— Встречаемся вечером в обычное время? — беззаботно предложил он.

— Но ты же только что женился! — возмутилась Лиза.

— Ага, значит, ты все-таки узнала. Я надеялся, что этого не случится. Но моя женитьба вовсе не означает, что мы должны расстаться, Лиза.

— Еще как означает! — с негодованием ответила она. — Я не собираюсь помогать тебе обманывать твою новую жену.

— Я женился на Патрисии из-за ее интеллектуальных качеств. Секс ее не особенно интересует.

— Другими словами, тебе нужна одна женщина для души, а другая — для постели, — резюмировала Лиза. — Нет уж, благодарю покорно, Клайв. Тебе не повезло. Найди себе кого-нибудь другого.

Она с грохотом опустила трубку на рычаг. Откровенно говоря, Лиза более не нуждалась в услугах Клайва. В «Брин Эйрс» ее внимания настойчиво добивались сразу несколько молодых людей.


В маленьком театре кемпинга Лиза стала головной болью и проклятием продюсера. Как и предсказывал Ральф, все постановки относились главным образом к жанру фарса и непритязательной комедии, и актерам требовалось умение скакать по сцене, во все горло выкрикивая свои реплики. А Лиза не умела ни прыгать, ни громко кричать. На сцене она держалась крайне скованно, будучи не в силах преодолеть внутреннее сопротивление, что никак не годилось для ролей, которые ей давали. Она уже готова была возненавидеть себя, когда однажды вечером после спектакля к ней подошел молодой рабочий сцены. Он не был студентом Харви Рутса, а набирался закулисного опыта и надеялся когда-нибудь стать продюсером.

— Вы никогда не пробовали учиться по системе Станиславского? — поинтересовался он.

— Нет, — удивленно ответила Лиза. — А почему вы спрашиваете?

— Я видел, как вы ведете себя на сцене, сдержанно и строго. Вам следует принимать участие в серьезных драматических постановках, а не в такой ерунде, как эта.

Его слова пролили бальзам на душу Лизы, и она, расчувствовавшись, даже поцеловала его.

— Спасибо, вы мне очень помогли, — сказала она.

Учитывая то, как орал на нее режиссер во время репетиций, она уже начала думать, что год учебы в «Брин Эйрс» прошел напрасно и заплаченные деньги пропали даром.


Вернувшись из Уэльса, Лиза обнаружила письмо из адвокатской конторы, в котором ее уведомляли, что их клиент, Брайан Смит, подал заявление на развод на том основании, что она бросила его. Лиза уже почти забыла о том, что они когда-то были женаты. Она написала поверенным, что не имеет возражений против развода. Получив через несколько месяцев окончательное судебное решение, Лиза почувствовала мимолетную грусть и спросила себя: а были бы они с Брайаном женаты до сих пор, если бы сразу после свадьбы переехали в собственный дом? К этому времени у них могло бы быть уже несколько детей, и они с Джекки наверняка обменивались бы впечатлениями по этому поводу. У подруги, кстати, родился еще один сын, Роберт, и она снова была беременна. Если на сей раз родится девочка, Джекки собиралась назвать ее Элизабет. «Конечно, мы будем звать ее Лизой, как тебя», — заверила Джекки, когда Лиза в последний раз гостила в шумном доме викария.


В течение следующего года Лиза, вооружившись членским билетом профсоюза актеров «Эквити», получила три эпизодические роли в кино и немую роль в спектакле, который шел в Уэст-Энде[66] целых три месяца подряд. Она чувствовала, что ее профессиональная карьера началась вполне удачно; кроме того, приложив относительно небольшие усилия, она заработала кучу денег — в ее понимании, конечно.

Однако свою главную пока что роль она сыграла в Борнмуте, став крестной матерью Лизы, маленькой девочки с кремовой кожей, точной копии своей матери.

— Еще один ребенок — и все, можно ставить точку, — сказала Джекки, когда они прогуливались по тропинке, ведущей к церкви.

Ноэль с непривычно чистой физиономией послушно топал сзади, держа за руку Роберта.

Лиза опустила взгляд на девочку, которую держала на руках, поражаясь тому, как быстро цвет ее глаз сменился с голубого на дымчато-серый, как у Джекки.

— Ты должна родить еще одного ребенка для меня, — рассмеялась она. — В конце концов, ты до сих пор должна мне малыша.

Джекки сжала ее руку.

— Когда-нибудь у тебя будет свой, — сказала она. — Не забывай, мне было двадцать восемь, когда я зачала Ноэля.

— Надеюсь, что твои слова окажутся пророческими.

— Ты ведь счастлива, Лиза, правда? Я имею в виду, для нас обеих все устроилось как нельзя лучше, не так ли?

— Еще бы, — уверенно ответила Лиза. — Мне очень нравится быть актрисой. В конце концов, это именно то, чего я всегда хотела.

Но потом она задумалась, кого хотела убедить в этом больше — себя или Джекки, и не смогла ответить на этот вопрос.


Однажды вечером Лиза репетировала — утром ей предстояло пройти прослушивание, — когда дверной звонок издал три долгие трели и три короткие, а это означало, что к ней пришли гости. Бросив взгляд на часы, Лиза увидела, что уже половина одиннадцатого, и спросила себя, кто бы это мог быть. Она от души надеялась, что это не Клайв Рэндольф. Время от времени он приходил к ней или звонил, умоляя возобновить отношения. Лиза неизменно отвечала отказом.

Мужчина на ступеньках был ей незнаком — во всяком случае, так она решила поначалу.

— Привет, Лиза, — с улыбкой произнес он.

— Ральф! — Она бросилась ему на шею, а потом подвела к свету. — Ты выглядишь на десять лет моложе, и волосы у тебя другие! Я тебя даже не узнала.

— Меня заставили отрастить их для одной роли, — смущенно ответил он. — А потом выкрасили в соломенный цвет.

— И завили! — Лиза согнулась пополам от смеха. — Ты такой смешной!

— Довольно! — сухо ответил Ральф. — С режиссером случился бы удар, если бы он услышал твои слова. Он-то полагает, что так я выгляжу просто неотразимо.

Откровенно говоря, Ральф действительно стал очень привлекательным, хотя и ничуть не походил на того человека, которого знала Лиза. На нем был кожаный пиджак, надетый поверх черной рубашки, и обтягивающие джинсы.

— Ты выглядишь великолепно, — поспешила заверить его Лиза и взяла под руку, когда они вместе стали подниматься по лестнице. — Настолько великолепно, что я могу и не сдержаться, когда мы с тобой останемся вдвоем в квартире. Так что берегись!

* * *

Ральф Лейтон еще не стал таким же популярным, как Лоуренс Оливье или Чарльз Лоутон, как он некогда надеялся, но в своем последнем фильме, «Дикая ярость», сыграл главную роль.

— Студия настояла, чтобы я приехал на британскую премьеру, — сообщил Ральф Лизе после того, как она усадила его в кресло. — И я хочу, чтобы ты пошла со мной. Не возражаешь? Премьера состоится в следующий вторник.

— Возражаю ли я? Попробуй только не взять меня с собой! — глядя на Ральфа сияющими глазами, ответила Лиза.

— Тебе понадобится вечернее платье. Я куплю его тебе в подарок.

Она принялась услужливо суетиться вокруг него. Он же сослался на усталость после долгого перелета из Калифорнии.

— Хочешь перекусить? — спросила Лиза.

— Нет, но я с удовольствием выпью чашку чаю. — Ральф поудобнее устроился в кресле. — Знаешь, для красивой молодой женщины это странный комплимент, но ты делаешь лучший в мире чай, Лиза. Именно этого мне по-настоящему не хватало в Голливуде.


Днем во вторник Лиза впервые в жизни посетила салон красоты. Затем, прихватив с собой новое платье, туфельки на шпильках и взятый напрокат норковый палантин, она отправилась в номер к Ральфу. Он остановился в «Кларидже», и она собиралась переодеться у него. В половине восьмого за ними должен был заехать лимузин, чтобы отвезти их в кинотеатр на Лестер-сквер.

Когда Лиза, полностью готовая к выходу, вышла из ванной комнаты, Ральф изумленно ахнул:

— Мой бог, да ты настоящая красавица!

Лиза уже знала об этом. Сияющая женщина, которая смотрела на нее из зеркала в ванной Ральфа, приятно поразила ее. Она буквально светилась от счастья и даже показалась себе какой-то нереальной. Неужели это та самая Лиззи О’Брайен с Чосер-стрит? Ее глаза, умело подведенные черным карандашом, стали еще больше, а яркая помада оттеняла золотистые искорки в них. И что, ради всего святого, сделали в салоне красоты с ее волосами, отчего они струятся и переливаются, стоит ей хотя бы немного наклонить голову?

Платье из красного шифона без бретелек выставляло напоказ ее грудь, приводя Лизу в смущение, и плотно облегало бедра, расходясь ниже многослойным воланом искрящейся ткани. Она была уверена в том, что выглядит неприлично, но, к своему удивлению, вдруг поняла, что ее это нисколько не смущает. Откровенно говоря, это чувство даже пришлось ей по вкусу. «А ты эффектная штучка, Лиззи О’Брайен, — с довольной улыбкой сказала она себе. — Если бы мама видела тебя сейчас, с ней случился бы сердечный приступ!»

К ней подошел Ральф и коснулся ее руки.

— Ох, Лиза, когда я смотрю на тебя, то так жалею о том, что я… что я… — Он нахмурился и покачал головой.

Лиза погладила его по щеке.

— Я тоже жалею об этом, Ральф, очень жалею.


У входа в кинотеатр уже бурлила толпа, состоящая главным образом из женщин. Они истерически завизжали, когда из автомобиля показались Ральф с Лизой и ступили на тротуар, застеленный красной ковровой дорожкой. Перед тем как войти в фойе, Ральф обернулся и помахал рукой, и поклонницы вновь ответили ему истерическими воплями.

— Какой ужас, — сказала Лиза, когда они оказались внутри. — Они бы разорвали тебя на куски, если бы смогли дотянуться.

— Ничего, ты быстро привыкнешь к этому, — беззаботно отозвался Ральф.

Она игриво ткнула его локтем, вне себя от восторга.

— Ральф! Здесь Джилл Айрленд[67] с Дэвидом Маккаллумом[68], а вон там стоит Диана Дорз. Святая Дева Мария, Дирк Богард[69] смотрит на меня!

Ральф обнял ее за плечи.

— На тебя смотрят все, — с гордостью сказал он. — Такое впечатление, что звезда у нас ты, а не я.


«Дикая ярость» оказался не слишком хорошим фильмом. Вспоминая выдающуюся игру Ральфа в «Пигмалионе», Лиза не могла отделаться от ощущения, что в этой роли он не раскрыл и десятой доли своего таланта. Хотя по окончании фильма она спросила себя, а не упустила ли она чего-нибудь важного, поскольку, когда в зале вспыхнул свет, на Ральфа обрушилась буря аплодисментов.

— Великолепно! — говорили зрители один за другим. — Высший класс, Ральф. Лучший триллер, который я когда-либо видел.

— Лжецы! — воспользовавшись минутным затишьем, сказал Ральф. — Они ненавидят этот фильм.

— Откуда ты знаешь? — изумленно поинтересовалась Лиза.

— Потому что я знаю, что картина дрянь, — с ухмылкой ответил он. — Единственное, что в ней хорошего, — это деньги, которые мне заплатили.


Было уже далеко за полночь, когда кинотеатр наконец опустел.

— Вся толпа идет праздновать к Доннелли, — сообщил Лизе Ральф. — Хочешь присоединиться?

— Конечно! Я хочу, чтобы эта ночь не кончалась никогда.

Доннелли Уэстовер написал роман, по мотивам которого и была снята «Дикая ярость». Это был худощавый невысокий жизнерадостный мужчина лет шестидесяти. Ральф и Лиза оказались в одном такси вместе с ним и его женой, когда направлялись в их квартиру в Западном Кенсингтоне. Она находилась на последнем этаже, под самой крышей, и, когда они приехали, в длинной комнате с низким потолком было уже полно народу.

— Вся эта банда не получила приглашения на премьеру, — пояснил Доннелли. — Так что они развлекаются здесь уже несколько часов.

Оказалось, что под развлечением он имел в виду выпивку. Двадцать или тридцать гостей пребывали в разной стадии веселья, а крики, которыми они приветствовали вошедших Ральфа и Доннелли, казалось, едва не сорвали крышу с выкрашенных в черное потолочных балок.

Лизу сразу же принялись осаждать вопросами о том, в каких фильмах она снималась, и ей пришлось признаться, что до сих пор она появлялась на экране лишь в эпизодах.

— Мои роли столь малы, что, моргнув в неподходящий момент, вы пропустите их, — сказала она. — Здесь я всего лишь как друг Ральфа.

Почти моментально ее разлучили с Ральфом. Друзья Доннелли, как мужчины, так и женщины, приняли Лизу без лишних вопросов. Один из них написал пьесу, и, по его словам, роль главной героини идеально ей подходила.

— Вы должны сказать мне, где живете, — произнес он, — и если я когда-нибудь соберусь поставить ее, то непременно свяжусь с вами.

Женщина рядом с ним рассмеялась.

— Не обращайте на него внимания, Лиза. Это все его грязные штучки. Так мой супруг пытается исподволь заполучить ваш адрес. — И они начали добродушно спорить о достоинствах пьесы.