Маурин Ли - Счастливый билет

— Фу-у! Я закончил, мисс Анжелис.

Перед ней стоял Дэниел. Лиза так углубилась в свои мысли, что совершенно забыла о нем. К этому времени жара усилилась и стала невыносимой. Пожалуй, после того как он уйдет, ей лучше вернуться в дом.

Лиза выпрямилась и сказала:

— Спасибо, Дэниел, ты отлично поработал. Молодец. Кстати, ты не возражаешь, что я зову тебя Дэниелом? Или мне следует называть тебя Дэн?

— Мама зовет меня Дэниелом, а остальные называют Дэн.

Сейчас, вблизи, Лиза вдруг заметила, что у него сбиты коленки, а на лодыжке красуется свежая царапина.

— Сколько я тебе должна?

— Десять долларов.

Лиза достала кошелек и дала юноше двадцатку.

— Ого, спасибо! — Глаза Дэниела радостно заблестели.

— На что ты хочешь их потратить, Дэниел?

— Осенью мы с родителями отправляемся в поход, будем ночевать в палатках и все такое. Так что я стараюсь подзаработать, как могу. — Телефон снова зазвонил, и мальчик сказал: — Он звонит все утро.

— Знаю. — Лиза улыбнулась. — Я забыла взять с собой другой аппарат на длинном шнуре, а вставать и идти в дом мне лень.

«Более того, я не желаю этого делать», — мысленно добавила она.

— Хотите, я отвечу вместо вас?

Телефон умолк и тут же зазвонил снова. Лиза застонала и начала подниматься. Кто его знает, вдруг это что-нибудь важное?

— Я сниму трубку. — Юноша вбежал внутрь через распахнутое французское окно, и надоедливый перезвон смолк. Он тут же появился вновь, прижимая трубку к груди. — Это звонят из самого Ливерпуля, что в Англии, — испуганно сообщил он. — И они говорят, что это очень важно.

Лизу вдруг охватили дурные предчувствия. Должен умереть кто-то третий! Господи Иисусе, да что же это такое?

Она вбежала в дом и выхватила трубку из рук растерянного юноши. Он пробормотал:

— Ну, я, пожалуй, пойду, мисс Анжелис.

А она уже кричала:

— Алло, алло, я слушаю!

— Лиза, это Стэн. Я всю ночь пытаюсь тебе дозвониться. — Его голос звучал еле слышно.

— Стэн, что случилось? Что-то с Нелли?

— Нет, Лиза, с Люком. — Стэн заплакал. — Наш Люк умер.

Едва перешагнув порог, Лиза ощутила атмосферу смерти: мрачное, негромкое перешептывание печальных призраков, служащих заупокойную мессу.

— Спасибо, что приехала, — убитым голосом пробормотал Стэн, открыв дверь. Он предпринял отчаянную попытку продемонстрировать вежливость и гостеприимство. — Нелли все время спрашивает о тебе. Боюсь, она в ужасном состоянии. Натали заперлась в своей комнате и никому не открывает.

Он провел Лизу в большую гостиную, обычно такую светлую и радостную.

Нелли съежилась в кресле. Глаза у нее покраснели от слез. Увидев Лизу, она протянула к ней руки.

— Ох, Лиззи, Люка больше нет.

— Я знаю, родная. — Лиза опустилась на колени рядом с сестрой и обняла ее. — Как это случилось? Хочешь поговорить об этом?

— Он утонул. Пошел купаться с другими мальчиками в Нью-Брайтоне и заплыл слишком далеко. Скорее всего, он хотел похвастаться. Когда они доплыли до него, было уже слишком поздно. Ох, мой любимый Люк! — запричитала она. — Ему было всего тринадцать. Я до сих пор не могу поверить, что он мертв.

Лиза не перебивая слушала сестру. Взглянув на Стэна, она увидела, что тот сидит в углу, обхватив голову руками.

«Пойду-ка я приготовлю чай, — подумала Лиза. — Это как раз то, что нам сейчас нужно, — чашечка чаю».

К ее удивлению, в кухне уже кто-то был — тощая, костлявая женщина с выцветшими рыжими волосами. Она склонилась над раковиной и исступленно мыла посуду.

Джоан!

Лиза ничего не сказала, просто стояла и смотрела на сестру, отметив про себя цыплячью шею, увядшую, пожелтевшую кожу, усеянную веснушками, морщинистые локти. Совершенно неожиданно Лиза вдруг осознала собственную красоту и подивилась тому, как эта невзрачная женщина могла оказаться ее сестрой и сестрой Нелли. Лиза вспомнила братьев, светловолосых, хорошо сложенных красавцев, ничуть не похожих на это пугало в образе женщины. Но ведь в детстве Джоан была очень симпатичной девочкой. Что же заставило ее превратиться в старуху?

Джоан внезапно заметила, что она в кухне не одна. Она подняла голову, и ее лицо залила краска гнева.

— Ага, явилась не запылилась, — невыразительным голосом произнесла она.

— Да, — легко согласилась Лиза.

Сестра отряхнула мыльную пену с рук и принялась вытирать тарелки.

— Ты сотрешь узор, — сказала Лиза.

На шее у Джоан вздулись вены, тарелки скрипели — с такой силой она терла их полотенцем. Сестра Лизы ничего не ответила.

— Джоан, почему мы не можем быть друзьями?

— Ха!

— И что это означает?

— Это означает «нет». Я не желаю быть твоим другом. Ты не принесла нашей семье ничего, кроме несчастий.

Лиза вспомнила Тома.

— Скорее, это семья не принесла мне ничего, кроме несчастий, по крайней мере когда я была маленькой.

Джоан окинула ее презрительным взглядом; ее зеленые глаза были полны ненависти.

— Я не знаю, о чем ты толкуешь. Зато я знаю, что мама была уверена в том, что из твоей задницы светит солнце. Я только и слышала: наша Лиззи то, наша Лиззи это. «Интересно, что поделывает сейчас наша Лиззи?» — постоянно спрашивала она, когда наступал твой день рождения. Такое впечатление, что она так и не поняла, что это я осталась дома и ухаживала за ней. Ни слова благодарности «нашей Джоан».

— Не было никакой необходимости оставаться с мамой, — мягко сказала Лиза.

— Откуда тебе об этом знать? — вспылила Джоан. Она стала небрежно складывать тарелки горкой, и они с жалобным звоном падали одна на другую. — А ты развлекалась от души. А ведь я могла выйти замуж, знаешь ли. У меня был один парень…

— Может, тебе и впрямь стоило сделать это? Уверена, мама тоже предпочла бы такой вариант.

Джоан развернулась и уставилась на Лизу в упор. Невыразительные черты исказила горькая гримаса.

— Ты хочешь сказать, что я бездарно растратила свою жизнь?

— Разумеется, нет, — поспешно сказала Лиза. — Я всего лишь имела в виду, что мама была бы рада видеть тебя счастливой.

— Ты говоришь так, словно знаешь нашу маму лучше меня, несмотря на то, что большую часть жизни прожила вдали от нее.

Лиза вздохнула и с отчаянием произнесла:

— Ты все перекручиваешь. Я не знаю, что еще сказать.

— Тогда ничего не говори, а просто уходи. Если бы ты не научила Люка плавать, он бы не утонул. Это ты виновата в его смерти! — Эти слова были сказаны с такой злобой, что Лиза в страхе отступила на шаг.

— Я приехала потому, что меня попросила Нелли, — запинаясь, пробормотала она. — Она не захотела бы меня видеть, если бы считала виноватой в смерти сына.

Джоан застыла на месте. «О боже, что я наделала! — в панике подумала Лиза. — Я оскорбила ее в лучших чувствах!» Рядом с Нелли уже была одна сестра, но она предпочла в тяжелую минуту видеть рядом с собой Лизу.

Ночью, когда в доме все заснули, Лиза вышла прогуляться по песчаному берегу.

Ночь выдалась чудесной, глубокий черный бархат неба искрился мерцающими серебряными гвоздиками звезд, среди которых плыл золотистый серпик луны. Интересно, это нарождающийся месяц или убывающий? Лиза долго смотрела на него, но так и не вспомнила, в какую сторону должны быть повернуты его рога. Дент объяснял это Сабине, когда они плыли на пароходе в Канны.

Сабина! Ее несостоявшаяся дочь, несбывшаяся мечта. Кстати, что хуже — мечтать всю жизнь о ребенке, как она, или иметь его и потерять, как Нелли? Сейчас, решила Лиза, Нелли гораздо хуже, чем ей.

Берег был пустынен — а чему, собственно, удивляться, если уже наступила полночь? До слуха Лизы доносился лишь негромкий плеск, с которым волны Мерси накатывали на берег.

Лиза спустилась к самой воде и уставилась на ее черную поверхность. К чему все это? Как такое могло случиться? Или Люк стал чудовищной жертвой какого-нибудь капризного бога?

Вопросы, вопросы, всегда одни вопросы, на которые нет ответов. Вода принялась лизать ей ноги, но Лиза ничего не замечала до тех пор, пока плеть водорослей не обвилась вокруг ее лодыжки. Женщина испуганно отпрянула. Ее туфли промокли насквозь.

Лиза подумала о Джоан, своей сестре. Понадобилось совсем немного, чтобы превратить ее в сварливую мегеру, отравленную желчью и горечью. Хотя ей, Лиззи, досталось куда сильнее — аборт, ржавый вертел, страшный день в Саутпорте… Однако она выстояла. Все получилось совсем не так, как она того хотела, но она стала Лизой Анжелис, успешной, обожаемой и, в общем-то, счастливой женщиной. Да, она выдержала выпавшие на ее долю несчастья и с честью вышла из тяжелых испытаний.

Жизнь — это борьба, но ей всего сорок пять, и пока что она побеждает. Ничто никогда не сможет сломить ее. Следующие несколько недель она проведет с Нелли, а потом продолжит бороться, как всегда, в одиночку.

Лиза погрозила звездам кулаком.

— Мне плевать, что вы там еще припасли для нас, проклятые ублюдки! — крикнула она. — Но могу вам обещать, что Лиззи О’Брайен не сдастся без боя.

— Лиза, это Тони Молино. Он мне до смерти надоел, требуя, чтобы я вас познакомила. — Барбара Хини подтолкнула к Лизе одетого в смокинг высокого мужчину с гривой серебряных волос.

— Здравствуйте.

Они пожали друг другу руки, и тут кто-то врезался в Лизу сзади, да с такой силой, что она очутилась в объятиях своего нового знакомого.

— Опа! — воскликнул он, поймав ее.

— Простите, кажется, я пролила вино на ваш галстук. — И Лиза принялась промакивать пятно бумажной салфеткой.

— Не беспокойтесь, он мне все равно никогда не нравился. — Мужчина улыбнулся, демонстрируя ровные белые зубы. У него были необычные глаза, темно-серые с голубыми искорками, и изящное лицо с тонкими чертами.

— Если пятно вывести не удастся, я куплю вам новый галстук, — пообещала Лиза.

— Тогда я ни в коем случае не стану его выводить.

Лиза окинула Тони внимательным взглядом; в тоне его голоса ей послышалось не просто желание пофлиртовать. Он тоже смотрел на нее, и на его тонких губах играла странная улыбка, хотя серые глаза оставались серьезными.

— По какому случаю вечеринка? — неожиданно задал он вопрос.

— Если вы не знаете, значит, пробрались сюда без приглашения, — с упреком заявила Лиза. — Неудивительно, что здесь столько народу.

— Давайте уйдем отсюда и сделаем вид, будто смотрим спектакль. — Тони взял ее под локоть и повел со сцены к пятому ряду кресел.

Из толпы выбралось уже довольно много зрителей, рассевшихся теперь в первых рядах партера. Лиза заметила Ральфа и его нового друга, Адама.

— Вы так и не сказали мне, по какому случаю устроена вечеринка.

— А вы так и не признались в том, что проникли сюда без приглашения.

Похоже, Тони несколько опешил и растерялся.

— Ничего подобного. По крайней мере, я так не думаю. Я пришел вместе с Картером Стивенсоном и его супругой. Они заверили меня, что приглашены на торжество после окончания спектакля.

— Картер Стивенсон? Это имя кажется мне знакомым, — протянула Лиза.

— Надеюсь. Он — министр внутренних дел.

— Не нужно делать вид, будто вы шокированы, — с негодованием произнесла она. — Далеко не всех интересует политика.

— Опа! — повторил Тони. Он говорил с придыханием, сдавленным голосом, в манере, свойственной представителям высших слоев английского общества, растягивая гласные. — Так все-таки, — с деланым отчаянием полюбопытствовал он, — по какому случаю устроена сия вечеринка? Или это совершенно секретные сведения?

— Это государственная тайна, но я открою ее вам, раз уж вы пришли с министром внутренних дел. Сегодня состоялся последний показ спектакля «Занавешенное окно», главные роли в котором сыграли Ральф Лейтон и я. Кроме того, сегодня у меня день рождения.

— Примите мои поздравления, — сказал Тони, поднимая бокал. — А сколько вам лет — это тоже тайна или джентльмен не должен спрашивать о таких вещах?

— Вам лучше меня известно, о чем должен спрашивать джентльмен, — съязвила Лиза. — В Голливуде мне сбросили четыре года, но я считаю, что глупо и дальше притворяться. Я такая, какая есть; другими словами, мне пятьдесят.

— Пятьдесят! — изумился он. — Никогда бы не подумал.

— Мне говорят это весь день, и я начинаю злиться на себя, потому что чувствую себя польщенной.