Лиза закрыла тетрадь, вытянулась на диване и стала смотреть в камин, загипнотизированная языками пламени, жадно облизывающими поленья, и ярко-оранжевой россыпью углей между ними. Огонь и лампа под перламутровым абажуром были единственными источниками света, и уродливая мебель терялась в глубокой тени. Лиза вдруг поняла, что никогда еще комната не казалась ей такой уютной, как сегодня, в ее последнюю ночь здесь.

Завтра наступал Новый год, и ее вещи были уже собраны, так что Лиза готова была уехать прямо с утра. Хотя Рэмбо, конечно, придется не по вкусу крошечный задний дворик в Пимлико. Пожалуй, она купит подходящий дом в Броксли, чтобы проводить там как можно больше времени. На прошлой неделе в местной газете Лиза прочла, что Феррис-Холл выставлен на продажу. Интересно, сможет ли она жить там после всего, что произошло между ней и Тони?

Поправив под головой подушку, Лиза решила, что думать об этом еще рано. Может быть, завтра, на следующей неделе или в следующем месяце. Ей предстоит принять много решений, и не только о том, где жить, но и как продолжить свою карьеру. Среди присланных сценариев отыскался один, который Лизе по-настоящему понравился; кроме того, она же обещала себе создать новую кинокомпанию, еще одну «О’Брайен продакшнз».

Она взяла пульт дистанционного управления и стала переключать каналы — по телевизору показывали типичные для Нового года программы, игровое шоу, в котором участвовали знаменитости, эстрадный концерт из викторианского мюзик-холла… Вдруг на четвертом канале Лиза наткнулась на фильм, который показался ей смутно знакомым. Она стала смотреть его, и внезапно на экране возникло лицо из прошлого. Лалли Купер! Лалли, в своем светлом парике и наряде официантки, говорила: «Просто на вывеске снаружи написано “Еда” и обычно именно за этим сюда и приходят клиенты. Чтобы поесть!» Это был тот самый фильм, который должен был сделать ее звездой. Когда Лиза в последний раз получила от нее весточку, Лалли была счастливой матерью пятерых детей, а теперь, наверное, уже стала бабушкой вдвое большего количества внуков. Лиза вновь подняла стакан, салютуя экрану:

— Твое здоровье, Лалли.

Когда та исчезла, Лиза убавила звук.

В камине затрещали поленья, и громкий звук разбудил Рэмбо. Он завозился, пытаясь подняться на коротенькие лапы, и Лиза наклонилась и погладила его.

— Спи, — приказала она, и он с обожанием взглянул на нее, прежде чем снова закрыть глаза.

Вот уже второй раз она встречала Рождество и Новый год в полном одиночестве, но это ее ничуть не беспокоило. Лиза отвергла все приглашения приехать на праздники в Ливерпуль, Лондон и Калифорнию. Ей казалось, что она проходит проверку на прочность, оставаясь в этом уединенном заброшенном доме и довольствуясь обществом одного лишь Рэмбо.

Лиза прислушалась; тишина была такой оглушительной, что ощущалась почти физически. Лишь спустя несколько мгновений где-то далеко-далеко раздалось слабое гудение пролетавшего самолета, но когда его гул растаял вдали, тишина стала полной и осязаемой.

Рэмбо неуверенно поднялся с нагретого места и заковылял к двери. Пес явно почувствовал зов природы. Лиза вздохнула и поставила ноги на пол. Ей все равно надо было встать, чтобы подбросить поленьев в огонь.

— Ты мой славный маленький мальчик, — ласково сказала она псу, открывая дверь.

Рэмбо вздрогнул, когда его обдало ледяным дыханием пронизывающего ветра, а потом с неохотой потрусил по замерзшей дорожке, смешно переваливаясь с боку на бок.

Лиза поежилась и поспешно захлопнула дверь, запахнув поплотнее на груди домашний вельветовый халат. Здесь, вдали от камина, царил жуткий холод, но она хорошо подготовилась, надев толстые шерстяные носки и теплую ночную сорочку. Лиза подбросила в огонь несколько поленьев, взяла стакан и направилась к холодильнику за льдом.

В кухне было ничуть не теплее, чем в морозилке, и Лиза поспешила обратно. Она встала перед огнем, глядя, как языки пламени начинают жадно лизать свежие дрова. Над камином висело хромированное зеркало, потемневшее от времени, и Лиза взглянула на свое искаженное отражение.

— Что ж, по крайней мере, моя седина выглядит благородно. — На висках у нее появились две симметричные седые прядки.

Лиза уже предвкушала, как купит себе несколько обновок, снова начнет делать макияж и посещать салон красоты. Она не сомневалась, что мужчины по-прежнему будут оглядываться ей вслед, хотя через несколько месяцев ей исполнится пятьдесят шесть. Лицо, смотревшее на нее в полутемной комнате из помутневшего стекла, оставалось красивым и гладким, без единой морщинки. Это была Лиза Анжелис из «Сладкой мечты» и «Великолепной аферы». Она отступила на шаг, и рядом с ней вдруг появилась Лиззи О’Брайен из Бутля.

Нет! Лиза быстро отвернулась. Только привидений ей не хватало, особенно в новогоднюю ночь!

Лиза присела на край дивана. Ей не хотелось ложиться, пока не вернется Рэмбо. Он, наверное, уже привык к холоду и сейчас гонял крыс или еще каких-нибудь ничего не подозревающих созданий.

Бросив взгляд на телевизор, Лиза заметила, что предыдущая передача уже закончилась и на экране появилось знакомое лицо. Мило Ханна! Его губы шевелились, но слов слышно не было.

— Твое здоровье, Мило! — Лиза отсалютовала ему стаканом, надеясь, что знакомых физиономий больше не будет, иначе к утру она напьется в стельку. Она так и не решила, притворщик он или нет, но тем не менее он помог ей разобраться в своей жизни. «Не до конца, — напомнил ей тоненький противный голосок. — А как насчет Джима?»

Джим Харрисон! За весь прошлый год, отвечая на трагические письма телезрителей, Лиза ни разу не вспомнила о нем, но ведь она забыла почти обо всех. Смогут ли теперь они быть вместе? И хочет ли она этого? И, что более важно, хочет ли этого Джим, особенно учитывая их последнюю встречу, закончившуюся столь печально? Лиза вспомнила ночь, которую они провели вместе. Да, тогда у них все было очень хорошо, даже замечательно, но сейчас это не имело никакого значения. «Почему?» — спросила она себя.

Время близилось к полуночи. Лиза сделала звук громче; было бы славно, если бы кто-нибудь, тот же Мило Ханна, поздравил ее с Новым годом, но вскоре знакомые и так начнут осаждать ее звонками. Больше всего ей хотелось поговорить с Кевином. Когда Лиза начала работать над своей книгой, то поняла, что ей понадобится его совет, чтобы воспроизвести атмосферу прошлого. Он поможет ей разобраться в событиях, происходивших на Чосер-стрит. Может быть, он даже вспомнит ту ночь, когда она появилась на свет…

До наступления Нового года оставалась ровно одна минута. Вдалеке, заглушая еле слышный голос Мило Ханны, заревел двигатель автомобиля. Приближаясь к дому, он становился громче. Машины появлялись здесь нечасто, а эта, судя по реву мотора, делала, пожалуй, не меньше ста километров в час. Лиза поморщилась, когда авто промчалось мимо, но тут вдруг раздался визг тормозов, глухой удар, и она закричала:

— РЭМБО!


От автомобиля остались лишь тающие вдали красные огоньки стоп-сигналов. Рэмбо не шевелясь лежал на боку. Лиза снова закричала, подхватила его на руки, кутая в полы халата, и побежала к дому. Пес обмяк и не подавал признаков жизни, но крови нигде не было видно. Лиза села, зарылась лицом в его еще теплую шерстку и заплакала, раскачиваясь взад и вперед, прижимая к груди его отважное маленькое тельце.

Она проплакала всю ночь, сотрясаясь от рыданий, которые царапали ей душу и надрывали сердце. Вскоре она перестала оплакивать Рэмбо и заплакала о своей маме, о Ральфе, Нелли и ее погибшем сыне, о Джекки и Сабине, обо всех, кого могла вспомнить, и даже о своем отце. Словно издалека до нее донесся телефонный звонок, который, кажется, и не думал умолкать. Заглушая его перезвон, на экране разразились радостными криками люди, запели и захлопали в ладоши. Потом начался какой-то фильм, и Лиза даже подумала, что это одна из тех картин, в которых снималась она сама, потому что музыка показалась ей знакомой: страстная, навязчивая, западающая в память, отчего Лиза заплакала совсем уж безутешно. Наконец она стала оплакивать себя. Больше в ее жизни не будет ничего хорошего. Никогда.

— Я умру сегодня ночью, — прошептала Лиза. Была какая-то высшая справедливость в том, что она умрет в этом уединенном месте вместе с Рэмбо, еще теплое тельце которого по-прежнему лежало у нее на коленях. — Я больше не хочу жить.

Закрыв глаза, она откинулась на спинку кресла. Она тонула, погружаясь все глубже и глубже, как будто фильм перематывали вперед, и перед внутренним взором Лизы промелькнула вся ее жизнь, от жестокого и несладкого начала до горького конца. Она вновь была маленькой и жила на Чосер-стрит, где было так много ненависти и любви. Молоденькая девушка в своем лучшем платье ехала на свой день рождения в Саутпорт, затем ее сменила Джекки в розовой атласной пижаме с ямочками на щеках, гладкой кожей и улыбкой на пухлых губах. Потом Лиза увидела Гарри Гринбаума в его книжном магазине, такого мудрого и понимающего. Его фигура подернулась туманной дымкой и исчезла. Патрик! О господи, Патрик, мой любимый братик! Голливуд, Басби, золотое время, когда они вместе снимали кино. Дент, чудовище Дент, который, улыбаясь своей плутовской улыбкой, принес к ней в спальню Сабину. Ральф, дорогой Ральф. Умирающий Гэри… Время тоски и печали, но эти воспоминания каким-то непонятным образом вдохнули в Лизу силы, возвысили и преобразили ее. Тони Молино, ты — ублюдок, Тони. Мило Ханна, и письма, письма, письма…


Ей снова восемь лет, и по всему Бутлю рвутся бомбы, а в дверь барабанит отец, требуя, чтобы его впустили.

— Не открывайте! — жестким голосом говорит мама, и дети отвечают злорадными воплями:

— Не откроем, не откроем!

Затем во дворе раздается взрыв, входная дверь слетает с петель, и в дом вваливается отец. Добежав до лестницы, он тоже взрывается и валится на пол, разбрызгивая повсюду кровь. Дети начинают радостно подпрыгивать, крича:

— Он мертв! Мертв!

По застеленному линолеумом полу прокатывается гулкое эхо их прыжков, и мама тоже начинает подпрыгивать, и поднимается такой шум, что он заглушает грохот взрывов.


Лиза распахнула глаза. Какой странный сон, даже не сон, а зловещий кошмар. Господи, как же здесь холодно! Она вздрогнула и уже собиралась встать, чтобы разворошить горку серого пепла в камине и отыскать едва теплящийся огонек, как вдруг осознала, что на коленях у нее лежит Рэмбо, и громко всхлипнула. Гулкий грохот преследовал ее и наяву, и Лиза поняла, что он раздается на самом деле. Кто-то изо всех сил барабанил во входную дверь.

Лиза встала, по-прежнему не выпуская из рук Рэмбо, и открыла. Снаружи валил снег, а на пороге с поднятой рукой застыл Джим Харрисон, вновь собираясь постучать. На нем была старая куртка с капюшоном и деревянными пуговицами, и ему не мешало бы побриться. Лиза повернулась, оставив дверь открытой, и вернулась на свое место. Джим вошел и остановился, глядя на нее.

— С вами все в порядке?

Лиза уставилась невидящими глазами в пол и ничего не ответила.

— Да, пожалуй, это был глупый вопрос, — мягко сказал Джим. — Выглядите вы ужасно. Давайте сначала разведем огонь, потом я приготовлю вам выпить. А пока глотните вот этого.

Он налил ей на два пальца бурбона и присел рядом, поднеся ей стакан к губам, словно она была инвалидом. Янтарная жидкость обожгла ей воспаленное горло. Лиза заморгала и обнаружила, что ее глаза слипаются от слез.

Под пеплом еще тлело несколько поленьев. Джим разворошил их, и вскоре в камине вновь запылал небольшой костер.

— Зачем вы пришли? — спросила Лиза.

Он бросил на нее быстрый взгляд, словно радуясь тому, что слышит звук ее голоса.

— Мне позвонила Джекки. Она очень беспокоится. Похоже, она звонила вам всю ночь, но вы не отвечали.

— Я заснула, — солгала Лиза. — И ничего не слышала.

Было совершенно очевидно, что он ей не поверил.

— Новый год — не тот праздник, который можно встречать в одиночестве. Я бы приехал раньше, если бы… — Джим умолк на полуслове. «Если бы вы хотели меня видеть», — похоже, собирался сказать он.

— Дело не в этом, — попыталась объяснить Лиза. — Просто на меня навалились разные мысли и воспоминания. Они выбили меня из колеи. — Она не станет рассказывать о смерти Рэмбо, иначе Джим сочтет ее чересчур сентиментальной и глупой, ведь она хочет умереть только потому, что погибла ее собака. Лиза переложила еще теплое тело Рэмбо на диван, аккуратно подсунув ему подушку под голову. Теперь, вдали от нее, он окоченеет и остынет. После того как Джим уйдет, она похоронит Рэмбо в саду.

— Именно это я имел в виду. Вы слишком долго были одна. Пришло время вернуться в мир живых, — серьезно сказал Джим.