Остальные же жарко дискутировали о Суэцком кризисе[70].

— Черчилль никогда не позволил бы нам впутаться в это недоразумение, — провозгласил кто-то. — Энтони Иден[71] заслуживает хорошего пинка под зад.

— Что? Да Черчилль просто сбросил бы на них атомную бомбу! — воскликнула какая-то молодая женщина. — Если бы у власти находилось правительство лейбористов, мы занимались бы собственными делами. В конце концов, Суэцкий канал нам не принадлежит.

Лиза поспешила отойти в сторонку, опасаясь, что кто-нибудь пожелает узнать ее мнение. О Суэцком кризисе она слышала лишь краем уха и даже не знала, закончился он или нет.

Она подошла к другой группе, где предметом обсуждения были космические полеты. Доннелли Уэстовер возбужденно размахивал руками.

— Ну, кто готов держать пари? Ставлю сотню фунтов на то, что русские еще до конца года запустят человека в космос.

— Я бы заплатил тысячу, — с горячностью заявил молодой человек рядом с Лизой, — чтобы присутствовать при запуске со своим фотоаппаратом.

Она повернулась, чтобы взглянуть на него, в то самое мгновение, как он обратил на нее внимание. Он был хорошо сложен и высок, выше шести футов, с копной светлых волос, волной ниспадавших ему на шею. На молодом человеке были джинсы и свободный коричневый свитер, надетый поверх клетчатой рубашки «апаш». Он показался ей странно знакомым.

Молодой человек, нахмурившись, тоже внимательно смотрел на Лизу.

— Мы с вами не встречались раньше?

— Я задаю себе такой же вопрос, — ответила она, хотя и была уверена, что наверняка бы запомнила его, если бы это действительно было так.

— Нет, мы не могли встречаться, — серьезно ответил он, — иначе я бы запомнил вас.

— Я подумала о том же.

Они смотрели друг на друга со смешанным любопытством и удивлением. Кто-то протиснулся между ними, чтобы присоединиться к кругу спорщиков. Еще через мгновение Ральф коснулся ее руки.

— Здесь есть один человек, с которым я хочу тебя познакомить, — сказал он.

Постаравшись скрыть разочарование, Лиза последовала за ним в угол комнаты, где Ральф представил ее продюсеру, намеревавшемуся поставить в Нью-Йорке мюзикл по мотивам романа «Гордость и предубеждение».

— Я еще не начал кастинг. Позвоните мне в офис через пару месяцев, мы что-нибудь придумаем.

Он дал ей свою визитную карточку, и, сунув ее в сумочку, Лиза обвела взглядом комнату, высматривая молодого блондина. Их глаза встретились, и она подумала, а не наблюдал ли он за ней с того самого момента, как Ральф отвел ее в сторону. Молодой человек улыбнулся Лизе с другого конца комнаты, и она улыбнулась в ответ. У нее перехватило дыхание.

— Ты произвела впечатление на Эрика, — прошептал Ральф. — Думаю, он даст тебе шанс.

— На Эрика? — рассеянно переспросила Лиза.

— Это продюсер, который только что вручил тебе свою визитную карточку, — терпеливо пояснил Ральф. Он проследил за ее взглядом. Молодой человек по-прежнему не сводил с них глаз. — Ага, кажется, тебя сейчас занимают вещи поважнее. — Ральф легонько пожал ей руку. — Удачи.

Лиза одарила его ослепительной улыбкой.

— Ох, Ральф! Я чувствую себя очень странно. Я не знаю, как его зовут, мы обменялись лишь парой слов, но мне кажется, будто мы знакомы всю жизнь.

— Это добрый знак.

— Правда? Неужели люди действительно влюбляются с первого взгляда?

— В книгах и песнях — да. Полагаю, такое случается и в реальной жизни. — Ральф ласково поцеловал ее в щеку. — Из вас получится прекрасная пара.

К ним подошла какая-то женщина и утащила Ральфа с собой, а Лиза, к своему удивлению, вдруг оказалась вовлеченной в обсуждение достоинств и недостатков иностранной кухни.

— Поверьте мне, когда-нибудь пицца завоюет весь мир. Что вы на это скажете? — потребовал от нее ответа какой-то мужчина.

Сознавая только, что к ней приближается молодой блондин, Лиза отшутилась:

— Знаете, я как-то не задумывалась над этим.

— Пицца, пицца, пицца. Куда ни пойди, везде тебе предлагают пиццу, — пожаловался мужчина.

— Что до меня, то я лично считаю равиоли настоящим проклятием. Вам подают их как закуску — и ни на что другое места не остается. Вы наелись еще до того, как…

— Привет. Меня зовут Патрик.

Лиза обернулась, и ее глаза засияли, как звезды. Он подошел к ней, и она знала, что так и будет. На его лице отражалась искренняя радость, к которой примешивалось что-то еще — такое впечатление, что он хотел и боялся поверить своему счастью. Хотя, быть может, ей так только показалось.

— А меня Лиза.

Он взял ее за руку. Жест получился совершенно естественным.

— Я знаю, это звучит глупо, и можете счесть меня идиотом, если хотите, но, думаю, я влюбился в вас, Лиза.

— В таком случае я тоже идиотка, — негромко ответила она.

Она почувствовала, как он вздрогнул.

— Это судьба, — сказал Патрик. — Вы верите в судьбу?

— Теперь верю.

Наверное, они были созданы друг для друга. Наверное, это был тот самый мужчина, которого она ждала всю жизнь, а он ждал ее. Вот почему он показался ей знакомым. Он всегда существовал где-то в самом сокровенном уголке ее души, а она — в его, так что, встретившись, они не могли не узнать друг друга.

— Давайте присядем где-нибудь. — Патрик обнял ее, и от прикосновения его мускулистой и теплой руки к ее обнаженным плечам по телу Лизы пробежала сладкая дрожь.

Сегодня ночью они займутся любовью. В этом Лиза была уверена. Они будут заниматься любовью каждую ночь до конца жизни. И в этом она тоже не сомневалась. Она встретила Патрика. Она вернулась домой.


Патрик жил в этом же доме, его квартира была расположена прямо под квартирой Доннелли Уэстовера.

— Хотя она раза в два меньше, — пояснил он. — В сущности, это собачья конура, если говорить правду. — Патрик работал фотографом и зарабатывал деньги только тогда, когда ему удавалось продать какой-нибудь из своих снимков. — Хотя совсем недавно я получил пару заказов. Кажется, я начинаю приобретать известность.

Лиза испытала прилив гордости. Его карьера уже много значила для нее.

— А как насчет вас? — поинтересовался Патрик. Они сумели отыскать свободное место на краешке дивана, куда и уселись рядышком. Лиза прижалась к нему всем телом, и край ее юбки накрыл его колено. — Чем вы занимаетесь?

— Я актриса, но, прошу вас, не спрашивайте, где я снималась, потому что ролей было немного, и они были маленькими — пока.

— Хорошо, не буду.

До самого конца вечеринки они больше не обменялись ни словом. Оба молча наслаждались осознанием того, что нашли друг друга.

Попрощавшись с Ральфом и забрав свой палантин, Лиза взяла Патрика за руку, и они спустились в его квартиру. Лиза предвкушала, что ее ожидает, и чувствовала, что такая же дрожь нетерпения пробегает по телу Патрика.


Все оказалось даже лучше, чем она могла представить себе в самых смелых мечтах. Патрик не стал включать свет. Сквозь раздвинутые занавески в комнату струился лунный свет, наполняя ее волшебным серебристым сиянием. Патрик снял с Лизы платье. Его руки скользнули по ее шелковистым гладким плечам, и у него перехватило дыхание, когда его взору открылись ее остренькие маленькие груди. Он со стоном зарылся в них лицом. А когда Патрик коснулся языком ее сосков, Лиза едва сдержалась, чтобы не закричать. По ее телу прокатилась неведомая прежде дрожь экстатического наслаждения. Она стянула платье до конца и отшвырнула его в сторону. Оно лежало на полу, напоминая лужу крови. Патрик разделся, и Лиза потянулась к нему, обеими руками трогая его тело. Ее пальцы скользнули по его животу, и Патрик снова застонал, а когда он прижал ее к себе, она ощутила его каменную твердость.

Настало время слиться воедино, и, когда он вошел в нее, Лизе показалось, что она покинула собственное тело и воспарила куда-то высоко-высоко, а все обычные чувства остались далеко внизу. Ее охватила радость, какой она еще никогда не испытывала.


Когда Лиза проснулась, в маленькое окошко только-только заглянули первые лучи рассвета. Голова Патрика покоилась у нее на животе. Лиза смотрела, как он спит. Он выглядел таким юным и беззащитным, что ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы не разбудить его поцелуем. Ей о многом хотелось расспросить его. О семье, например, о том, откуда он приехал.

Лиза обвела взглядом комнату. Мебель была разнокалиберной и старой. Некогда кремовые стены были покрыты темными пятнами и нуждались в покраске. Патрик переедет к ней на Куинз-Гейт, решила Лиза, и они сдвинут вместе две односпальные кровати, чтобы получилась одна двуспальная. Они станут проводить много времени в постели. Лиза едва не задохнулась от счастья, представив себе, что отныне они будут вместе до конца жизни. Она взглянула на Патрика, надеясь и страшась, что разбудила его. В это мгновение узкий лимонно-бледный луч солнца осветил часть комнаты, окутав Патрика мягким сиянием. С замиранием сердца Лиза поразилась тому, как засияли золотом его светлые кудри и длинные густые ресницы. И вдруг у нее появилось ощущение, что все это уже было с ней когда-то. Казалось, что ей это знакомо — смотреть на спящего в кровати светловолосого мужчину.

Должно быть, ласковое теплое прикосновение солнечных лучей разбудило Патрика. Он сонно заморгал и взглянул на Лизу.

— Значит, это был не сон.

Она покачала головой и негромко ответила:

— Нет.

Он провел ладонью по ее телу, и она ощутила, как внутри у нее разгорается жидкий, текучий огонь.

— Господи, — хрипло прошептал Патрик. — Почему я не могу подождать хотя бы несколько минут, из чувства приличия или еще чего-нибудь в этом роде?

— Не надо ждать, не надо! — взмолилась Лиза. — Сейчас!


— Что ты собираешься делать сегодня? — спросил он много времени спустя.

Лиза лукаво взглянула на него.

— А чего бы ты хотел больше всего?

Патрик рассмеялся.

— Отлично. Значит, мы останемся в постели.

Она села на кровати и обвела взглядом залитую солнечным светом комнату.

— Я вижу чайник. Умираю, так хочу выпить чашку чая. — Лиза встала с кровати, ощутив босыми ногами ледяной линолеум, и торопливо сунула их в свои красные туфли на высоких каблуках.

— Боже, какая же ты красивая!

Патрик пожирал взглядом ее обнаженную фигурку, и на его лице было написано обожание. Лиза рассмеялась и на мгновение приняла соблазнительную позу, прежде чем накинуть на себя его клетчатую рубашку.

— Где вода?

— В кухне дальше по коридору, но тебе нельзя идти туда в таком виде, иначе мне придется подавлять восстание жильцов. Кроме того, у меня всего одна кружка.

— Я не слышу ни единой живой души, и чай мы будем пить вместе. Чур, я первая.

Когда чай был готов, Лиза села на кровать, потягивая обжигающую жидкость из большой треснутой кружки, и сказала:

— Не думай, что так будет всегда. Первую чашку чая мы будем готовить по очереди.

— Слушаюсь, мэм. Есть еще какие-нибудь правила, которые ты готова установить на ближайшие пятьдесят лет? — В его шутливых словах она расслышала глубокое чувство.

— Ох, Патрик! — Лиза коснулась его плеча. — Разве это не чудесно? — Он не ответил, но начал ласкать ее под простынями, так что в конце концов она вынуждена была сказать: — Пожалуйста, прекрати, иначе я пролью чай.

Не обратив на ее слова никакого внимания, Патрик прижался губами к впадинке у нее на животе и принялся целовать. Лиза застонала, поставила на пол кружку и скользнула в постель, к нему в объятия.


Лиза заснула. Проснувшись, она обнаружила, что Патрик уже полностью одет и что-то пишет, сидя за маленьким пластмассовым столом. Атмосфера в небольшой комнате искрилась таким напряжением, что Лизе вдруг показалось, будто они с Патриком остались вдвоем в целом мире. «Если я выгляну в окно, — подумала она, — то обнаружу там выжженную пустыню, где исчезло все. Остались только я и он». На Лизу нахлынула всепоглощающая волна такой чистой, незамутненной любви, что у нее перехватило дыхание, пока она смотрела, как Патрик быстро пишет, нахмурив лоб, неловко, по-детски, сжимая ручку.

— Сколько тебе лет?

Он вздрогнул от неожиданности.

— Ты проснулась! И подглядывала за мной. Я собирался разбудить тебя. Я приготовил чай — еще одну чашку я одолжил у Доннелли.

— Ты не ответил на мой вопрос. Обычно я не сплю с незнакомцами. Я ведь почти ничего о тебе не знаю.

— Мне двадцать два года.

— Всего-то? — Лиза ощутила легкое разочарование. — Я намного старше тебя, мне уже двадцать пять. С половиной, если быть точной.