Сначала мне показалось, что она оттолкнет меня или останется безучастной. И первые несколько секунд именно так и было. А потом почти рывком вжалась в меня, расплескав еще больше воды на пол, там образовалась довольно приличная лужа, в которой я стояла на коленях, совершенно не обращая на этот факт внимания. Важнее сейчас было именно то, что подруга наконец то дала волю слезам, судорожно цепляясь пальцами за мои плечи, вжимаясь лицом в меня, уткнувшись носом куда то в районе ключицы.

  Рыдания? Нет. Всхлипывания и поскуливание. Ее просто трясло мелкой дрожью как при ознобе. Я впервые видела человека в таком состоянии и слышала такие звуки. Почему то в голове мелькнула дурная мысль о побитом щенке, кого кто то бездушный выкинул на улицу, совершенно не заботясь о том, что выжить это маленькое существо не сможет. Именно таким существом мне сейчас и показалась Ленка – заледеневшая, выкинутая, обиженная, подавленная и... использованная. От последней ассоциации мне стало почти дурно. Особенно этому способствовало воспоминание о синяках, что я видела на ее теле. Это оказался именно он, тот самый жуткий вариант, который я старательна гнала от себя как невозможный.

  – Мааара, я такая дура... ты не представляешь. Он... меня, – вдруг полились слова сквозь всхлипы. – Просто на время, на пару раз, от скуки, тупо секс. А я так же его. И зачем мне все это надо было? Скажи, зачем?? – почти закричала она мне в ухо. При учете того, что до этого был шепот, я вздрогнула от неожиданности и легонько погладила по мокрым волосам, пытаясь успокоить. – Но я не думала, что он способен на это...

  Ленка плакала, рыдала в голос, чуть слышно подвывая от отчаяния, уткнувшись носом мне в шею, судорожно вздрагивая и цепляясь за меня руками, комкая в пальцах мою футболку. Ее слова... я понимала в лучшем случае треть из того, что она сквозь рыдания говорила.

  Слезы, всхлипы, судорожные вздохи когда просто не хватает сил глотнуть воздуха в сведенные спазмом легкие. Заложенный нос не позволяет сделать вдох, а горло сжато рыданиями. И истерика, то затухающая, то снова набирающая оборот стоит только мелькнуть в мыслях воспоминанию. И почти отчаяние у меня, потому что я просто не знаю, что делать и как помочь близкому человеку.

  "Господи Боже! Спаси и сохрани. Матерь Божья, забери ее печали, дай спокойствия измученной душе..." закрыв глаза, я пыталась выудить из памяти слова, что читала надо мной когда то давно бабуля.

  Через какое-то время слезы закончились, я все также поглаживала подругу по волосам, изредка касаясь лопаток. Судорожные всхлипы вздергивали напряжением тело Батти.

  – Пойдем на кухню? Я чай тебе сделаю, или кофе. Хочешь? – немного отстранилась и попыталась заглянуть в лицо подруги. Заплаканное, опухшее от слез, с покрасневшим носом, глазами и губами. А щеки, наоборот, бледные. И взгляд пустой, потухший, покорный.

  Придерживая девушку за плечо, помогла ей вылезти из ванны. Накинула на нее полотенце. Нет, никакого смущения у меня нет при виде обнаженной подруги. Просто скользнула взглядом по телу, стараясь не задержаться взглядом на темном следе чуть выше левого соска и на шее, около ключицы. В виде полукруга, неприятного, багрово-фиолетового цвета. Метка, клеймо. Засос. Сильно сжала челюсти, стало немного больно. Опять всколыхнулась иррациональная злость на того, кто это сделал.

  Ленка, ни слова не говоря, сначала вытерла волосы полотенцем. Промокая мокрое тело полотенцем, повернулась ко мне спиной. Пару секунд почти неосознанно смотрела на маленькую татуировку на ладонь левее поясницы, на верхней части ягодицы. Бабочка. Небольшая – всего то размером чуть меньше моей ладони, цветная – синяя, бледно голубая и красная, четко прорисованная. Милая Ленкина изюминка, из-за чего часто так и называем ее – баттерфляй, или Батти. Ее персональное прозвище среди друзей. Равно как и у меня – Котика, производное от фамилии – Котина.

  В комнате схватила первую попавшуюся футболку и пижамные штаны. На кухне поставила наполовину наполненный чайник на газ. И задумалась – как выводить её из этой апатии и отрешенности? Чем ей помочь? И куда следует обращаться подобных ситуациях? Да так глубоко погрузилась в свои думы, что от свистка закипевшего чайника вздрогнула всем телом и чуть не выронила из рук травяной сбор, что собственноручно собирала летом – смородина, малина, ромашка, мята и земляника. Приятный и вкусный. Засыпала сухие травки в тостостенный бабушкин чайник, залила кипятком, накрыла полотенцем. Пусть заваривается.

  Обернулась и вздрогнула повторно. Нервы ни к черту. Ленка сидела за моей спиной на табурете, снова сжавшись в комок, как будто замерзла. Она уже переоделась в ту одежду, что я ей принесла. Она висит на ней мешком, кофта с рукавами, закрывающими пальцы, придавала несчастный вид. А в комплекте с затравленным выражением на лице – пробирало до дрожи.

  – Я покушать бы не отказалась. У меня опять ночной жор. Поддержишь меня? – сказала я хоть что то, чтобы просто не молчать. И попытаться разговорить подругу.

  Ноль реакции.

  – Ну, молчание знак согласия. Будем жракать вместе, ночью, – с деловым видом полезла в холодильник. Стараясь скрыть панику на лице.

  В ожидании разогревающейся еды присела на соседний табурет. Вгляделась в лицо подруги, перевела взгляд на лежащие на столе тонкие бледные руки Лены. Сглотнула и накрыла своей ладонью подрагивающие ледяные пальцы.

  – Батти, – тихонько позвала ее. – Посмотри на меня, пожалуйста.

  Я говорила, что до этого взгляд был пустой? Так вот, сейчас он был больной – отчаяние, страх, боль, тоска и какая-то ненормальная решимость во взгляде. Складывалось впечатление, что Ленка потеряла что-то очень важное для себя, что-то такое, что является жизненно необходимым для нее. И как жить без этого дальше она не знает. И вот что можно такое сказать в таком случае, чтобы не ляпнуть банальность типа "Все пройдет" или "все наладится"? Как жить сейчас? Как найти в себе силы? Не имею ни малейшего понятия...

  Именно по этой причине я просто обхватила своими ладонями ее руки. Мои теплые против ее почти ледяных. Просто поделиться теплом, молчаливой поддержкой и заботой на деле, а не на словах. Тем более что и говорить я особенно не умею, а уж нужные слова, которые помогут "воспрянуть к жизни" и подавно... Все что бы сейчас не говорила – было бы словами, и только. Через пару минут безвольно лежащие в моей ладони пальцы, вздрогнув, сначала слегка сжали мои руки, а потом крепко вцепились в меня. Как в спасательный круг.

  За время, что мы так молчаливо сидели, держась за руки, котлетки полностью разогрелись. Вкусно запахло едой.

  Немного позже, прикончив по ёжику и допивая ароматный горячий чай, Лена начала говорить. Сама, без моих вопросов. Медленно, тихо, делая большие паузы после коротких предложений, обдумывая каждое слово. Сухие глаза, пустой взгляд в окно и безэмоциональное повествование, просто констатирующее свершившееся факты, от которого у меня побежали мурашки по спине. И уже у меня похолодели ладони.

  – Мы познакомились примерно полтора года назад. Просто на улице в обычный выходной, теплым летним субботним вечером. Высокий, улыбчивый, уверенный, сексуальный. В ту же ночь мы переспали, у меня дома. И повторяли не раз. Мне все нравилось – он супер в постели, фонтан эмоций и ощущений. И нет никаких обязательств. Мне просто нравился секс с ним. Пару месяцев назад пропал. Просто не звонил больше. Никаких неприятных ощущений потери или скуки у меня, слава Богу, не было. Так... легкая грусть. А потом объявился, позвонил, приехал. И все началось вновь. Вот только секс стал чаще. И жестче. Не могу сказать, что я не получала свою долю кайфа, но чувство использованности стало явным. И настойчивым. Эгоизм вдруг прорезался, теперь заботился больше о своих потребностях. Меня трахали, определенно хорошо и качественно, но занятия скудной любовью мне нравились больше. Надо ли говорить, что чувствовала я себя шлюхой? Наверное нет. Почему не послала его? Сама не знаю. Наверное, потому, что дура. Да и других вариантов особо нет.

  Он позвонил сегодня. А мне было скучно и не празднично. Народу дома до хрена и больше, а из близких и нет никого. Ты знаешь, я тебе рассказывала свою ситуацию. И так мне тепла захотелось, расслабиться хоть самую малость. Собралась, поехала к нему. Экспресс-свидание с определенными целями. Пара бокалов шампанского, шоколадные конфеты, маленький плюшевый символ года. Голова шумит, в теле легкость, в мыслях неожиданная путаница, хочется пошалить. С ним. Снова в ту же лужу, в ту же грязь, да по любимые ушки.

  И вроде бы все как обычно начиналось. Но только на первый взгляд. Это был просто секс, потрахушки, жесткое самоудовлетворение с помощью моего тела. А когда я хотела возмутиться и уйти – мне не позволили. Он и его друг.

  Лена замолчала, задумчиво прокручивая свою любимую высокую кружку с узким горлом и широким основанием. А я смотрела на нее расширенными глазами, просто сильнее сжав ее ладонь. То ли в поддержку ей, то ли стараясь успокоиться самой. Боясь пошевелиться, боясь слишком громко вздохнуть, боясь спугнуть и обидеть ее. А еще мне было страшно. Нет, не верно. Клубок эмоций внутри – страх, ужас от произошедшего, а в том что это произошло – я уверена, злость, даже уже бешенство на тех ублюдков, что сделали это. И это был шок – я даже не предполагала, что подобное может произойти наяву, а не в каком-то сумасшедшем кошмаре. Групповое изнасилование – даже при одной мысли меня морозило до состояния айсберга. Что и говорить о том состоянии, в котором была моя подруга? Я не представляю, каково ей сейчас.

  – И знаешь, что самое забавное? – Лена подняла взгляд от кружки и посмотрела мне прямо в глаза. – Я не сопротивлялась, ведь сама к нему пришла. Просто не смогла ничего сделать. Впала в ступор и позволила сделать им это со мной. Даже толком ничего не почувствовала. Просто я где то посеяла свои труселя, и только.

  Я попыталась сглотнуть кислый комок во рту. Не сглотнулось, так и осталось мерзкое ощущение. Голова кружилась, в глазах темно. И не уверена, что смогу устоять на ногах, не свалившись куда-нибудь под стол. Открыла рот, чтобы что то сказать и не смогла выдавить ни слова. А Ленка вновь опустила взгляд. И знаете что меня напугало больше, чем ее рассказ? Выражение ее лица в данный момент – отрешенное и равнодушное. Как будто человек потерял себя, свою душу, свою личность, выжег все чувства и эмоции. И стало все равно жив он или нет. Просто наплевать на себя, на окружающий мир, на жизнь.

  "Забавное"... "Забавное", мать его!

  Неожиданно для самой себя, я буквально свалилась со стула на колени перед Ленкой и крепко ее обняла. Практически причиняя боль и понимая это. Просто изо всех сил сжимая ее, доказывая ей, что она еще жива, что она нужна и обязана жить дальше. Пусть через физическую боль, но она обязана начать чувствовать:

  – Мы решим с тобой вместе эту проблему, я с тобой, я рядом. Напишем заявление, а если не будет результата – я поговорю с парнями, мы договоримся, – найду деньги, этого я говорить не стала, но всерьез задумалась над этим. – Им ввалят так, что они на всю жизнь забудут, как пользоваться своими стручками! Мы...

  – Коти, тебе не противно находиться со мной рядом? – вдруг прервала мои несвязные фантазии о мести Лена, тихим и почти спокойным голосом. Вот только выражение лица у нее было очень серьезным. Казалось, она смотрит мне в душу. И если я сейчас поведу себя неправильно, просто встанет и уйдет. И это будет конец для нее.

  А я подавилась словом, хлопнула ресницами пару раз в непонимании и до меня, наконец, дошло:

  – Ты о чем вообще? Как такое можешь говорить?! – не знаю, можно ли сдавленно кричать, но у меня получилось нечто среднее между хрипом, писком и криком. После того как я вытаращилась на нее и несколько раз хватала ртом воздух. – Глупая, не смей так даже думать! Выкини такие мысли из головы. Я люблю тебя, солнце. И сделаю все, чтобы помочь тебе! Скажи, что мне сделать?!

  – Тогда у меня к тебе всего одна просьба, – я с готовностью закивала головой. Голова грозила отвалиться от усердия, но мне на это было наплевать – все что угодно, только скажи, я все сделаю. Разобьюсь в лепешку, но сделаю. Чего бы мне это стоило.

  – Забудь про то, что я тебе сейчас рассказала. Я забуду и ты забудешь. Без тебя я не смогу. Ты будешь моим якорем, за тебя я буду держаться. По другому я не смогу выплыть из этого дерьма, из этой грязи, не отмоюсь одна никогда. Ты никому не расскажешь, и ничего не будешь предпринимать. Слышишь? Ничего! – пристально посмотрела на меня. Пытливо. – Обещай мне! – а вот это уже требование, причем безапелляционное. – Пожалуйста, Мар. Я не смогу рассказать это еще кому то. А на заявление потребуют подробности, имена, показания, очную ставку, наверное. Не могу, правда. И не смогу больше увидеть его. Я просто умру.

  Мне потребовалось несколько секунд на принятие решения. Бесконечные секунды, что тянутся вечность. И эту вечность мы неотрывно смотрели друг другу в глаза. Я не могу ее обмануть. Не могу предать, не могу обмануть доверие. Только не после этого вечера и этой ночи.