– И мне тоже приятно познакомиться, – так, улыбаться, мило и непринужденно. Вот только "дружелюбная" улыбка больше на оскал похожа.

  – А ты у нас единственная девушка в группе. Ты рада?

  – Еще бы, в такой малине, – попыталась улыбнуться чуть более открыто, и никак. Единственное желание, чтобы меня оставили в покое.

  – Ты сейчас нервничаешь? – и какого он ко мне примотался?!

  – С чего ты решил? – а на лице уже улыбки нет, надоело. Как и сам собеседник, достал.

  – Ты напряженная. И как будто злишься, – ты смотри какой смышленый мальчик попался...

  Отвечать ничего не стала, просто пожала плечами и отвернулась. Мысленно настраиваясь на необходимость преодолеть путь до нашего корпуса. Боже мой, как же далеко... доковылять бы.

  И зачем я только, спрашивается, их одела? И вроде мягкие и удобные, по крайней мере в магазине показались именно такими. А на деле оказались пыточным устройством, да еще и на босу ногу их напялила. Идиотка, в прямых черных брюках, белой приталенной рубашке с рукавами до локтя, с небольшой черной сумочкой и в туфлях на высоком каблуке, с вырезом на носике и отдельной пяточкой. И именно их, пяточки, я сейчас и стерла, в кровь.

  Я только преодолела длинный коридор, два лестничных пролета, а в глазах почти что слезы. Чтобы немного отвлечься, решила считать ступеньки. А потому не услышала, что меня окликнули, а потом и поддержали за локоть, когда совершенно неуклюже покачнулась на лестнице на дрожащих ногах.

  Новая волна боли заставила судорожно вздохнуть и еще сильнее сжать зубы. Ууубью.

  – Марина, стой. Стой, я сказал! – и снова Артем. Да что же ты ко мне привязался то? Вот его я сейчас и ррррр. Нагрублю, короче.

  – Чего тебе? – я держу, я держу, я держу себя в рррруках.

  – Помочь тебе хочу, почти безвозмездно, – и улыбается. Какой же ты, блин, улыбчивый!

  – Чем? – я спокойна, я спокойна, я... нифига не спокойна.

  – Пойдем, присядешь, станет легче, – и подталкивает меня к большому окну в паре метрах по коридору.

  Широкий подоконник на уровне чуть выше колен, отлично подойдет в качестве лавочки. О, Господи, кайф то какой.

  – Давай сюда ногу.

  – Не поняла? – интересно, если я его сейчас пошлю, это будет очень грубо?

  – Ногу, говорю, давай. У тебя вся пятка в крови. Смотреть на тебя больно, – а на лице наконец-то предельно серьезное выражение, и руку протягивает к конечности.

  – Зачем? – сказать, что я удивлена, ничего не сказать, даже злиться забыла. И на всякий случай поджимаю родимые конечности...

  Парень закатил глаза и вздохнул.

  – На первом этаже административного корпуса есть аптечный киоск. Если бы ты не была так сосредоточена на своем перемещении, ты бы его тоже заметила. А там, скажу тебе по секрету, есть пластыри, и медицинский клей, и дезинфицирующие салфетки. А у тебя уже, по-видимому, на ноге одна сплошная рана. А нам еще сегодня гулять и гулять. И если ты не мазохистка, то дай, наконец, свою ногу! – предельно спокойно, как неадекватной, объяснил мне ситуацию.

  В каком-то заторможенном состоянии покорно подняла ногу, мне кажется, что парня я уже достала. Ловко стянул туфлю резким движением, по ощущениям оторвав оттуда приличный кусок.

  – Ууууууёий, фак, – все, что удалось прошипеть сквозь зубы, и слезы.

  – Ш-ш, потерпи чуть, – и прижал прямо к ране салфетку.

  Вообще парень оказался сильным. И ловким. И реакция у него отменная – это я доказала опытным путем. Наверное, не каждый сможет удерживать лягающуюся конечность, практически не дав ей сдвинуться с места, жестко зафиксировав ногу за голеностоп. Ух, если бы у него была чуть похуже реакция я бы уже заехала ему в нос, или в челюсть. Причем сделала бы это с огромным удовольствием. Хоть немного бы полегче стало. Больно, пипец.

  А он еще и посмеивается, гад.

  – А у тебя еще вторая ножка есть, не забывай. Раунд два будет. Может быть, тогда получится, – уже ржет откровенно. Гад, повторюсь. Но забавный – отвлечь его у меня получилось. Да и возмущаться, вырывая многострадальную конечность, не особенно хотелось – на меня совершенно неожиданно свалилась помощь, она мне была нужна – уж себе-то я могу в этом признаться. Что меня настораживает – пока не понятно, что за всем этим последует. Такой неприятный червячок сидит внутри и грызет... с аппетитом.

  А тем временем Артем стер салфеткой запекшуюся сукровицу с пятки. И сидит, дует мне на ранку. Естественно, я попыталась сбежать. Не получилось, опять.

  – Да что ж за безобразие то такое! – вполне натурально возмутился парень.

  – В смысле? – подергав еще пару раз для порядка зажатой конечностью на коленях Артема, с интересом уставилась на раздраженного парня.

  – Я делаю тебе больнее чем есть?

  – Ну...

  – Так, ладно, первый понял. Я тебя обидел?

  – Нет... – я даже головой отрицательно помотала.

  – Осуществляю действия, порочащие твою честь и достоинство? – совершенно серьезно спрашивает у меня.

   – Эмм... нет вроде... – я в замешательстве. И даже краснею, слегка.

  – Так какого ты сбежать то пытаешься? – ух, он даже покраснел слегка. Злится, наверное.

  – Больно... – больше неловко и неуютно от такой неожиданной заботы.

  – А кто в этом виноват?! Ходить ей, значит, не больно в окровавленных туфлях, а дать обработать раны – потерпеть немного не может! Девушки такие девушки!

  – Эй, я не просила возиться с собой! И никого рядом не удерживаю!

  – Пластырем заклею, – совершенно серьезно отвечает мне мучитель.

  – Так нельзя еще, присохнет к ране.

  – А я не к ране – я рот тебе сейчас заклею. Исполню мечту всей мужской половины человечества, – и правда достает пластырь из кармана. – Так что молчи и не провоцируй меня.

  А я сочла за лучшее заткнуться. Стыдно, но... Ну если хочется человеку повозиться с таким недоразумением как я – я что, против? Тем более как подумаю о том, сколько еще сегодня ходить... страшно становится.

  А он ловко и очень аккуратно начал покрывать тонким слоем медицинского клея ранку. Опять защипало, но вполне терпимо. Казалось бы, просто натерла мозоль, стерла его, так ведь получилось стереть до мяса...

  – Давай дубль два. С этой ногой пока подождем, пусть клей подсохнет. Потом заклеим пластырем и домой поедешь.

  Молча поджала под себя босую конечность и, стараясь сильно не кривиться, подняла вторую ногу. Шипела, но от комментариев сдерживалась, до конца экзекуции.

  – Ну вот и все! А ты боялась, только юбка чуть задралась! – и ухмыляется так задорно.

  – Цыц, я в брюках! – невольно улыбнулась в ответ. Мне стало намного легче, а оттого желание убивать испарилось. И даже острить и огрызаться как то не хочется. – Спасибо за помощь.

  – Не за что. Что не сделаешь чтобы потрогать женские щиколотки. Да и рыцарем побыть вообще приятно, – спрыгнул с подоконника и протянул мне руку, – Обувайся аккуратно и пошли. Так уж и быть, пригляжу за тобой. А то все усилия насмарку пойдут.

  Стараясь сильно не морщиться, натянула туфли. Я снова в строю! С благодарностью посмотрела на Артема.

  – Вот только долго не ходи, все-таки это просто клей и пластырь. Пока не подживет – лучше не рисковать, – как будто прочитал мои мысли Артем.

  – Хорошо, – вот теперь я смотрю на парня с искренним дружелюбием. И улыбаюсь ему в ответ – честно и открыто. – Ты знал – красота требует жертв? – шутливо грожу ему пальцем.

  – Не спорю, – поднял руки в защитном жесте и еще шире улыбнулся.

  Маршрут упростили по максимуму – деканат – расписание – дом. И закинуть в самый дальний угол грррреб... туфли. Ибо состояние все равно далеко от комфортного. Девочки поймут.

  – Ты занята сейчас? – отвлек меня от предвкушения голос Артема.

  – Да, домой иду. А ты?

  – Тоже, – рассмеялся парень. – Давай идти вместе?

  – Продолжаешь присматривать? – улыбнулась.

  – Именно. Рыцарь я или где?

  – Вот именно, где? – не подкалываю, просто перешучиваюсь с ним в ответ.

   – Язва, однако.

  – Нее. Я только учусь. На первом курсе.

  Да, сложно. Да, страшно. Да, непривычно. Но ведь иногда надо рисковать и вылезать из своей раковины и давать если не другим, так хотя бы самому себе шанс на доверие людям?

  ***

  Год спустя

  Смотрю на Ташу и Тему. И с трудом не кривлюсь в непонимании – совершенно хрестоматийный пример неразлучников. Они почти всегда вместе – за руку, в обнимку, постоянные прикосновения, поцелуи и объятия. А если они не вместе физически, то по факту оба потеряны для общества – чаты, аськи, эсемески, постоянные переговоры по телефону. Ужас.

  – Ты просто еще не влюблялась, – примерно такие слова мне были сказаны Ташей, а Тема согласно наклонил голову, прикоснувшись губами к виску девушки.

  Спаси меня, Боже, от такого крышесноса. С ума сойти, никакого личного пространства.

  А еще у меня появилась хорошая знакомая по совместительству мой репетитор по инглишу, Лена, студентка педагогического по специальности ин-яз. Ясное дело, не бескорыстное знакомство. Выгодное со всех сторон сотрудничество для обеих заинтересованных сторон, потихоньку перерастало в дружбу. Особенно после того, как я порой ее доводила до белого каления своим произношением... Но, все остались довольны, почти что живы и даже в хорошем расположении духа. Чуть позже.

  А еще я получила работу по совместительству в научно-исследовательском институте, как и планировала. Я молодец? Я молодец!

  А еще в самом начале весны ранним воскресным утром я проснулась под разговор мамы и ... отца. Надо отдать ему должное, после выпускного он меня не трогал. Я расслабилась и почти забыла о нем.

  – Мне нужно с Мариной поговорить и я поговорю! И ты мне не помешаешь, – визгливые нотки в голосе родителя смахнули с меня сон в одно мгновение.

  – У тебя совсем совести нет? – мамин голос звучит тихо, но уверенно, и спокойно.

  – Тебя это не касается! – скандал назревает, однако. С утра пораньше – время еще и девяти нет. Вот ведь... нехороший человек, не дал поспать в единственный выходной.

  Встала, любимые тапочки на ноги и, вдохнула – выдохнула.

  – Мам, доброе утро, – чмокнула подставленную щеку. – Привет, – это уже отцу.

  Не торопясь умываюсь, прокручивая в голове возможные причины наличия на нашей кухне блудного родителя. Миллион идей, а правдой окажется самая нелепая. Соскучился, наверное? Даже смешно. Напряжение на кухне хоть лампочку подключай – сразу засветится.

  Не спеша положила творог на теплый блинчик, свернула рулетом, полила сверху сиропом, поблагодарила маму за кофе из турки – и все это под пристальным и, по-моему, не мигающим взглядом папаши. И нет, я не подавилась. И даже руки у меня не дрожат.

  – Как учеба? – а на лице нет даже простейшей заинтересованности.

  – Что тебе надо? – да, я облегчу тебе ведение разговора по одно простой причине – чтобы не тратить свое время на ложные иллюзии и метания.

  – Я что, не могу придти к своей дочери и поинтересоваться, как у нее дела? – даже почти натурально возмутился отец, и я даже почти поверила.

  – Хорошо, спасибо, – совершенно спокойно кушаю блинчик.

  – Нам надо поговорить.

  – Что тебе мешает? – спокойно отпила глоток почти остывшего кофе.

  – Наедине, – даже зубами скрипнул или мне послышалось.

  – Это твои проблемы. Меня все устраивает и так. Если есть что сказать – говори. Нет – ты знаешь, где дверь.

  Молчит, крепко сцепив зубы, внимательно сморит на меня, как будто пытаясь прочитать что-то у меня в голове. Мама поднимается и уходит в комнату. И раз, два, три...

  – Мне надо чтобы ты подписала бумаги.

  Недоуменно подняла на него глаза, пытаюсь понять все ли в порядке у него с головой.

  – Какие именно бумаги мне надо подписать?

  – На отказ от квартиры, – мучительно соображаю от какой такой квар... стоп!

  – Давай не сегодня? – мне надо немного времени.

  – Когда? – и вид такой стал расслабленный.

  – На следующей неделе, с бумагами, – давай же, свали отсюда.

  – Хорошо. Я позвоню, – спокойно поднимается и уходит, попрощавшись со мной равнодушным:

  – Пока.

  И нет, я почти ничего не чувствую. Только желание опять сходить в душ и промыть с хлоркой кухню от его присутствия.

  – Вкусно? – спокойный, негромкий голос мамы отвлек меня от размышлений.

  – Да, спасибо, мам, – встала из-за стола, прошла к мойке, открыла горячую воду. Все на полнейшем автомате, бездумно, бесчувственно.

  – Мам.

  – Да, Мариш? – она уже поняла, что я хочу сказать. Просто дает мне возможность не молчать.

  – Он говорил про бабушкину квартиру? – мне просто надо подтверждение в том, в чем я уже почти уверена.

  – Да. Он хочет, чтобы ты написала отказ от ее квартиры. Тебе же почти 18. Она уже давно написала завещание, в котором ты и его сын являетесь наследниками ее квартиры. Вроде бы она давно болеет, не могу сказать точно, видела ее уже очень давно. Но ситуация примерно такая.