В обед они обычно ходили в маленький ресторанчик на бизнес-ланч, вот и сегодня Ира встала из-за стола ровно в двенадцать:

– Идем?

– Я не могу. У меня завал.

Она пожала плечами и отправилась одна. Так еще лучше – можно позволить своим мыслям быть там, где им хочется, и не контролировать выражение лица. А если Димка на что-то и дуется – это его проблемы. Ей не до мужских капризов. Сегодня очень болели спина и ноги – нагрузка сильно возросла, похоже, ребенок обещал быть не мелким.

Вечером Дима все-таки подошел к ней:

– Я отвезу тебя, а потом мне в бассейн.

Он всегда следил за здоровьем, посещал тренажерный зал и занимался плаванием. Значит, домой к ней Дима не пойдет, вот и хорошо. Нет, он определенно чем-то недоволен!

Как и вчера с Брюсовым, всю дорогу ехали молча. А когда остановились, лицо у Димы стало такое, как будто он собирался сообщить ей что-то важное. «Все-таки до чего все мужчины одинаковые», – подумала Ира. Никаких разборок ей не хотелось.

– Нам надо поговорить, – заявил Дима.

– Ну, говори, чего там у тебя, – вздохнула она.

Нет, спина сегодня болит слишком сильно. Надо сказать врачу.

– Так дальше нельзя. Или мы будем жить, как люди, или… У нас скоро родится ребенок, я что – буду приходящим папой? Ладно, ты не хочешь замуж сейчас, я понимаю, с животом и в белом платье – тебе не в кайф. Но что нам мешает быть вместе, как муж и жена, прямо с этого дня?

Странно, и чего ему вздумалось качать права именно сейчас?

– Или? – полюбопытствовала Ирина.

– Или… или мы расстаемся, прямо сегодня. Я так больше не могу.

Она с удивлением разглядывала его. Наконец-то в нем проснулось чувство собственного достоинства.

– Ты пойми, я не хочу, чтобы ты волновалась, тебе нельзя, – торопливо оправдывался Дима, – но я тоже человек.

– Да ты правильно все говоришь, – спокойно ответила Ира. – Давно пора поставить меня на место. И как ты терпел – я ведь стерва еще та! Но ты ведь знаешь ответ, Дим. Сегодня, так сегодня.

– Ир… я не к тому… – вид у него стал испуганным. – Слушай, забудь, никаких условий. Я хочу быть с тобой, ну забудь, пожалуйста…

– Блин, Дима! – она посмотрела на него со злостью. – Ну, будь ты мужиком, пошли меня подальше!

– А ребенок?

– Ну что, я лишу тебя ребенка? Будешь приходить, если захочешь.

– А я… а мы с тобой?

– Ну, ты же сам сказал – или, или. И это верно, Дим, очень верно.

Ира открыла дверцу.

– Слушай, помоги мне вылезти, тут так низко… Что-то спина болит.

– Я могу остаться…

– Нет, Дим, езжай. Я сразу лягу.

– Не хочешь спросить, где я был вчера? – почти отчаянно крикнул он вслед.

– Ой, давай завтра… В бассейн опоздаешь, – Ирина открыла дверь в подъезд и махнула ему рукой.

Она чувствовала какое-то облегченье. Хорошо, если Дима и правда, решит «завязать». Конечно, Ирина уже привыкла к его поддержке, но что касается интимной стороны их отношений – ей больше ничего от него не нужно. Да и совесть замучила – жалко парня. Иногда, когда мама очень уж наседала, у Иры получалось представить, что после рождения ребенка они с Димой поженятся, и у них будет нормальная семья, но как только он приходил… Совесть замолкала. Ира ничего не могла с собою поделать. Ну, как смотреть на него каждый день и думать о другом?

Она уже легла, когда раздался телефонный звонок. Нехотя выбравшись из-под одеяла, ежась, Ирина отправилась за трубкой.

– Алло… – в трубке послышался совсем молоденький женский голос.

– Слушаю вас.

– Ирина! – голос звучал неуверенно и одновременно вызывающе. – Сколько можно издеваться над человеком? Ни себе, ни людям! Вы его мучаете, а сами!

Да кто же это? Очередная поклонница Брюсова, что ли? Совсем с ума посходили, телефон раздобыли…

– Кто вы?

– Это неважно… Я его по-настоящему люблю.

Ну, не Лиза же это звонит? Ира уже ничего не понимала.

– Послушайте, может, вы ошиблись номером? О ком мы говорим?

– Ну конечно, у вас-то их много! О Дмитрии, разумеется.

Ах, вот оно что! Погодите, погодите… Какой знакомый голосочек!

– Маш, это ты, что ли? – догадалась вдруг Ира.

В трубке помолчали.

– Да, я, Ирина Сергеевна…

Ира расхохоталась.

– Слушай, а Димка у нас просто спец по финансам. Как будто вне нашего отдела и девушек нет!

– Вы просто, просто… Вы жестокая, эгоистичная! Вы можете меня, конечно, уволить, но я вам все равно скажу!

– Маш, кого я могу уволить? Я тебе не начальник… Я сама в декрет ухожу. Давай, говори, не стесняйся.

– А я и не буду стесняться! Это вам должно быть стыдно. Вы пудрите Диме мозги, а сами… сами встречаетесь до сих пор со всякими артистами. Мне все рассказали про вас. А Дима вчера, когда вы ушли с работы, пошел следом и видел, как вас увозил этот… Старков. Дима и раньше видел их с Брюсовым. Значит, вы продолжаете эту связь. За его спиной!

Вот забавно… А сам Димка побоялся ее уличить.

– Ближе к делу, дорогая. Чего ты добиваешься?

– Я не о себе, я о нем думаю! Вы не представляете, как Диме было плохо вчера…

– Ну, я надеюсь, ты смогла его утешить? – усмехнулась Ира.

Ей хотелось истерично хохотать. Лебединая верность оказывается, тоже имеет предел. Что и говорить, Димку она, конечно, не любит, но как же больно, что история повторяется! Обман, измена, двойная жизнь…

Да нет, не ей его осуждать, при таком-то отношении. Хотя – для чего врал? После проведенной с Машей ночи еще требует от нее нормальной семьи! Теперь все ясно, как белый день: человеку понадобилось определиться. И что же это за любовь мужская такая – одно предательство и ложь…

– Нет… нет… Вы не правильно поняли!

Ясное дело, девочка испугалась – ну а как Димка не простит ей откровений?

– Маш, мне все равно, было – не было. Не бойся.

– Тогда отпустите его!

– Я его не держу. Можешь считать, он твой.

– Но… Вы внушаете Диме, что это его ребенок.

– Что значит – внушаю?

– Потому что… – девушка, очевидно, собрала все свое мужество. – Потому что это еще вопрос, от кого у вас ребенок!

Вот тут Ира уже не выдержала и рассмеялась от души.

– Представляешь, – заговорщески поведала она Маше, – вчера мне этот вопрос уже задавали. Знаешь, есть такие сериалы – очень дурные. Там на протяжении двадцати серий герои выясняют, от кого ребенок. Вот что я скажу тебе… Если Димка от отцовства откажется, мне будет легче, намного легче, так ему и передай. Ну, мы все с тобой выяснили?

– Да… – растерянно ответила Маша.

– Ну и вперед, – заявила Ира и положила трубку.

Прекрасно! Нет, неприятно, конечно, зато… Теперь ее больше не мучает перед Димкой совесть. Он в хороших руках.


***


Обрадоваться Ира, конечно, поспешила. Дима не собирался отказываться от ребенка, да и от нее, кажется, тоже. Но ей было уже все равно. Ирина быстро пресекла все попытки объяснений и даже истерик, расставив точки над «и». Хватит с нее сцен покаяния!

Честно говоря, до Машкиного звонка она почти не замечала, что происходит вокруг, погруженная в мысли о ребенке и Брюсове. Сейчас, проанализировав Димкино поведение, вспомнив реплики, которыми он обменивался с Машей, Ира поняла, что параллельную связь ее преданный друг завел уже давно. Месяц-то точно будет. Тем более что после больницы Ира категорически не допускала близости – это было опасно для плода.

Что ж, кажется, не привыкать… Все ее отношения с мужчинами развиваются по одному сценарию. Но в случае с Димкой все проще. Ей абсолютно все равно. Никто никому ничего не должен. Если захочет, он сможет навещать малыша. Не захочет – не надо.

В тот же день она написала заявление на декретный отпуск, взяла больничный и больше не появлялась на работе. Уходя, приветливо кивнула Маше – мол, дерзай.

Ире казалось, что она совершенно не нервничает, но в феврале врач опять заговорила об угрозе преждевременных родов. К тому же, малыш неправильно лежал в животе – головой вверх. «Если он не перевернется до тридцать седьмой недели, – сказала врач, – придется делать кесарево. Но надо еще доносить…»

Ира испугалась. Врач предложила опять полежать на сохранении, и Ира сразу же согласилась. Она постоянно разговаривала с малышом и умоляла его: «Маленький, повернись, как надо, ну, пожалуйста… Давай родимся нормально…»

Малыш как будто услышал, и УЗИ показало, что мальчик – а сомнений, что это мальчик, уже не было, развернулся головкой вниз. Ира выписалась из больницы. Еще две недели прошло совершенно спокойно. Дима регулярно навещал – в больнице, дома, с очередной партией полезных продуктов. На все его попытки заглянуть в глаза и поговорить больше, чем о погоде, работе и ребенке, она реагировала холодно. Он попытался вручить ей денег, но Ира отказалась: «Если будет нужно, я попрошу». Деньги у нее были: накопления, гонорар за книгу и выплаченные декретные обещали кормить еще долго.

Она очень боялась родов, наслушавшись страшных больничных историй. Но ей повезло. Как только Ира почувствовала, что что-то происходит, она сразу, как договорились, позвонила Димке, и он (дело было поздним вечером) отвез ее в роддом. В приемной приплатили акушерке, и та отнеслась к ней достаточно бережно. Ирина пошла по пути бесплатных родов, просто потому, что вовремя не сориентировалась, но врачу, который занимался ею, сразу дала понять – будет благодарна. Роды были тяжелыми, долгими, но по большому счету никаких претензий персоналу она предъявить не могла – все сделали профессионально.

Когда ей показали малыша, Ира расплакалась и поняла, что до этого момента никогда не знала, что такое счастье. Она теперь не сомневалась – все будет хорошо, была уверена в этом на сто процентов. Мальчика по ее просьбе положили к ней сразу, хотя после тяжелых родов матери обычно дают отдохнуть. Но Ира ни на секунду не захотела разлучаться с ребенком. Лежа ночью в палате и прислушиваясь к дыханию малыша – такого родного ей незнакомца, к которому еще предстояло привыкнуть, Ира решила: никаких других мужчин в ее жизни больше не будет.

Через три дня их выписали – все было нормально, молоко пришло вовремя. Дима и родители встретили и отвезли их в Чертаново. И началось… Мама переехала к ней, оставив отчима одного – ну не могла же она бросить дочку в трудной ситуации. По очереди вставали по ночам, по очереди отдыхали днем. У Иры была единственная мечта – отоспаться. Дима приходил раз в неделю – но был здесь не при делах, только мешался в налаженном процессе.

В начале апреля позвонила Оленька – она знала Ирин срок, и осторожно поинтересовалась, как дела. Обрадовалась, услышав новость, от души поздравила, спросила, как назвали. Понятное дело, разведка работает! Ирина поговорила с ней коротко – малыш мучился животиком и постоянно орал. Его практически не спускали с рук, а во время прогулки Ира или мама наматывали круги вокруг дома, утрясая ребенка в коляске.

Через пару дней после Олиного звонка в гости заявился Петр, чему Ира даже не удивилась: Старковы всегда появлялись в ее жизни в нужный момент. Нужный – Брюсову.

А мама с изумлением смотрела на знаменитого Старкова. Он шумно вошел к ним, втаскивая тюки. Оля передала кучу вещей для малыша – ползунки, распашонки, нагреватель для бутылочек, какие-то симпатичные и дорогие «прибамбасы», о существовании которых Ира даже не подозревала – то есть практически все, что требовалось на первые полгода. Петя велел ничего дальше не покупать – будет передавать вещички по наследству. А вещички были прелестными – Старков покупал сынишке все самое лучшее.

Потом, помявшись, Петя протянул огромный пакет – подарок от Брюсова. Опасаясь возражений, заявил, что обратно ничего не возьмет. И вообще – надо быть проще, хочет человек поздравить, вот и все. Ира возражать не стала – подарок, так подарок. Пусть Саше будет приятно.

Она поинтересовалась, когда выйдет новый фильм Воронича – оказалось, что скоро, месяца через полтора. Они с мамой напоили Петю чаем, причем та все порывалась взять у Старкова автограф; Ира с трудом ее остановила. Очень вовремя позвонил Дима. Ангельским голосочком Ира попросила «Димочку, дорогого» купить малышу еще памперсов – пусть Петя видит, что мужчина в их жизни присутствует. Дима и в самом деле регулярно завозил им упаковки с подгузниками…

Петя ушел, а она распаковала брюсовский пакет. Подсознательно Ирина надеялась на записочку, но письма не было. Зато был большой белоснежный мишка, прехорошенький набор детского постельного белья, очень красивая механическая погремушка для кроватки, цифровая видеокамера и… ее собственные украшения, когда-то им подаренные. Ира вздохнула: и не надоело ему кидать это туда-обратно? Разумеется, возвращать их снова будет глупо – на то и рассчитано.

Мама, рассматривая Сашкины подарки после ухода Старкова, тяжело вздохнула и, пожав плечами, произнесла:

– Сумасшедший дом, честное слово. Два мужика, и ни одного мужа! Знала бы я, что моя дочка…