– Пойдем, поднимемся. Кофейку выпьешь…


***


Как и обещала, в одну из суббот Ира приехала в ресторан, предварительно созвонившись с Петром. Кстати, название ресторану она придумала сама. Брюсов так и рвался назвать его «У Ирины», но она наотрез отказалась. Во-первых, кроме него, есть еще и Петька. А во-вторых… Просто незачем. Остановились на названии улицы – получилось неплохо. А в интерьер вплели картинки из старой Москвы.

Днем посетителей было немного. Старков радушно встретил ее у входа:

– Сто лет не виделись, Ириш!

– Привет! Как поживает Оленька?

– Нормально, – Петя хитро улыбнулся. – Скоро нас будет трое. Мы поженились – ты в курсе?

– Правда? – поразилась Ирина.

Ей как будто наступили на больную мозоль.

– Ага, позвони ей как-нибудь, она будет рада.

Ира быстро разобралась с делами, дала рекомендации бухгалтеру и спустилась вниз. Петя пригласил ее пообедать. Они сели за свободный столик. Старков был несколько напряжен, не зная, о чем можно говорить, а о чем нельзя.

Тогда Ира решила облегчить его задачу:

– А тебя не пригласили сниматься у Воронича?

И тут же поняла, что сморозила глупость.

– Нет, конечно. Чем я заслужил? – тоже не слишком задумываясь, ответил Петька, сам испугался и начал выкручиваться:

– Ну, то есть, я не его формат. Это Сашка у нас может сыграть все – от бандита до хлюпика. И не поехал бы я никуда на три месяца – Ольгу сейчас одну оставлять…

– Пишут, Лиза все бросила и отправилась за Брюсовым, как декабристка…

– Угу, – кивнул Старков, – следит за каждым его шагом. Боится, что уведут.

– Да кто его в Китае уведет! – засмеялась Ира.

– Мало ли с ними актрис и персонала, – подмигнул Петр. – Всегда есть, где разгуляться.

– По себе знаешь, да?

– Ага! – ухмыльнулся Старков.

А потом осторожно спросил:

– Сашка тебе не звонил из Китая?

– Не-а, ни разу, – спокойно ответила она.

– Мобильный под контролем, наверно, – предположил Старков.

Он помолчал.

– Ты, я смотрю, пришла в себя, да? Хочу, чтоб ты знала, мы с Ольгой всегда были на твоей стороне.

– Спасибо, Петь, я знаю.

– Но если реально посмотреть… Жизнь такая сложная. Вляпался он с этой Лизкой – и надолго. Ну, не было у него выхода, Ир. Спился бы еще без ролей… А тебе это тоже не надо.

– Не надо, – согласилась Ирина.

– Он тебя любит до сих пор. Он говорил мне. И с Лизкой обращается ужасно. Говорят, она постоянно плачет.

– Ну и скотина, – ответила Ира, поднимаясь. – Петь, прости, не хочу знать этих подробностей. У меня теперь своя жизнь.

– Я понимаю, понимаю…

– Я еще заеду недели через две, ладно? Посмотрю, как дела.

– Да, конечно, спасибо тебе, – он замялся. – Слушай, тебе ведь положено вознаграждение?

– Намекаешь, что я вам больше никто?

– Ну, что ты… Я не это имел в виду. Но ты ведь не обязана…

– Петь, я не перетрудилась. И ресторан этот мне дорог. Или я тебе уже не друг?

Он благодарно приобнял ее за плечи, проводил до дверей. Выйдя, Ира достала мобильник и набрала Димкин номер. Сегодня она тоже не хотела оставаться дома одна.


***


За последние полгода ее бурная личная жизнь регулярно становилась достоянием окружающих. После долгих лет спокойного и никому неинтересного существования, Ира оказалась к этому совсем не готова. Дима, кажется, ничего не умел (или не хотел) скрывать, хотя она очень его об этом просила.

А Ленка не стеснялась выражать свои чувства – Ира ей даже позавидовала. Девушка рыдала в туалете, и вся фирма утешала ее, бросая суровые взгляды в сторону разлучницы. Собственно, тогда Ирина и узнала, что, оказывается, у нее талант уводить чужих мужиков, но что и Диму она в результате тоже не удержит. Репутация стервы прочно укоренилась за Смальковой. Ее роман с Брюсовым не прибавил ей симпатий среди женской половины предприятия.

Ленку было жаль, да и Диму тоже. Дать ему Ира ничего не могла, только брать. Остро нуждаясь, чтобы кто-то был рядом, она его элементарно использовала – и сама это понимала.

Никогда раньше Ирина не думала, что будет способна на такое. С бухты-барахты вступить в связь с нелюбимым человеком… Но жизнь ее, казалось, летела под откос, вместе со всеми принципами и устоявшимися привычками.

Димка не жил у нее, только приходил – тогда, когда она была к этому расположена. Иногда Ира по несколько дней не хотела его видеть. Парень был ей симпатичен, но, разумеется, не выдерживал никакого сравнения с Брюсовым, а не сравнивать не получалось. Не обладая остроумием и яркостью, Дима был умен, покладист, спортивен. Немножко даже слишком покладист.

Познакомившись с ним, мама сразу загорелась: «Выходи за него». Но видеть Диму каждый день рядом с собой? Нет, увольте, на это она не способна. Зато Ира старалась никогда не срывать на нем зло. Пытаясь компенсировать отсутствие любви, она была с ним приветливой и сговорчивой, чего так и не смог добиться от нее Брюсов.

В один из вечеров, который она коротала одна, Ирина решилась позвонить, наконец, Вере. «В конце концов, – думала про себя Ира, – сама-то ты кто такая, чтобы осуждать других?»

Ира немного опасалась напряженного или обиженного тона, но Вера обрадовалась, ответила, как ни в чем ни бывало. Пообщались на общие темы, не затрагивая болезненных вопросов. В конце разговора Ира пригласила подругу домой – при встрече все станет проще.

На той же неделе, в дождливую пятницу, Вера приехала в гости. Ирина постаралась, чтобы Димы в этот день у нее не было. Они выпили по бокалу вина, и, конечно, помирились по-настоящему. А, помирившись, выложили друг другу все, что накопилось.

Вера долго слушала Ирин рассказ, впервые взглянув на ее «киношный роман» изнутри. А потом вдруг разрыдалась. Испуганная, Ира бросилась ее утешать.

– Ну что ты, что? Мишка тебя обижает, да? Не хочет жениться теперь? Я ведь так и знала… Все они в этом бомонде такие!

– Не-еет… Он хочет… я не хочу-уу…

– Чего не хочешь?

– Замуж за него не хочу… Господи, Ирка, какая я дурра-аа… Ты права была! Я все испортила, своими руками поломала! Все теперь такие несчастные… Полинка ревет, не отпускает Виталика, когда он навещает. «Хочу к папочке», – орет. А он ходит белый, как вот эта стенка. На меня даже не смотрит. А я гляжу на него и думаю – все равно люблю ведь…

– Кого – Мишу? – все еще не понимала Ира.

– Какого Мишу! Мужа своего, дурака! Я ведь сама не знаю, кому назло сделала. Мне казалось, я ему давно безразлична, ругались постоянно – слово за слово. Ну и захотелось доказать, что я кому-то нужна. Да тут еще твоя история – думаю, вот ведь, бывает же все так красиво! Начала Витальке намекать – а у меня ухажер есть, смотри, мол. Думала, забеспокоится. А он – ноль внимания. Ну, я и… Ты правильно говорила, не надо было даже встречаться с Мишкой… Все само собой вышло. А потом уже пути назад не было – мне в глаза своим смотреть стало стыдно. Вот и стала вести себя, как ведьма. Призналась во всем – говорю, меня замуж зовут. Он и ушел. Но я никогда не думала, что он так страдать будет. Я вижу, ему плохо, а мне и самой тошно – просто ненавижу себя, и Мишку тоже. Это только сначала казалось, что любовь… А теперь…

– Послушай, а если поговорить с Виталиком? Объяснить?

– Что объяснить? Как он сможет простить? Я бы не простила…

– Я тоже… – понурилась Ира. – Но и он ведь не ангел. Нельзя так с тобой было… Вроде как есть жена, да и ладно, чего ей там неймется?

– Не знаю… Не думаю, что он понимает. Считает меня стервой, вот и все.

– Хочешь, я с ним поговорю?

– Бесполезно. Да и как теперь заново начинать – упреков не оберешься. Будет все время думать, злиться…

– Я поговорю, а там посмотрим, ладно?

Ире не слишком хотелось вмешиваться и разговаривать с Виталиком, но в глазах у подруги уже светилась надежда.


***


Набравшись сил, в один из дней Ирина действительно дозвонилась до Веркиного мужа. Виталик удивился – они ведь почти не общались, так, пару раз после свадьбы. Ира заранее решила, как построит разговор. Если слишком много каяться перед мужчиной, он это не оценит, известное дело.

Она предложила ему встретиться, и Виталий на удивление быстро согласился. Уселись в кафешке, и Ира спросила, как ему живется в одиночестве.

– Замечательно, – мрачно ответил он.

– Оно и видно…

– Тебя что, Верка послала поглумиться? Мало ей, что ли?

– Да нет… Ты своими руками разрушил семью, и до сих пор этого не понимаешь.

– Я разрушил?! – возмущению его не было предела.

– А кто? Тебе женщина столько раз намекала, что ей не хватает внимания, хочется быть любимой, хочется нравиться тебе. А ты? Только и сидел с пивом у телевизора… Она и не выдержала. Нашелся человек, который сказал ей: «Ты лучше всех, ты самая красивая». Вот ее и понесло… А ведь она любила тебя и до сих пор любит. Только ты не способен это оценить.

– А сказать она могла? Откуда я знал? Мне казалось, у нас все хорошо! И вдруг – нате вам, на ровном месте, я развожусь, – Виталик достал сигарету и закурил, даже не спрашивая разрешения.

– Она тебе говорила об этом каждый день, ты просто не хотел слышать. А теперь все будут несчастны – она с нелюбимым мужем, Полинка, ты сам.

– Кто ее заставляет замуж выходить?

– Михаил этот настаивает. Говорит, что любит, что дочку будет растить. Твою дочку – заметь! А Верка не хочет, плачет. В пятницу у меня была, не знает, что делать.

– Ага, раньше знала…

– Да прекрати ты, Виталь… Она, конечно, теперь не сможет к тебе придти и сказать, мол, я жалею, вернись. Сам понимаешь, боится, что не простишь. Но поверь взгляду со стороны – ты тут тоже не белый и пушистый. Она мне давно жаловалась на твое отношение, много лет подряд. В таких вещах виноваты обычно оба.

– Я никогда ей не изменял, ни разу!

– Не притворяйся, будто не понимаешь, о чем я.

Виталик промолчал, и она продолжила:

– Я знаю – это тяжело простить. Практически невозможно. Особенно если простишь, а потом всю жизнь попрекать будешь. Тогда лучше не надо. Но есть еще способ – просто начать все сначала, как будто только познакомились. Попробуй, а?

– О чем ты? Ей этого не надо. В доме другой мужик…

– Нет, в дом она его не привела, чтоб дочку не травмировать. И потом – если Вере этого не надо, что я тут делаю, скажи на милость? У меня своих проблем хватает!

Все, что могла, Ира сказала. Обнадеживало хотя бы то, что Виталик не послал ее сразу подальше. А теперь уж пусть сами разбираются.

Она попрощалась с ним и ушла, оставив парня в раздумьях – выбирать между гордостью и отравленной любовью. Выбор для нее слишком легкий – она бы не простила никогда. Но ведь у нее не было ребенка… Пока не было.

Задержка составляла всего пару недель. Ирина еще не ходила к врачу – но чувствовала, как что-то в ней неуловимо изменилось. Хотелось носить себя осторожно, как хрустальную вазу, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

К началу августа поставили срок – пять недель. Узнав о ее беременности, Димка сразу предложил пожениться. Ирина молчала. Тогда он отправился к ее маме, и они насели на Иру вместе. Но она заявила, что ей нельзя нервничать, что никаких свадеб «в положении» не хочет, вот родит, а там видно будет. На самом деле Ира не собиралась замуж, прекрасно зная, что жить с Димкой не сможет. Его попытку переехать к ней она тоже категорически пресекла. С капризной беременной женщиной спорить не стали. Ирина знала, что ведет себя, как последняя стерва, но ей было уже все равно. Дима раздражал ее теперь, и чем больше он проявлял заботы, тем больше становился не нужен.

Главной поддержкой была мама – она приходила, терла дочке морковку, покупала творожки и выжимала соки. И даже ходила вместе с ней в консультацию. Она тоже давно мечтала о внуке.

На работе, конечно, ничего пока знать не могли. Ленка, кстати, уволилась, и Ира вздохнула с облегчением – шипение за спиной давно стало невыносимым. Разбирая Ленкин стол, новая девочка нашла прошлогоднюю газету с фотографией из Суздаля. Маша и понятия не имела о той истории и газету собиралась выбросить, но Ира подобрала.

Теперь эта статья не казалась ей столь отвратительной. Ирина как будто встретила старого потерянного друга или нашла что-то давно забытое, но оказывается, такое же дорогое, как и раньше. Она смотрела на газету и вспоминала, как Брюсов уговаривал ее не переживать. И как они поехали потом в отпуск… И как прожили эту тяжелую для него зиму…

А ведь Саша с самого начала знал, откуда «ноги растут»! Как же долго, думала теперь Ира с удивлением, у него получалось держаться, терпеть все унижения, быть отлученным от собственного мира! И все это только ради того, чтобы быть с ней? Неужели так любил? Или это было временное помрачение, как считала его мама? Ну, в любом случае, помрачение закончилось…