Эль Кеннеди - Сделка

– Нет, не ясно. Ты мне не безразличен. Если я тебе безразлична, тогда замечательно. Но прояви хотя бы благородство и…

– А почему? – Вопрос вырывается у меня непроизвольно – он вертелся у меня на языке всю последнюю неделю, с тех пор как мы с ней виделись в последний раз.

Кендалл озадаченно хлопает глазами.

– Что почему?

– Почему я тебе не безразличен?

Она хмурится, как будто искренне обижена на то, что я решил задать этот вопрос.

– Ты же даже не знаешь меня, – тихо говорю я. – Ты ведь и не пыталась узнать меня.

– Неправда, – возражает она, явно встревожившись.

Я сокрушенно качаю головой.

– Кендалл, мы с тобой ни разу не поговорили, а встречались раз десять с лета. Ты не задала мне ни единого вопроса о моем детстве, о моей семье, о моей учебе. О моих товарищах по команде, о моих интересах, черт побери. Ты даже не знаешь, какой у меня любимый цвет, а ведь именно об этом спрашивают в анкете «Давайте знакомиться 101».

– Знаю, – заявляет она.

Я вздыхаю.

– Да? И какой же?

Она секунду колеблется, потом говорит:

– Голубой.

– Между прочим, черный, – раздается чей-то голос, и рядом со мной возникает Ханна. Я испытываю такое огромное облегчение, что едва не стискиваю ее в объятиях.

– Простите, что помешала, – весело говорит она, – но… чувак, где наше пиво? Ты заблудился по пути на кухню?

– Меня отвлекли.

Ханна переводит взгляд на Кендалл.

– Привет. Я Ханна. Извини, но я на секундочку украду его у тебя. Жажда зовет.

То, что Кендалл не возражает, говорит мне о том, что мои доводы попали в цель. Выражение на ее лице меняется, она выглядит виноватой и пристыженной.

Ханна берет меня за руку и уводит в коридор. Убедившись, что Кендалл нас не видит, я тихо говорю:

– Спасибо, что спасла. Она была готова то ли разрыдаться, то ли дать мне по яйцам.

– Уверена, что последнее наверняка заслуженно, – со вздохом говорит Ханна. – Сейчас отгадаю: ты разбил ей сердце.

– Нет. – Меня охватывает раздражение. – Просто наше дружеское расставание оказалось не таким дружеским, как я думал.

– А, понятно.

Я прищуриваюсь.

– Значит, мой любимый цвет черный, да? А почему ты так решила?

– Да потому что все майки и пуловеры у тебя черные. – Она многозначительно смотрит на мой пуловер.

– Может, это потому, что черный идет ко всему? Ты такой вариант рассматривала? – Я хмыкаю. – Это не значит, что черный – мой любимый цвет.

– Ладно, сдаюсь. Какой твой любимый цвет?

Я развожу руками.

– Черный.

– Ха! Так я и знала. – Ханна вздыхает. – Кстати, нам теперь весь вечер придется прятаться от этой девицы в коридоре?

– Угу. А ты, что, уже хочешь слинять? – с надеждой спрашиваю я. У меня пропал интерес к вечеринке, особенно после прихода Кола. Прежде чем Ханна успевает ответить, я подталкиваю ее в нужном направлении следующим доводом: – Кол уже заглотнул наживку. Так что если мы сейчас уйдем, он наверняка захочет большего, а ведь в этом и состоит наш план, верно?

Она в сомнении морщит лоб.

– Ну, наверное. Но…

– Что но?

– Мне нравилось разговаривать с ним.

Проклятье, такое чувство, будто в сердце всадили нож. Но откуда? Ведь Ханна меня не интересует. Во всяком случае, раньше не интересовала. Мне она была нужна только ради занятий, но вот сейчас… сейчас я не знаю, чего хочу.

– И о чем же вы разговаривали? – спрашиваю я и надеюсь, что она не услышала ожесточенности в моем голосе.

Ханна пожимает плечами.

– Об учебе. О футболе. О конкурсе. Он спросил, нет ли у меня желания выпить с ним кофе и вместе заниматься этикой.

Что?!

– Ты издеваешься? – взрываюсь я. – Он подкатывает к моей девушке у меня перед носом?

Она не скрывает своего удивления.

– Но между нами ничего нет, Гаррет.

– Он-то об этом не знает. – Я уже не могу сдерживать свой гнев. – Нельзя в отрытую кадриться к девушке другого парня. Точка. Это подло.

Она хмуро поджимает губы.

Я внимательно смотрю на нее.

– Ты хотела бы встречаться с парнем, который совершает такую подлость?

– Нет, – признается Ханна после долгой паузы. – Но… – Она что-то обдумывает. – В этом приглашении не было никакого подтекста. Если бы он подкатывал ко мне, то бы пригласил меня на ужин. А кофе и совместные занятия относятся только к дружескому общению.

Может, она и права, но я-то знаю, как рассуждают ребята. Этот сукин сын подкатывал к ней на глазах у парня, с которым она пришла на вечеринку.

Подлый. Поступок.

– Гаррет… – осторожно начинает она. – Ты же знаешь, что тот поцелуй ничего не значил, да?

Вопрос застает меня врасплох.

– Ну. Да. Конечно, знаю.

– Потому что мы просто друзья… да?

Меня раздражает ее настойчивость, но я понимаю, что сейчас не время спорить. Какими бы ни были последствия того поцелуя.

Я киваю и отвечаю:

– Да.

Она не скрывает своего облегчения.

– Хорошо. Ладно, может, мы и вправду пойдем? Мы уже достаточно наобщались.

– Конечно. Как пожелаешь.

– Только давай сначала попрощаемся с Бо. Знаешь, он мне очень понравился. Он оказался совсем не таким, как я ожидала…

Она продолжает болтать, пока мы идем в комнату, но я не слушаю. Я слишком занят тем, что выкарабкиваюсь из-под правды, которая бомбой обрушилась мне на голову.

Да, мы с Ханной друзья. По сути, она первое существо женского пола, ставшее мне другом. И, да, я хочу и дальше оставаться ей другом.

Но…

Еще я хочу переспать с ней.

С тех пор, как стала заниматься с Гарретом, я совсем забыла о своих друзьях, но теперь, когда он успешно написал экзаменационную работу, мое свободное время опять принадлежит мне. Так что на следующий день после вечеринки у Бо Максвелла я встречаюсь со своей обычной компанией в кофейне при кампусе. Совершенно очевидно, что все соскучились по мне не меньше, чем я – по ним.

– Хан-Хан! – Декстер вскакивает со стула и сжимает меня в медвежьих объятиях. Я не преувеличиваю, говоря «медвежьи», потому что Декс самый настоящий гигант. Я всегда поддразниваю его, говоря, что он похож на подростка из «Невидимой стороны[34]» и, следовательно, должен играть полузащитником в футбольной команде, но Декс напрочь лишен спортивных способностей. Он, как и я, учится на музыкальном, и поверьте мне, этот чувак действительно умеет петь.

Следующей меня приветствует Меган, и, как всегда, с ее острого язычка слетают колкости.

– Тебя похитили инопланетяне? – с грозным видом спрашивает она, обнимая меня так, что мне трудно дышать. – Надеюсь, что ответ «да» и что тебе десять часов кряду делали анальные пробы, потому что ты заслуживаешь именно этого за то, что больше недели игнорировала нас.

Я смеюсь, живо представляю нарисованную ею картину.

– Знаю. Я полное дерьмо. Но я всю неделю выступала в роли репетитора, и у меня совсем не было времени.

– О, мы отлично знаем, на кого ты тратила свое время, – говорит Стелла, поднимаясь со стула рядом с Дексом. – Гаррет Грэхем, да, Хан? Это правда?

Я подавляю вздох.

– Кто вам рассказал? Элли?

Стелла с драматическим видом закатывает глаза. Думаю, это присуще всем студентам актерского – они всегда сопровождают свои слова или жесты драматическими эффектами и переигрывают.

– Естественно, она. В отличие от тебя, Элли ничего не держит от нас в тайне.

– О, черт. Я была занята занятиями и репетициями. И что бы там Элли ни наговорила вам про Гаррета, все это неправда. – Я расстегиваю зимнюю куртку и бросаю ее на пустой стул рядом с Мег. – Я помогла ему сдать этику. Вот и все.

Джереми, парень Мег, смотрит на меня поверх своей чашки с кофе, многозначительно изогнув брови.

– Ты же понимаешь, что из-за этого ты теперь превратилась в нашего врага, да?

– Ой, ладно тебе, – возражаю я. – Все это мелко.

– Так говорят все предатели, – включается Мег. – Как ты посмела брататься с тупицей? Как. Ты. Посмела.

Судя по их веселым лицам, все это добродушное подшучивание. Во всяком случае, мы веселимся, пока Гаррет не присылает сообщение.

Мой телефон мяучит, и я достаю его и улыбаюсь.

Гаррет: Зря ты сег не пришла на вечеринку после игры. Одна телка только что вылила Дину на голову кувшин пива.

Я громко хмыкаю и быстро набираю ответное сообщение – мне нужно знать больше.

Я: ОГ[35]. Зачем? (хотя я уверена: он заслужил это).

Он: Наверное, забыл сказать ей, что она не единственная.

Я: Ну да, конечно. Мужчины.

Он: Мужчины…договаривай…Мужчины бесподобны? Спасибо, детка. Принимаю эту похвалу от имени всех нас.

Я: Похвалу за полнейший дебилизм? Ага, ты идеальный представитель.

Он: Оооой. Мне больно. Я не ДБ. :(

Сознание, что я задела его чувства, вызывает у меня угрызения совести.

Я: Ты прав. Ты не такой. Прости. :(

Он: Ха. Вот ты и попалась, глупышка. Мне было не больно.

Я: Отлично, потому что я извинилась для проформы.

– Ханна Уэллс, вас вызывают в кабинет директора!

Я вскидываю голову и обнаруживаю, что все четверо моих друзей радостно ухмыляются.

Декс, который и озвучил этот приказ, говорит, обращаясь к остальным:

– Ой, смотрите, она соизволила обратить на нас внимание.

– Извините, – виновато говорю я. – Официально заявляю, что не прикоснусь к телефону, пока мы не разойдемся.

– Эй, ты никогда не отгадаешь, кого мы вчера видели в «Ферро», – говорит Мег, имея в виду итальянский ресторан в городе.

– Ну вот, опять, – вздыхает ее приятель. – Неужели ты и пяти секунд не можешь прожить без сплетен?

– Не-а. – Она игриво улыбается ему и вновь обращается ко мне. – Кэсса и Мэри-Джейн, – объявляет она. – У них было свидание.

– Ты знала, что между ними что-то есть? – спрашивает Стелла.

– Я знаю, что он приглашал ее, – отвечаю я. – Но я надеялась, что у нее хватит мозгов отказаться.

Однако известие о том, что Мэри-Джейн как раз поступила наоборот, меня не удивляет. И сейчас мне совсем не хочется идти на предстоящую в понедельник репетицию, потому что я понимаю: если Кэсс и Мэри-Джейн уже стали «парой», мне никогда не победить в споре о дуэте.

– Этот козел продолжает строить тебе козни на репетициях? – спрашивает Декс.

– Угу. Такое впечатление, что взбесить меня – миссия всей его жизни. Только мы не репетируем по выходным, так что я отдыхаю от его бреда до понедельника. А как у тебя дела?

Декс тут же становится серьезным.

– Вообще-то отлично. Джон молодчина, он принимает мои предложения. Он не носится со своей песней как обезумевший собственник, понимаешь? И в то же время он не боится сказать «нет» моим идеям, что я тоже ценю.

Ну, хотя бы одному из нас повезло с сочинителями. А вот Мэри-Джейн, кажется, не решится возражать, если Кэсс зажжет спичку и спалит ее песню.

– Ладно, я с радостью послушаю вас, но сначала мне надо выпить кофе. – Я встаю и беру сумку. – Кому что принести?

Все качают головами. Я иду к стойке и встаю в хвост длинной очереди. Для вечера воскресенья здесь, как это ни удивительно, слишком много народу. Я удивляюсь, когда люди из очереди кивают мне и здороваются. Я их не знаю, но улыбаюсь им и киваю в ответ, а потом делаю вид, будто набираю сообщение, потому что не хочу, чтобы какие-то незнакомцы затевали со мной беседу. Может, мы встречались на вечеринке у Бо? Гаррет знакомил меня с кучей людей, но все они слились в одно сплошное пятно. Я помню только Бо, Джастина и еще нескольких футболистов.

Меня несильно хлопают по плечу, я поворачиваюсь и вижу перед собой лицо Джастина.

Легок на помине.

– Ой, привет, – выдыхаю я.

– Привет. – Он сует руки в карманы футбольной куртки. – Как дела?

Я стараюсь говорить как ни в чем не бывало, хотя от волнения мое сердце бьется где-то в районе горла.

– Хорошо. А у тебя?

– У меня все отлично. Но… кое-что вызывает у меня некоторое любопытство. – Он изящнейшим образом склоняет голову набок, и когда темная прядь падает ему на лоб, я с трудом удерживаюсь, чтобы не убрать ее. – Что конкретно ты имеешь против вечеринок? – спрашивает он с улыбкой.

Я удивленно хлопаю глазами.

– Что?

– Я виделся с тобой на двух тусовках, и с обеих ты рано ушла. – Он делает паузу. – Между прочим, оба раза ты ушла с Грэхемом.

Мне становится очень неуютно.

– Ну, да. У него есть машина. Не буду же я отказываться, если меня предлагают бесплатно подвезти.

Едва я произношу эту фразу, я понимаю, как гадко она звучит, но, в отличие от Гаррета, который тут же уцепился бы за подобное высказывание, Джастин даже не улыбается. И выглядит встревоженным.