– Я бы очень хотела этого, – честно ответила на вопрос.

  – Я тоже. Напишу тебе завтра. Хорошо? – с облегчением выдохнула Наташа.

  – Хорошо. Спокойной ночи, ребят. И спасибо большое, – совершенно искренне пожелала и поблагодарила я.

  – Не за что, солнце, – улыбнулась мне в ответ. Миша просто посмотрел в зеркало, скупо улыбнулся и коротко кивнул. И для меня это стоило больше множества ненужных слов и пустых заверений.

  Тишина и пустота в квартире. В холодной квартире – я забыла закрыть окно, его, вероятнее всего, порывом ветра открыло почти полностью, в результате выморозив все тепло. Одиночество, опустошенность, полнейшее безразличие и абсолютная апатия. Даже злости не было. На что злиться? На что обижаться? На равнодушие? Как можно обижаться на то, что человек не считает для себя важным защитить спутницу от унижений? Если нет элементарной заботы, заступничества и защищенности в такой простой ситуации, о чем большем можно вообще говорить и на что большее можно рассчитывать. Не хочу. Ничего. Даже думать не хочу. Просто вырвать, хотя бы на сегодня.

  Голова болела все сильнее, поэтому первостепенной задачей стал аспирин. Не помог, подкатила тошнота к горлу, грозя вывернуть наизнанку пустой желудок. Не желая накачиваться обезболивающими, решила проблему радикально – горячая, обжигающая ванна с огромным количеством морской соли на полчаса, потом контрастный душ, помыть голову прохладной водой и спать.

  Провалилась головой в подушку, провалилась в вязкое забытье, что киселем забило мозг. И вытеснило все эмоции, оставив меня в сухом остатке апатии, депрессии и равнодушия.


  Глава 16

  – Мар.

  Я молчу. Не из вредности и не из-за того, что внезапно оглохла или старость наступила неожиданно, и я забыла собственное имя в сокращенном варианте. Просто я знаю, что именно она от меня хочет, уже полчаса как, настойчиво и упрямо. Этой настойчивости можно только позавидовать, а если направить в иное русло – принесет пользу человечеству. Я молчу, мне все равно. А кто у нас она? Лена, конечно. У кого еще хватит терпения и занудности.

  – Мар, – обреченно так и тоскливо... без особой надежды на результат. Но тем не менее не прекращая попыток достучаться до меня. Даже смешно.

  – Ну и ладно, я буду все равно с тобой разговаривать. Хоть ты и молчишь мне в ответ. И повторю тебе в третий, пятый или десятый раз, раз уж ты такая ср... – споткнулась под моим взглядом, добавила более цензурный вариант. – Зараза. А хочешь я тебе на пальцах покажу? Может ты не слышишь меня просто... Так вот, – от отступая от сказанных слов, подняла мой подбородок, чтобы я смотрела точно на нее. Продолжила, – У меня, – ткнула большим пальцем в собственную грудную клетку, – есть два, – растопырила указательный и средний пальцы перед моим носом. С длинными салатовыми ногтями, что угрожающе застыли в паре сантиметрах от моего носа, – пригласительных билета на демонстрацию новой косметической марки. Пробный макияж, апробация средств ухода за лицом, волосами и телом, – запустила ловкую конечность в мои волосы, стянутые на затылке в небрежный хвост. Не успела глазом моргнуть, как я осталась с распущенными волосами.

  – Эй! – праведное возмущение смогло пробить мою молчаливую блокаду этой особы.

  – О! ну наконец то! Свершилось! Скажи мне честно, чтобы тебя вытащить куда то мне придется с тобой подраться? Или прилюдно тебя раздеть? Или орать под окном приглашая тебя куда-нибудь сходить? Кстати, это мысль. Как раз весна по календарю наступает.

  – До весны еще восемь дней, – флегматично поправила я подругу.

  – А я тренироваться буду! Вот прямо сегодня начну! – пригрозила мне Батти. С совершенно серьезным видом. – Мар, я серьезно.

  – Я тоже не шучу. Мне не веришь, сама посмотри на календарь – сегодня только двадцатое февраля, всего в месяце двадцать восемь дней. У тебя почти высшее образование, хоть и филологическое, но считать ты умеешь хорошо. Если из...

  – Мара, срань ты такая, прости Господи! – о, меня все таки назвали этим словом. Довела. – Пошли со мной! Тебе трудно? Вот ответь мне на вопрос – да или нет.

  – Нет, не трудно.

  – Тогда в чем дело? Нет времени? Свидание? Мама просила зайти? Работа или есть какие то планы? ПМС? Природная катастрофа? – Боже мой, сколько вопросов.

  – Ты же знаешь – мама с Валерой в санатории, работу я уже на эту неделю отработала, планов нет, свиданий тоже, – не смогла сдержать кривую улыбку под конец фразы.

  – Тогда пойдем? – взяла меня за руку, заглядывая в глаза. – Тебе надо встряхнуться. Ты совсем потухла, осунулась. Ходишь в свои мысли погруженная. Проснись, солнышко, пожалуйста. Все остальные пусть проваливают на хер! Тем более такие муд... – сама себя оборвала подруга. – Ты поняла меня, короче. Сегодня, запомни, сегодня! Я за тобой зайду. Примерно в шесть вечера будь готова. Если ты вдруг передумаешь – пеняй на себя. Я тебя силком вытащу, так и знай!

  Я покорно кивнула, отрешенно смотря в окно.

  – Марик, я сбежала! – чмокнула меня в щеку и умотала по своим делам, привычно захлопнув за собой дверь.

  Время всего два часа, еще времени вагон и маленькая тележка с горкой. Чем заниматься – ума не приложу. Как то эту неделю я продержалась. Учеба + работа до темна сделали свое дело. Я засиживалась на работе до упора, до того момента, когда охранник не начинал делать обход, сделала переработку на следующую неделю, и всю неделю меня не ждут. По простому сказали, что надо отдохнуть – мне от работы, или работе от меня. Что, собственно, не имеет значения. Дома, в тишине и одиночестве быть не хотелось совершенно. Телефон молчал, соцсеть засыпала меня сообщениями от Наташи. И разговаривать то мне особенно не хотелось, и обижать хорошего человека было не за что. А гордость... гордость не позволяла написать первой, про звонки вообще молчу. Исключительно на ней я и держалась, именно она заставляла стирать готовые к отправке сообщения, лишь иногда сохраняя их в черновик. И ждать, бесконечно и, что то мне подсказывает, без особой надежды на результат. Почему я так зациклилась? Сама себе не могу дать ответ. Я сжирала саму себя, медленно, смакуя, по маленьким кусочкам. И только какая то глупая надежда не давала скатиться в глухую депрессию. Я закрылась ото всех, не рассказывая ничего после задаваемых вопросов, просто пожимая плечами и отворачиваясь, затаилась в ожидании, лелея надежду на его звонок или сообщение, с каждым днем все меньше сама веря в это. Можно подготовиться когда разлад в отношениях накапливается постепенно, но когда обрывается все резко – это как прервать на полувздохе. И воздуха больше нет, чтобы вдохнуть, и того, что вдохнул для нормальности недостаточно. Вот и получается, что висишь в подвешенном состоянии, ни в верх взлететь, ни уж совсем вниз упасть не получается.

  Сама себя обманываю. Не было никаких отношений, были лишь их зачатки, которые толком ни во что и не развились. Одна надежда была на то, что все изменится после секса. А оказалось...

  Время почти шесть, и я готова к выходу. Простые джинсы, черная футболка, сверху толстовка на молнии. Ни капли макияжа на лице. Ботинки без каблука, куртка с капюшоном, сумка через плечо. Стою, жду эту красотку около подъезда. Идти куда то как не хотелось, так и не хочется. Но одно то, что подруга потратила половину утра, уламывая меня на это мероприятие, и таки своего добилась, дорогого стоит. Показатель как ее настойчивости, так и степени заботы обо мне. Поэтому стою, жду.

  Такси подъехало в начале седьмого, уже в половину мы были на месте, в торговом центре на третьем этаже. Салон красоты по совместительству бутик всяких женских радостей оказался в теплой компании нескольких небольших ресторанчиков с разнообразной кухней. А в семь меня усадили в кресло. Стандартная процедура рекламы продукции, которая в виде панацеи красоты должна быть у каждой. Но, что радует, ненавязчивая. Выбрала маску для блеска волос и масляные ванночки для рук. Намазали меня всем этим богатством, еще на лицо брызнули термальной водой. Сижу, листаю журнал, жду Батти, которой тоже что то намазюкивают на волосы.

  – Мар, – подняла голову на подругу. Стоит напротив меня с какой-то интересной штуковиной на голове в виде тюрбана, гелевых патчах на лице и одноразовых перчатках на руках. – Пойдем покурим, а? нам тут еще час сидеть, потом раздача подарков и пробников.

  Просто кивнула в ответ. Не дать покурить этому паровозу смерти подобно. Причем смерти особо мучительной от ее жалоб и обвинений в бессердечности.

  Место для курения в виде приличных размеров помещения с хорошей вентиляцией, разделенное на несколько небольших секций при помощи искусственных растений в больших кадках или в виде перегородок с ними же, поднимающихся на высоту около двух метров. В первый раз такое вижу – обычно с курилкам не заморачиваются. А тут даже присутствует некоторый уют и условная уединенность. И не видно двух девиц странной наружности, с подозрительными следами то ли косметики, то ли баловства на лице и волосах. Выбрали для себя окно в уголочке помещения, спрятались за целой стеной из искусственных лиан. Хорошо спрятались, качественно, нас почти не видно.

  – Мар, ты как? – Батти закурила, выдыхая дым в окно, искоса поглядывая на меня.

  – Нормально.

  – Врешь? – теперь неотрывно впивается взглядом.

  – Вру, – согласилась я. К чему отрицать очевидное.

  – Может быть, ты хочешь поговорить об этом? – я не сдержала хмык.

  – Зачем, Батти? Что нового ты мне скажешь? Что такого, чего я не знаю сама? Поверь у меня было время подумать, разложить все по полочкам и сделать определенные выводы. Как и у него. Целая неделя. Ладно, не неделя. Сегодня шестой день. Шестой, гребаный день тишины и равнодушия, – меня начало срывать со спокойствия, таким трудом достигнутого. Тянуло выговориться, хоть кому то, не зеркалу, что осточертело уже за эти дни. А больше я никому не смогла открыться – просто замкнуло где-то внутри, и кипит, и булькает, и жжет меня изнутри. – Я умею слышать то, что мне пытаются сказать. Даже таким молчаливым способом. Не нужна. Одно меня интересует – зачем? Нахрена надо было тянуть всю эту волынку столько времени? Чего ради? Чтобы просто пополнить свою коллекцию? Или он просто разочарован во мне? Или он ждет действий от меня? Вот только пока не найду в себе смелости спросить об этом. Да и не вижу его.

  – Котик, маленький, перешагни. Он мудак однозначно, что так поступает. Ему же хуже – он тебя теряет, не ты его. Он опомнится, вот только уже поздно... – я прервала ее, не став слушать всю ту ересь, что подруга пытается донести до меня.

  – Лен, дай сигаретку, – я протянула просительно ладонь.

  – Охренела?! Зачем? – еще и спрятала пачку тонких сигарет в сумку. Обернулась ко мне с негодованием на лице и, готовясь отчитать меня по полной программе, начала стремительно бледнеть.

  – Лен? Что? Что случилось?

  – Тшш, там ОН! Тот, я говорила тебе... ну который...– прошептала подруга, попутно практически вжимаясь в угол. Там где стояла я около открытого окна. И откуда почти ничего не было видно. Я инстинктивно дернулась, сжала кулаки, внутри всколыхнулась злость, прогоняя апатию и равнодушие. И тут же потухла, стоило только посмотреть на белую, как полотно, вцепившуюся в мою руку подругу. Стоило только вспомнить ту ночь, её боль и апатию, ее просьбу о помощи. И мое обещание. Словно собралась волна внутри и рассеялась туманом, оставив после себя лишь злость, бессильную и бесполезную. Крепко схватила Батти за руку, подтолкнула ее в угол, закрывая ее своей спиной, удерживаю ее лицо в ладонях.

  – Мы подождем пока он уйдет, – шепотом, раздельно проговариваю слова. – Успокойся, я с тобой, я рядом. Ты успела спрятаться, он тебя не видел, – Ленка только кивнула, все также белая и дрожащая как в лихорадке. Погладила ее по плечам, успокаивая и растирая. – Тихо, солнце. Все хорошо, все уже в прошлом. Он тебя больше не тронет. Все, я закрыла тебя своей спиной. Видишь? Теперь он и близко не... приблизится...

  Я запнулась, я забыла все слова и звуки, я услышала, кого именно так испугалась Батти.

  Юрик, собственной сиятельной персоной. Да это был именно он – тот кто сделал это с моей подругой. Шок? И не только! Бешенство било молотком в голову, меня трясло, колотило так, что удержать сумочку в руках я не смогла, положила ее на подоконник. Сглотнула, пытаясь совладать с собой и не броситься на него с кулаками. Сквозь красный туман бешенства всплыли картинки неудачного знакомства, добавляя градус кипению. Мудила! Ох, как хотелось разодрать ему когтями смазливую самоуверенную рожу, с ухмылкой на всем гребанном фейсе! Оторвать его чертовы грязные причиндалы и приготовить из них ему рагу! Чтоб он, тварь паскудная, подавился своим хозяйством.

  Ленка еще больше вжалась в угол, окончательно спрятавшись за искусственными зарослями. А я в последний момент отшатнулась, уже готовая выскочить и свершить акт возмездия, наплевав на обещание. Я услышала голос собеседника Юрика.