Он спрашивает, не стоит ли нам переместится в другое место: диван, кровать, пол ‒ но становится очевидно, что этот островок для нас на идеальной высоте, как раз на уровне его бёдер. И когда я раздвигаю ноги и позволяю им раскрыться, он получает ответ. Здесь. Прямо сейчас. Плати по счетам, большой мальчик.

Я ожидаю, что он разденется, чтобы соответствовать мне, в моем естественном состоянии, но он только дёргает свои штаны вниз, достаточно, чтобы я увидела, как моя рука всё ещё обернута вокруг его члена. Мои глаза расширяются. Я имею в виду, что видела его раньше, я пробовала его на вкус, но с этой точки зрения, всё кажется слишком реальным.

— Ты понимаешь, что мы собираемся сделать, да? — спрашиваю я.

— У меня есть одна довольно хорошая догадка.

— Я так напряжена. У меня кружится голова.

— Я должен попросить тебя подписать форму согласия?

— Наверное, это хорошая идея. Могу я одолжить ручку?

— Дэйзи.

— Боже. Это так странно! Лукас Тэтчер собирается заняться со мной сексом.

— Да, собирается, — Лукас смеётся, прижимая меня к груди. Это объятие такое интимное и обнадеживающее.

— Мы не можем это сделать, — говорю я, притягивая его ближе.

— Если ты хочешь подождать, мы…

— Нет! БОЖЕ, НЕУЖЕЛИ ТЫ СОВСЕМ НЕ СЛУШАЕШЬ?!

При этом я прижимаюсь губами к его губам и поцелуем высасываю из него всю эту вечно любящую жизнь. Он стонет и отвечает взаимностью, дергая меня вперед, пока моя задница не оказывается на краю островка. Мы идеально выровнены, бедро к бедру, как я и планировала. Он впервые прикасается ко мне своим членом, моё сердце колотится, а покалывание поднимается по позвоночнику. Я хочу, чтобы он продолжил, но он дразнит меня своим прикосновением.

Он упирается ладонью мне в живот, а когда его большой палец касается сердца моих чувств, мурашки начинают бежать по моей коже. Легкие круги, которые он выводит, похожи на барабанную дробь, которая наращивает интенсивность, пока он не отходит и не смотрит между нами. Я закрываю глаза и сжимаю пальцы ног, когда он погружается на первый дюйм. Я раскрываю рот. Ещё дюйм. Крошечный стон ускользает от меня. Ещё один сильный толчок, и Лукас использует все эти с трудом заработанные мышцы, чтобы зарыться в меня по самое основание. Я растянулась до небытия.

— Не двигайся, или я разобьюсь, — говорю я Лукасу.

— Ты будешь в порядке.

— Ты убьешь меня.

Он осторожно выходит из меня, и я чувствую, как он дрожит. Из всех симптомов, которые я, когда-либо наблюдала, Лукас, испытывающий удовольствие от того, что находится внутри меня, является самым неотразимым.

— Сделай это снова, — умоляю я.

Он возвращается, входит в меня и медленно растягивает. Я обнимаю его за шею и прижимаюсь голой грудью к его груди. Его твердые мышцы дополняют мои женские изгибы. Во мне взрывается тепло ‒ первое ощущение, которое предупреждает о том, что должно произойти. Он сжимает мои бёдра и толкается быстрее. Если бы я могла говорить, мои слова звучали бы неразборчиво от его сильных толчков. От простого «да, прям так» до «Лукас ‒ ты Бог».

Его пальцы снова находят путь к моему центру, и он добавляет дразнящие маленькие круги в репертуар. Подушечка его пальца грубая, но мне нравится.

— Я так близко, — говорю я ему, и он продолжает эти сенсационные круги. Он держит их в нужном темпе, в нужном давлении, поэтому каждый раз, когда он скользит по этому пучку нервов, удовольствие взрывается через меня. Лукас поднимает меня с островка и прижимает к двери кладовки. Он использует другой угол, чтобы ещё глубже проникнуть в меня. Он выходит на совершенно новый уровень, и я уже несколько минут не дышу. Нет никакого способа узнать, умерла я или нет, потому что, конечно же, это именно то, на что должен быть похож рай.

Слишком долго каждое ощущение обволакивает меня, и я почти отключаюсь. Кажется, этого слишком много. Я сгораю изнутри, а потом его большой палец ударяет еще раз, и я наконец вспыхиваю. Лукас следует за мной, и мы вместе держим друг друга, задыхаясь и трепеща, неся друг друга к самым высоким вершинам. Мы не отходим от двери кладовки. На данный момент она удерживает меня больше, чем Лукас. Одна моя нога обернута вокруг его талии, а другая просто болтается, слишком слабая, чтобы держаться.

Так много слов срываются с кончика моего языка. Я извиняюсь, поздравляю. Часть меня почти признается в вечной любви. Для чего? Я не знаю. Но потом Лукас опускает меня на ноги, и мы смотрим друг другу в глаза. Впервые за долгое время мы смотрим друг на друга, и из меня вырывается короткий смешок. Я думаю, это остаточное удовольствие, которое все еще пульсирует во мне. Лукас тоже улыбается. Он выглядит ленивым и довольным.

Когда я чищу зубы, то чувствую, что у меня болит живот. Я узнаю это чувство: едва уловимый страх, связанный с переменами, смешанный с дозой приятного беспокойства. Так я себя чувствовала сегодня утром, перед тем, как Лукас обманом затащил меня на кухню.

Я смотрю на себя в зеркало и не узнаю девушку, которую там вижу. Я вытираю брызги со стекла, и понимаю кто она. Она ‒ это я, насытившаяся после секса со своим врагом.

Я выплёвываю пасту и продолжаю чистить зубы. Делаю всё, что угодно, лишь бы отсрочить следующие несколько минут.

Я подозреваю, что моё волнение имеет какое-то отношение к моей текущей жизненной ситуации. При нормальных обстоятельствах я бы сбежала. Я бы вернулась домой и спряталась под своим детским одеялом. Но я застряла в квартире Лукаса. В его ванной. И использую его мягкое полотенце для рук.

Лукас входит в ванную и в зеркале ловит мой взгляд. Ощущение, которое разрастается в моём животе, опасное. Меня может стошнить.

— Куда мне положить твою сумку?

Его вопрос состоит всего из пяти слов, но между ними много подтекста.

— В гостевую комнату? — пожимаю я плечами. — Ты считаешь, что именно туда её нужно отнести?

— Да, наверное... да, — говорит он, взваливая её на плечо.

— Если ты не думаешь…

— Нет, я имею в виду, ты и так через многое прошла. — Он кивает и уходит. — В шкафу в прихожей есть еще одна подушка, если она тебе нужна.

— Спасибо, — говорю я, с набитым ртом зубной пасты.

Мы ‒ две балерины, ходящие на цыпочках вокруг друг друга.

Всё становится хуже, когда я проскальзываю в гостевую комнату, пытаясь быть тише мыши, и на тумбочке замечаю стакан воды и книгу. Я вздыхаю. Пока я обдумывала, как пролезть через окно в ванной и убежать в закат, Лукас беспокоился о моей жажде. И, чёрт возьми, книга ‒ психологический триллер, мой любимый жанр.

Лукас, ты манипулирующий, очаровательный засранец.



На следующий день мы с Лукасом ‒ актеры, которые хорошо играют роли двух совместно проживающих взрослых. Когда я выхожу из гостевой комнаты, вижу, как он готовит блинчики. Лукас стоит с обнаженным торсом и наливает тесто на сковородку. Это воплощение мечты, которая хотя бы раз была у каждой женщины.