– Да, есть. Кстати, а почему Дин празднует день рождения в понедельник? До которого часа вы собираетесь гудеть?

– Наверное, не очень поздно. Не беспокойся, я доставлю тебя домой, когда захочешь. А в понедельник, потому что Максвелл украл у Дина субботу, устроив свою вечеринку. Поэтому, а еще потому, что во вторник у нас нет ледовой тренировки. Команда будет работать в зале, а когда у тебя похмелье, поднимать тяжести значительно проще, чем кататься.

Я закатываю глаза.

– А не проще было бы не напиваться?

Он хмыкает.

– Скажи это имениннику. Ладно, не дергайся, я сегодня не пью. Я буду трезв как стеклышко. Кстати, я хотел с тобой кое о чем поговорить, только сначала подойду к Толберт. Жди тут, сейчас вернусь.

Едва Гаррет скрывается в аудитории, появляется Джастин со стаканом дымящегося кофе.

– Ты идешь? – спрашивает Джастин, направляясь к двери.

– Я скоро приду. Я кое-кого жду.

Через две минуты Гаррет выходит в коридор, и по его лицу я понимаю, что новость хорошая.

– Сдал? – кричу я.

Он поднимает над головой экзаменационную работу и исполняет танец из «Короля-льва».

– А-минус, чтоб мне провалиться!

Я восторженно охаю.

– Серьезно? Ничего себе.

– Да.

Гаррет сгребает меня в охапку и сжимает в объятиях так, что я задыхаюсь. Я обнимаю его за шею, и мы хохочем. Он приподнимает меня и кружит.

Наше столь буйное выражение радости привлекает любопытные взгляды, но мне плевать. Радость Гаррета заразительна. Когда он ставит меня на пол, я забираю у него экзаменационную работу. Я считаю, что после многих часов занятий с ним это и моя оценка, и я буквально раздуваюсь от гордости, глядя на А-минус.

– Просто потрясающе, – говорю я. – Это значит, что твой средний балл такой, какой нужен?

– Да, черт побери.

– Отлично. – Я прищуриваюсь. – А теперь позаботься о том, чтобы оставаться на этом уровне.

– Обязательно… если пообещаешь, что будешь помогать мне готовиться ко всем контрольным и писать все эссе.

– Эй, действие нашего договора окончилось, болван. Я ничего не обещаю. Но… – Как всегда, я капитулирую под натиском Гаррета Грэхема. – В качестве доказательства своей дружбы я помогу тебе держаться на этом среднем балле, но только когда у меня будет для этого время.

Гаррет с улыбкой сжимает меня в объятиях.

– А знаешь, без тебя у меня ничего бы не получилось. – Его голос вдруг становится хриплым, и я макушкой чувствую его дыхание. Он выпускает меня, поворачивает к себе, пристально смотрит мне в глаза и вдруг слегка наклоняет вперед голову, словно собирается поцеловать.

Я резко отступаю на шаг.

– Так что, как я понимаю, сегодня мы празднуем победу, – с беспечным видом говорю я.

– Значит, ты идешь? – В его тоне явственно звучит тревога.

– Разве мои слова можно было понять как-то иначе? – осведомляюсь я.

Гаррет не скрывает своего облегчения.

– Знаешь… я хочу, чтобы ты кое-что сделала.

Я смотрю на экран телефона и вижу, что до начала второй половины пары осталось три минуты.

– Мы можем поговорить об этом позже? Мне пора в аудиторию.

– Это займет всего минуту. – Он серьезен и напряжен. – Ты мне доверяешь?

Меня тут же охватывает беспокойство, но оно сменяется изумлением, когда я слышу собственный ответ:

– Конечно, доверяю.

Боже, я ведь действительно доверяю. Хотя познакомилась с ним совсем недавно. Я доверяю этому парню.

– Я рад. – Он откашливается и продолжает: – Я хочу, чтобы ты сегодня вечером выпила.

Я напрягаюсь.

– Что? Зачем?

– Я считаю, что тебе это пойдет на пользу.

– Подожди, ты пригласил меня к Дину для этого? – с сарказмом спрашиваю я. – Чтобы напоить?

– Нет. – Гаррет устало качает головой. – Чтобы помочь тебе понять, что иногда все же можно ослабить свою бдительность. Послушай, сегодня я за рулем, но я предлагаю стать не только твоим шофером. Я буду и твоим телохранителем, и твоим барменом, и, что самое важное, твоим другом. Обещаю присматривать за тобой, Уэллси.

Как ни странно, я тронута его речью. Однако она не дает мне никаких гарантий.

– Гаррет, я не какой-то там алкоголик, чтобы обязательно пить.

– Дурашка, я так и не думаю. Я просто хотел, чтобы ты поняла: если ты решишь выпить парочку пива, тебе не придется беспокоиться. Я буду рядом. – Он колеблется. – Я знаю, что у твоей подруги был неудачный опыт с выпивкой на людях, но даю слово, я никогда не позволю этому случиться с тобой.

Я вздрагиваю, когда он произносит «с твоей подругой». К счастью, он, кажется, ничего не замечает. Откровенно говоря, придумывать историю о «моей подруге» было не совсем честно, но я не сожалею об этом. Только самые близкие друзья знают, что со мной случилось, и хотя и я вправду могу доверять Гаррету, у меня нет желания рассказывать ему об изнасиловании.

– Так что если захочешь сегодня выпить, с тобой ничего не случится, обещаю. – Он настолько искренен, что у меня сжимается сердце. – В общем, это все, что я собирался тебе сказать. Просто… подумай над этим, ладно?

Я с трудом сглатываю комок в горле и выдавливаю из себя:

– Ладно. – И, натужно выдохнув, добавляю: – Подумаю.

* * *Гаррет

В баре «Малоун», в котором и так тесно, каждый сантиметр пространства занят хоккеистами. Помещение настолько крошечное, что большую часть времени здесь всегда можно было только стоять.

А сегодня здесь мало места даже для того, чтобы дышать, не то что стоять.

На день рождения к Дину заявилась вся команда, к тому же по понедельникам в баре поют караоке, так что в зале стоит страшная толчея и дико грохочет музыка. Плюс от всего этого в том, что нам на входе не пришлось показывать свои фальшивые удостоверения.

Неожиданно я соображаю, что через несколько месяцев мое удостоверение станет бесполезным. В январе, когда мне исполнится двадцать один, я не только официально стану взрослым, мне наконец-то будет открыт доступ к трастовому фонду, который оставили мне бабушка и дедушка, а это означает, что я буду еще на один шаг ближе к независимости от моего старика.

Ханна приходит минут через двадцать после нас с ребятами. Я не заезжал за ней, потому что у нее поздно закончилась репетиция, и она настояла на том, чтобы взять такси. Еще она настояла на том, чтобы зайти в общагу, принять душ и переодеться, и сейчас, глядя на нее, я всем сердцем одобряю ее решение. В лосинах, в сапогах на высоком каблуке и обтягивающей кофточке, она выглядит сногсшибательно. Все это, естественно, черное, но когда она подходит поближе, я ищу ее фирменный знак – что-нибудь яркое – и нахожу его, когда она поворачивается, чтобы поприветствовать Дина. Огромная желтая заколка с маленькими синими звездочками поддерживает сзади часть ее темных волос. Остальные свободно обрамляют румяное лицо Ханны.

– Привет, – говорит она. – А здесь душно. Хорошо, что я не надела к сапогам куртку.

– Привет. – Я наклоняюсь и целую ее в щеку. Я бы с радостью поцеловал ее в соблазнительные губы, но Ханна, в отличие от меня, наверняка не считает сегодняшнюю встречу свиданием. – Как прошла репетиция?

– Как обычно. – Она мрачнеет. – Как обычно, хреново.

– И что Задница Кэсс учудил на этот раз?

– Ничего особенного. Просто вел себя как полный болван. – Ханна вздыхает. – Я победила в споре о том, где конкретно делать переход в аранжировке, а он – насчет второго припева. Ну, того места, где вступает хор.

Я издаю громкий стон.

– О, проклятье. И ты прогнулась?

– Их было двое против меня одной, – угрюмо отвечает она. – Эм-Джи решила, что для максимального эффекта в ее песне необходим хор. Мы начинаем репетировать с ними в среду.

Мне совершенно очевидно, что она в бешенстве, поэтому я сжимаю ее руку и говорю:

– Хочешь выпить?

Я вижу, как дергается ее изящное горло, когда она сглатывает. Она долго молчит и просто смотрит мне в глаза, как будто пытается мысленно проникнуть мне в мозг. Я затаиваю дыхание, потому что понимаю: сейчас произойдет нечто важное. Ханна либо доверит себя моей заботе, либо замкнется, что для меня будет равноценно вырубающему удару, потому что мне, черт побери, ужасно хочется, чтобы она доверяла мне.

Наконец она отвечает, и у нее такой тихий голос, что едва слышу его за музыкой.

– Что?

Она вздыхает и повторяет уже громче:

– Я сказала: «Конечно».

От одного этого маленького слова моя грудь раздувается, как огромный воздушный шар. «Вот, Гаррет, доверие Ханны, прошу любить и жаловать».

Изо всех сил стараясь удержать свое счастье в узде, я киваю с безразличным видом и веду ее к барной стойке.

– Что будешь пить? Пиво? Виски?

– Нет, что-нибудь вкусненькое.

– Клянусь, Уэллси, если ты закажешь персиковый шнапс или другую девчачью дрянь, я официально удалю тебя из друзей.

– Но я и есть девочка, – возражает она. – Почему мне нельзя пить девчачьи напитки? О, может, пина-коладу?

Я сокрушенно вздыхаю.

– Прекрасно. Все лучше, чем шнапс.

Я заказываю коктейль и внимательно слежу за каждым движением бармена. Ханна тоже наблюдает за ним орлиным взором.

То, что два самых бдительных защитника на планете мониторят приготовление пина-колады от начала и до конца, дает полную гарантию того, что в напиток ничего не подмешано, и спустя несколько минут я передаю стакан Ханне.

Она делает крохотный глоток и улыбается мне.

– М-м-м. Вкусно.

Мое ликование едва не выплескивается наружу.

– Пошли, я познакомлю тебя с некоторыми ребятами.

Я снова беру ее за руку, и мы идем к шумной компании у бильярдного стола. Там я знакомлю ее с Берди и Симмсом. К нам подходят Логан и Такер, оба здороваются с Ханной, дружески обнимая ее. Объятие Логана длится чуть дольше, чем положено, но когда я внимательно смотрю на него, он отвечает мне невиннейшим взглядом. Наверное, у меня паранойя.

Но, черт побери, за внимание Ханны я уже соперничаю с Колом, и мне меньше всего хочется, чтобы в битву вступил и мой лучший друг.

Кстати… разве я соперничаю? Ведь я так и не понял, надо ли мне что-то от нее. Ну, секса я с ней хочу, это точно, причем очень сильно. Но если случится чудо и она решит переспать со мной, что потом? Что произойдет после этого? Застолблю ли я ее и стану утверждать, что она моя девушка?

Девушки – это отвлекающий фактор, а я не могу допустить, чтобы что-то отвлекало меня, особенно если учесть, что всего две недели назад я был в шаге от того, чтобы лишиться своего места в команде.

Мы с отцом редко приходим к согласию по тем или иным вопросам, но когда дело касается целей и амбиций, мы, так уж получается, оказываемся по одну сторону баррикад. После выпуска я обязательно стану профессионалом. Однако пока мне нужно сосредоточиться на том, чтобы удержать средний балл на нужном уровне и привести команду к победе в «Замороженной четверке». О поражении и речи быть не может.

И что мне теперь делать? Спокойно наблюдать, как Ханна кадрится с другими парнями?

Об этом тоже не может быть и речи.

Можно сказать, попал.

– О господи, как же здорово, – заявляет Ханна, делая большой глоток. – Я абсолютно точно хочу еще.

Я хмыкаю.

– Может, сначала допьешь этот, а потом поговорим о новой порции?

– Договорились, – бурчит она, а затем с неимоверной скоростью заглатывает остатки коктейля, облизывается и устремляет на меня сияющий взгляд. – Вот. Как насчет повторить?

Я не могу удержаться от улыбки. Ну и дела. У меня такое впечатление, что в подпитии Ханна будет очень… интересной.

* * *

Я абсолютно прав.

После трех коктейлей она забирается на сцену и поет в караоке.

Ну-ну. Караоке в исполнении пьяной девицы.

Единственный плюс – это то, что она феноменальная певица. Трудно представить себе, какая получилась бы жуть, не будь у выпившей Ханны ни слуха, ни голоса.

Посетители в баре без ума от ее выступления. Она самозабвенно поет «Грязный роман»[36], и почти все, в том числе и мои поддатые товарищи по команде, подпевают ей. Я же ловлю себя на том, что пялюсь на сцену с улыбкой идиота. В том, что она делает, нет ничего непристойного. Ни ложной застенчивости, характерной для стриптизерш, ни развязных танцевальных движений. Ханна просто излучает счастье, на ее щеках играет румянец, глаза горят, и она так прекрасна, что у меня защемило сердце.

Черт, я опять хочу ее целовать. Я хочу чувствовать ее губы на моих губах. Я хочу еще раз засунуть язык ей в рот и услышать ее стоны.

Отлично. Это ж надо, чтобы эрекция появилась именно сейчас, когда я стою перед барной стойкой в компании друзей.

– Она удивительна! – кричит Логан, становясь рядом. Он тоже улыбается, глядя на Ханну, а его глаза странно блестят. Похоже на… желание.

– Она с музыкального, – выдаю я тупейший комментарий. Выражение на лице друга просто ошеломило меня.