Маурин Ли - Счастливый билет

Но сегодня ночью он разочаровал ее.

— Лиза! — сказал ее муж, когда она прижалась к нему. — Надень ночную сорочку.

— Зачем? — удивленно спросила она. — Неужели у твоей мамы рентгеновские лучи вместо глаз? Она что, способна видеть сквозь стены или заглянуть под одеяло?

— Она может войти.

— Прямо сейчас? — захихикала Лиза.

— Разумеется, нет, но, может быть, утром.

Она провела рукой по его телу и развязала пояс на его пижамных брюках.

— Ох, Лиза, — слабым голосом прошептал Брайан. — Лиза. — Он повернулся к ней лицом, скользя руками по ее телу, и приподнялся, чтобы лечь на нее сверху.

Кровать скрипнула.

— Ш-ш, — прошипел он.

— Она не услышит.

Он осторожно перекатился на нее. Кровать снова заскрипела. Брайан остановился. Лиза притянула его к себе, но он был напряжен и слишком боялся пошевелиться, чтобы кровать вновь предательски не скрипнула.

Брайан лег рядом с женой.

— Мне очень жаль, — сказал он.

— Теперь у нас всегда будет так? — сердито прошептала Лиза. — В конце концов, твоя мама сама занималась этим, иначе ты никогда не появился бы на свет.

— Не говори так. Моя мама… — Брайан умолк.

— А что случилось с твоим отцом?

— Ничего.

Надув губы, Лиза встала с постели и натянула ночную сорочку. Они впервые уснули, повернувшись друг к другу спиной.

Когда Лиза проснулась, солнечные лучи просачивались сквозь темно-синие шторы, отчего в комнате царил призрачный, какой-то сверхъестественный полумрак. Она поднесла запястье к глазам, чтобы узнать, который час. Часы показывали всего семь утра. А она-то надеялась поспать подольше после долгого и утомительного путешествия. Рядом с ней мертвым сном спал Брайан. Снизу доносился звон посуды. Очевидно, свекровь уже встала. Лиза подумала, а не сойти ли вниз, но потом решила, что не стоит. Когда она оставалась со свекровью наедине, разговора у них не получалось. На мгновение Лизе вновь отчаянно захотелось оказаться в старой квартире, по которой она могла бы бродить в ночной сорочке, готовя себе бесчисленные чашки чая с молоком, а потом они с Джекки отправились бы в Кенсингтон-Гарденз, но она тут же строго-настрого запретила себе даже думать об этом. Она была замужней женщиной, и ей приятно было находиться рядом с Брайаном. Он станет хорошим мужем, а она будет ему хорошей женой, хотя его поведение прошлой ночью и внушало ей тревогу. Неужели это означает, что они не будут заниматься любовью целый год, до тех пор пока не съедут из дома его матери? Но в таком случае как же они сумеют обзавестись ребенком, о котором так мечтает миссис Смит?

Лиза улыбнулась, а потом вздохнула. Пожалуй, решение поселиться здесь было не самым удачным. Если через некоторое время положение дел не улучшится, она предложит Брайану купить собственное жилье. Какой угодно дом, даже самый маленький и лишенный всяких удобств, будет лучше этого.

От скуки она прикрыла глаза и принялась выдумывать фасоны платьев. Несколько месяцев назад Лиза начала сама шить себе одежду. Шерстяной костюм будет весьма кстати — купоны на ткань она возьмет у Джекки. Небесно-голубой, с длинным приталенным жакетом…

Внезапно раздался стук в дверь, и, не дожидаясь ответа, в комнату вошла миссис Смит.

Лиза почувствовала раздражение. Ну хорошо, это ее дом, но какое право она имеет вот так вламываться к ним в спальню? Лиза села на постели, надеясь, что ей предложат чашку чая. В этом случае она готова была простить бесцеремонное вторжение на свою территорию.

Но нет, миссис Смит остановилась в дверях, и на ее лице было написано кислое, неодобрительное выражение. Такое впечатление, что, увидев сына в постели с женой, она нос к носу столкнулась с нечестивыми обитателями Содома и Гоморры.

— Уже почти половина восьмого. Вы оба опоздаете в церковь.

Брайан застонал. Он сел на постели, сонно моргая и протирая глаза. Лиза заметила, как он покраснел от смущения.

— Прости меня, мама.

— Я не пойду в церковь, — заявила Лиза.

Ее волосы, прямые и густые, лишь слегка растрепались во сне. Она расчесывала их на прямой пробор, и сейчас они водопадом обрушились вниз, почти закрывая ее глаза с золотыми искорками. Бретелька черной ночной сорочки соскользнула с плеча. Брайан посмотрел на нее. Лиза заметила, что в его глазах вспыхнуло желание. Кажется, у нее появился шанс. Она сунула руку под одеяло, просунула ее в прорезь на его пижамных штанах и почувствовала, как он задрожал.

— Брайан? — спросила миссис Смит.

В ее голосе отчетливо прозвучал вызов. Она надела свое просторное бежевое платье из вискозы. Складки жира нависали над туго затянутым поясом. Толстые ноги были облачены в фильдеперсовые чулки телесного цвета, собравшиеся в складки на лодыжках. Брайан перевел взгляд с матери на свою молодую жену, которая с самым невинным видом сидела рядом с ним, при этом возбуждая до крайности определенную часть его тела.

Он проглотил комок в горле и произнес сдавленным голосом:

— Пожалуй, я тоже не пойду сегодня в церковь, мама.

Миссис Смит бросила на сына свирепый взгляд. Лиза почувствовала жалость к этой женщине, правда, это чувство было мимолетным.

После того как мать Брайана вышла из комнаты, молодожены лежали в молчании, осторожно прикасаясь друг к другу. Получасом позже грохнула закрывшаяся дверь, и тогда Брайан набросился на Лизу.

Увы, это был последний раз, когда им суждено было заняться любовью.

Мистер Гринбаум искренне обрадовался возвращению Лизы. В ее отсутствие управляться с магазином ему помогала Мириам, доводя его белого каления.

— Она постоянно переставляет книги. Каждый день она обнаруживает один, два или три тома, которые, по ее мнению, стоят не в том разделе, где следует. «Это биография», — заявляет она мне. Можно подумать, я не знаю! «И что она делает в разделе “Искусство”?» Я отвечаю ей, что она стоит в разделе «Искусство», потому что это биография Винсента Ван Гога, и что именно там ее и будут искать мои клиенты. — Он тяжело вздохнул. — Но все равно она хорошая женщина.

— И вы ее любите, — улыбнулась Лиза.

Но за ее улыбкой скрывалось настоящее беспокойство. Ее работодатель очень плохо выглядел. Он сутулился сильнее обыкновенного, щеки у него запали, и он, кажется, еще больше похудел. Лиза не видела мистера Гринбаума две недели и только теперь поняла, что он стремительно сдает. Когда настало время ленча, ей пришлось помочь ему подняться на ноги, и она почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

В час дня Лиза встречалась с Джекки. Они решили, что каждый день будут вместе обедать, что вызвало явное неудовольствие Брайана. Он полагал, что отныне Лиза должна обедать только с ним. Он заявил, что его мать будет готовить бутерброды и для нее, и они могли бы съедать их в парке. Лиза отказалась наотрез. «Джекки моя лучшая подруга, — сказала она. — И ленч — единственное время, когда мы с ней можем видеться».

— Как поживает леди-дракон? — поинтересовалась Джекки, после того как Лиза в ярких красках расписала ей Париж во всем его великолепии и вручила в подарок флакончик духов, которые в Лондоне стоили целое состояние.

Лиза рассмеялась.

— Была и остается драконом. Держу пари, даже святой Георгий потерпел бы поражение в борьбе с ней. А вчерашний день, хоть это и было воскресенье, выдался на редкость утомительным и скучным. Никогда бы не подумала, что время может тянуться так медленно. Мы просто сидели рядышком, Брайан и я, пока его мать слушала радио — бесконечные религиозные песнопения. Помочь со стряпней мне тоже не позволили, хоть я и предложила свою помощь.

Она припомнила воскресный обед: жилистая баранина, самая дешевая, с вареным картофелем, капустой и комковатой подливой. Десерта не было вообще.

— Это ужасно — не иметь возможности даже приготовить себе чашку чая, когда тебе этого хочется, — пожаловалась Лиза.

— Потерпи, — утешала подругу Джекки. — Это ненадолго.

— Постараюсь, — решительно заявила Лиза.

На ужин их ждало то же самое, разве что баранина была уже холодной. Комки белого застывшего жира смотрели на Лизу из тарелки, и вдруг она почувствовала, как ее желудок подкатил к горлу. Оставшиеся крошечные кусочки мяса оказались жесткими и не стали съедобнее даже после того, как она долго и нудно жевала их. Лиза с трудом заставила себя проглотить вязкое месиво. «Осталось всего триста шестьдесят три дня», — подумала она и коротко рассмеялась.

— Лиза! — укоризненно взглянул на нее Брайан.

— Прошу прощения, я не голодна. — Лиза вскочила на ноги. — Извините.

В спальне она обнаружила, что миссис Смит перестелила их постель. Хотя утром Лиза аккуратно заправила ее, отогнув простыни перед подушками, как всегда делала Китти, теперь одеяло и покрывало были расправлены до самого изголовья. Виктория, которую Лиза посадила на подушку, куда-то исчезла и обнаружилась лишь после долгих поисков: миссис Смит засунула куклу обратно в чемодан. Лиза вытащила ее оттуда и разгладила измятое платье.

— Я спрячу тебя в гардероб, — прошептала она, — чтобы всякий раз, открывая его, думать о Ральфе.

Утром Лиза переложила средство от моли во второй гардероб, в котором еще оставались кое-какие вещи миссис Смит. Когда Лиза распахнула дверцу, чтобы усадить внутрь Викторию, то обнаружила, что нафталиновые шарики вернулись на место. Разозлившись, она побросала их в бумажный пакет, чтобы потихоньку выкинуть. В дверце ее гардероба был замок, поэтому Лиза заперла ее, а крошечный ключик спрятала в сумочку.

— Как развиваются военные действия? — осведомился мистер Гринбаум.

Лиза и Брайан были женаты уже шесть недель.

— Как вам сказать… Положительные герои — то есть моя сторона, — ответила она, — находятся в более выигрышном положении. А отрицательным не удалось захватить плацдарм.

Но потом Лиза вспомнила, как по ночам Брайан неподвижно лежит рядом с ней, боясь пошевелиться, сколь бы усердно она ни старалась его соблазнить. Под крышей материнского дома его влечение к Лизе растаяло без следа. Но, разумеется, рассказать об этом мистеру Гринбауму она не могла. Говоря по правде, отрицательные персонажи под покровом темноты продвигались вперед медленно, но неуклонно.

— Брайан, мы с тобой были бы намного счастливее, если бы жили отдельно, — заявила как-то Лиза мужу, когда они возвращались домой после работы. Вагон метро был переполнен, и оба держались за петли, раскачиваясь взад и вперед в такт движению в окружении плотной массы тел. Место для беседы было выбрано не лучшим образом, но теперь они редко оставались наедине. Даже в постели Брайан крайне неохотно поддерживал разговор.

— Ох, Лиза, не начинай все сначала, — обиженно отмахнулся он.

Она удивленно уставилась на него — раньше он никогда не разговаривал с ней таким тоном.

— Я всего лишь раз заикнулась об этом, да и то это было давно.

Но он не выказал к ее словам ни малейшего интереса. Иногда Лизе казалось, что она теряет его; сейчас она была в этом уверена. Она должна вырвать его из-под влияния матери, иначе их брак развалится. Лиза сказала:

— Брайан, я не чувствую, что мы с тобой женаты. Я совсем не ощущаю себя твоей женой.

— Ш-ш, — прошипел он, оглядываясь по сторонам. — Тебя могут услышать.

— Но где же мы можем поговорить, чтобы нас никто не услышал? — требовательно спросила она. — В доме твоей матери мы не можем разговаривать даже в постели.

— Мы могли бы поговорить в обеденный перерыв, — язвительно заметил Брайан, — но ты ведь предпочитаешь ленч в обществе Джекки. Мама считает это предательством с твоей стороны.

В глазах Лизы вспыхнуло негодование.

— Обсуждать такие вопросы со своей матерью — еще большее предательство, — парировала она.

На его лице отразилась неуверенность.

— Послушай, Брайан, — торопливо продолжала она. — Твоя мать отказывается признавать, что у тебя есть жена. Она ведет себя так, словно я — посторонний, лишний человек в вашем доме. Я хочу сказать, что за три месяца я даже ни разу не приготовила ужин. Она по-прежнему штопает твои носки и чинит одежду.

— Большинство девушек были бы только рады этому, — презрительно фыркнул Брайан.

— Но я не девушка, я твоя жена, — упорствовала Лиза. — У нас с тобой нет личной жизни, нет своего угла. Мы не можем даже поговорить наедине. Как бы я ни старалась аккуратно заправить постель, твоя мама каждый раз перестилает ее по-своему. На туалетном столике после себя я оставляю полный порядок, но она и там все переставляет. Она забирает грязную одежду, чтобы выстирать на выходные, даже если я убираю ее в ящики комода. Она роется в наших вещах, Брайан!