронзительно закричала на одной долгой, вибрирующей, сдавленной ноте, и Кейт тоже завопила, и Джой, которая по-прежнему морщилась от боли, тоже завопила, а Сабина поняла, что плачет. В тот момент, когда она подумала, что больше не вынесет, что-то как будто выскользнуло из Энни. И вот ее мать держит в руках это существо с двумя фиолетовыми ручками, поднятыми вверх, как у футбольных фанатов, и Джой, смеясь, целует Энни, а Кейт с нежностью заворачивает ребенка в полотенце и кладет молодой матери на грудь, и все трое обнимают друг друга. А Сабина продолжала наблюдать за лицом Энни, на котором отразились одновременно радость, боль, облегчение, Энни не обращала внимания на кровь, шум и Энтони Флеминга. Тот стоял в дверях, покашливая в кулак, и просил всех извинить его, но приехала «скорая».

Потом Кейт, как будто вспомнив про Сабину, протянула к ней руку, и Сабина подошла и опустилась рядом с ними на колени, глядя на это существо, испачканное кровью и завернутое в пляжное полотенце. Глядя вниз, она не видела пятен крови, намокших полотенец, трусиков, собственных испачканных брюк, а видела только два туманных глаза, глядящих на нее не мигая, с тем первобытным выражением, которое предполагает знание всех тайн мира. Крошечный мягкий ротик шептал неслышные слова, рассказывая ей все то, чего она не знала о жизни. Сабина вдруг поняла, что в жизни не видела ничего более красивого.

– Маленькая девочка, – с мокрыми от слез глазами сообщила Кейт, стискивая плечи дочери.

– Она само совершенство, – сказала Сабина, осторожно протягивая к ней руку.

– Моя крошка… – изумленно поглядела на ребенка Энни. – Малышка моя!

И вдруг она разразилась неудержимыми рыданиями, сотрясающими все ее тело, давая выход давно сдерживаемой печали. Кейт пришлось даже на время забрать у нее ребенка, чтобы оградить от этой боли. Джой, подавшись вперед, прижала к себе голову Энни и заплакала.

– Я знаю, знаю. – И потом, когда Энни в конце концов успокоилась, Джой прошептала ей слова, которые Сабина с трудом различила из-за восклицаний входящих людей: – Теперь все хорошо, Энни. Все хорошо. Все закончилось.

А затем Кейт, у которой тряслись руки, помогла Сабине подняться с пола, и, обнявшись, они молча вышли во двор, где под вращающейся мигалкой с голубым светом санитары в светящихся униформах, с шипящими рациями в руках выгружали из машины носилки.

Вжизни остается немного настоящих сюрпризов, говаривала миссис X., и одним из них наверняка было рождение ее внучки. Она повторяла это много раз, многим людям, но каждый раз ее глаза наполнялись слезами благодарности. Рождение маленькой Ройзин Коннолли было хорошей новостью, а хорошие новости можно повторять часто.

Патрик вернулся к Энни в день рождения ребенка. Глубоко потрясенный и очень обрадованный появлением дочери, он испытывал большое облегчение оттого, что наконец-то получил объяснение странного поведения жены за прошедшие несколько месяцев. Врачи сказали, что Энни, так и не примирившаяся со смертью первого ребенка, из-за новой беременности пришла в неуравновешенное состояние, в результате чего стала игнорировать ее и отдалилась от окружающих. Очевидно, эта реакция была не такой уж необычной. Несмотря на все это, миссис X., похоже, была сильно смущена тем, что не догадалась о беременности собственной дочери, и винила себя в драматическом появлении на свет Ройзин. Однако Мак, Том и все прочие просили ее не сходить с ума. Позже Энни говорила, что уж если ей удалось держать это втайне от мужа, то мать и подавно не могла догадаться. Миссис Х. немного успокоилась, но после часто можно было заметить, как она изучает талии местных женщин, в надежде быть первой в распознавании беременности, и несколько раз на нее обижались за бестактные вопросы.