Эль Кеннеди - Сделка

У меня перехватывает дыхание. Я уже прикасалась к его стоящему члену, но в глаза его не видела. И вот я вижу его, он длинный и твердый, он совершенен. Вид обнаженного тела Гаррета ошеломляет меня, и, когда мой взгляд поднимается к его лицу, я вижу в нем исключительно здоровое желание и нежную поддержку. Ни грязной похоти, ни проблесков властности, ни жестокости или злорадства.

Он не Аарон. Он – Гаррет, и он выставляет себя мне напоказ, стремясь убедить, что в отказе от бдительности ничего плохого нет.

– Ханна, сними майку. Дай мне взглянуть на тебя. – Парень озорно усмехается. – Обещаю не пялиться на твои голые сиськи.

Я непроизвольно улыбаюсь. Но не шевелюсь.

– Покажи, что ты делаешь с собой, когда одна, – просит он.

– Я… – В горле застревает ком, мешающий мне говорить.

Голос Гаррета становится хриплым и обольстительным.

– Ты покажешь мне, а я покажу тебе.

Он обхватывает свой член, и я издаю стон.

Я встречаюсь с ним взглядом, и твердая убежденность, которую я вижу в его глазах, побуждает меня к действию. Мои руки дрожат, когда я берусь за край майки и снимаю ее через голову, оставаясь в одном бюстгальтере.

Затем я набираю в грудь побольше воздуха и снимаю бюстгальтер.

Я никогда раньше не онанировал на глазах у девчонки. Ну, я поглаживал свой член, прежде чем засунуть его в надлежащее место, но вот чтобы работать кулаком от начала и до конца, такого не было. И я сейчас нервничаю.

Я бы соврал, если бы утверждал, что вся эта ситуация на меня не действует.

Мне не верится, что Ханна, голая, лежит на моей кровати. Она чертовски красива. У нее изящное тело, все изгибы и выпуклости там, где и должны быть. Ее груди – само совершенство, округлые и торчащие, с розовато-коричневыми сосками. Мой взгляд перемещается к узкой полоске волос внизу ее живота, и мне дико хочется, чтобы она раздвинула ноги. Мне хочется видеть ее всю.

Но я не хочу сойти за извращенца. А еще я не хочу испугать ее, поэтому я держу рот на замке. Мой член тверд, как камень, он пульсирует в моем кулаке, и я изо всех сил стараюсь не пожирать взглядом обнаженную девушку на своей кровати.

– Ты ничего не говоришь, – с осуждением произносит она, и я по ее тону понимаю, что она тоже нервничает.

– Я не хочу испугать тебя, – хрипло говорю я.

– Дурашка, ты же стоишь передо мной голый со своим членом в руке. Если это меня не пугает, то вряд ли что-то еще может испугать.

Резонно. Чтоб мне провалиться, но мой член затрепетал, когда она назвала меня «дурашкой». По сути, каждое слово, что слетает с ее губ, распаляет меня все сильнее.

– Раздвинь ноги, – говорю я ей. – Я хочу видеть тебя.

Она колеблется.

А потом раздвигает их, и я громко выдыхаю. Верх совершенства. Она розовая, прекрасная и безупречная.

Я так долго не выдержу. Это факт. Однако я делаю все, что в моих силах, чтобы оттянуть неизбежное. Я двигаю кулаком очень медленно, стараюсь не нажимать на головку и избегать самых чувствительных мест.

– Покажи, что бы ты делала, если бы меня здесь не было, – прошу я. – Покажи, как бы ты ласкала себя.

Ее щеки очаровательно розовеют. Ее губы приоткрыты, слегка, но достаточно, чтобы между ними пролез мой язык, если бы я поцеловал ее. А целовать ее мне хочется до безумия, однако я справляюсь с искушением. Уж больно хрупкое сейчас равновесие, чтобы рисковать и давать ей повод для паники.

Ханна очень медленно опускает руки вниз.

На меня обрушивается волна наслаждения.

– Вот так, Уэллси. Возьми себя.

Ее палец начинает скользить по клитору. Ее движения размеренные, она словно изучает, в каком месте самые сильные ощущения.

Я подстраиваюсь под ее неспешный ритм. Мое тело жаждет освобождения, но сам взрыв слишком важен. Буквально взрыв, потому что, черт возьми, я настолько к нему близок, что мне приходится дышать через нос и сжимать ягодицы, чтобы не взорваться.

– Здорово, ведь правда? – Мой голос звучит тихо и сдавленно.

Ханна кивает. Я вижу огромные, как блюдца, зеленые глаза. Я слышу учащенное дыхание и вдруг представляю, как ее губы обхватывают мой член. Увиденная картина стремительно подталкивает меня к завершению. Я прибегаю к чрезвычайным мерам, сжимая член так, чтобы стало больно.

Движения Ханны убыстрились, одной рукой она ласкает себя между ног, другая скользит вверх к куполу груди. Она играет своими сосками, а я представляю, как кусаю этот сосок между ее пальцами, и рычу. И я хочу сосать этот сморщенный бутон больше, чем дышать.

– Уэллси, о чем ты думаешь? – задаю я вопрос исключительно для того, чтобы отвлечься. Мне нужен какой-нибудь отвлекающий фактор. Причем КМС.

Ханна не отрываясь следит за движениями моей руки.

– Я думаю о тебе.

Черт. Фактор совсем не такого рода.

Моя рука вдруг начинает жить своей жизнью, ее движения ускоряются. На моей кровати лежит обнаженная женщина, а я не могу трахнуть ее. Не могу, потому что сегодня не мой день. Сегодня день Ханны.

– Я думаю, какой ты сексуальный, – шепчет она. – Я думаю, как же сильно мне хочется целовать тебя.

Меня так и подмывает броситься к ней и дать то, чего она хочет, но я боюсь разрушить ту особую атмосферу, что уже успела сложиться.

– А еще о чем? – спрашиваю я.

Она убирает руку с груди и кладет ее на плоский живот. Господи, какая же она крохотная. Я мог бы обхватить ее талию двумя руками.

– Я думаю о том, как ты засовывал в меня пальцы.

Черт побери, я думаю о том же, но ограничиваюсь тем, что наблюдаю за ее движениями. Она как раз сейчас засунула в себя два пальца, продолжая другой рукой ласкать клитор. Румянец на ее щеках стал еще ярче.

Я понимаю, что она скоро кончит, и испытываю ни с чем не сравнимое удовлетворение. Я ей помогаю. Я до нее не дотрагиваюсь, но мое присутствие ее возбуждает.

Я даю себе волю и при каждом движении захватываю головку.

– Я скоро кончу, – предупреждаю я Ханну.

– Да?

– Я уже близко, черт побери. Я долго не продержусь. – Я тихо чертыхаюсь, потому что вижу, как она достает из себя мокрые пальцы. Мне конец.

– Я тоже. – Ее глаза затуманиваются наслаждением, и она начинает метаться по моей кровати.

Тишину комнаты взрывают мои стоны и ее вскрики, воздух наэлектризован, мое тело объято огнем.

– Ох… Господи… – Ханна судорожно хватает ртом воздух.

– Смотри на меня, – выдавливаю я. – Смотри, что ты делаешь со мной.

Ханна кричит: «Гаррет» и кончает с моим именем на губах, а я кончаю от звука своего имени, произнесенного ею. Дикое наслаждение пронзает меня с головы до ног, оргазм настолько силен, что я едва держусь на ногах и, чтобы не упасть, хватаюсь за стол в ожидании, когда бушующий во мне ураган немного утихнет.

Когда я вновь опускаюсь на землю, то обнаруживаю, что Ханна наблюдает за мной. Она еще не пришла в себя, и ее грудь учащенно поднимается и опускается.

– О боже. – На ее лице отражается искреннее изумление. – Просто не верится…

Через мгновение она уже в моих объятиях. Она обнимает меня за шею и прижимается ко мне, не обращая внимания на мой мокрый живот.

– Я кончила! – восклицает она, пряча лицо у меня на груди.

Я смеюсь.

– Я видел.

– Я кончила, и ты был рядом, и…

Ханна поднимает на меня благоговейный взгляд. Я вспоминаю, какая она маленькая, только когда мы оказывается лицом к лицу и ей приходится задирать голову, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Давай займемся сексом, – заявляет она.

Чтоб мне провалиться, но мой член опять готов к работе. Ханна чувствует это, ее глаза расширяются, когда член упирается ей в живот.

Я самый настоящий мазохист, потому что отвечаю:

– Нет.

Нет?

Да, это совершенно официально – у меня поехала крыша.

– В каком смысле нет? – удивляется Ханна.

Я намерен твердо стоять на своем, даже несмотря на ее явное разочарование.

– Сегодня ты сделала большой шаг вперед, и, думаю, нам так и надо двигаться дальше. Шаг за шагом. – Я сглатываю и заставляю себя добавить: – Маленькими шажками.

На ее лице появляется странное выражение.

– Что? – спрашиваю я.

– Ничего. Именно так мне и советовал мой психотерапевт. Маленькими шажками.

Она на какое-то мгновение затихает, потом ее лицо проясняется, и лучезарная улыбка буквально озаряет всю комнату. Ханна впервые улыбается мне вот так, когда улыбаются не только ее губы, но и глаза, и от этого у меня как-то странно подпрыгивает сердце.

– Гаррет, ты очень хороший. Ты знаешь это?

Хороший? Ха, как же. Если бы она могла прочитать мои мысли и увидеть те грязные картины, что мелькают у меня в голове, если бы она знала, какие порочные вещи мне хочется делать с ней, она бы никогда не назвала меня хорошим.

– Иногда случается.

Ее улыбка становится еще шире, и моя душа распахивается ей навстречу.

И в эту секунду я понимаю, что я в беде.

Я согласился помочь ей не только потому, что я ей друг, но и потому, что я мужчина. И когда женщина просит мужчину заняться с ней сексом и довести ее до оргазма, он больше ни о чем не думает. Он просто говорит «да».

Что ж, Ханна испытала оргазм. В полной мере. И я знаю, что буду заниматься с ней сексом. Обязательно.

Но сейчас мне хочется одного: чтобы эта девчонка улыбалась и улыбалась мне.

– А ну-ка стоять! – На пути к своей комнате слышу я резкий голос. – Куда это, сударыня, вы направляетесь!

Я поворачиваюсь и с удивлением обнаруживаю в общей комнате Элли. Она лежит на диване, одно ее колено согнуто, и на нем балансирует стакан с ее мерзким соком. Я так спешила, что не заметила свою соседку.

– А почему ты дома? – спрашиваю я. – Кажется, у тебя экономика по средам?

– Ее отменили, у препода лихорадка Эболы.

Я охаю.

– Господи! Ты серьезно?

Она хмыкает.

– Ну нет. В смысле, может быть. Он прислал на почту сообщение, что его свалила какая-то «болезнь», – Элли жестом изображает кавычки, – но какая именно, не сказал. Мне хочется думать, что это какая-нибудь гадость. Потому что тогда он не появится до конца семестра, и мы все получим А «автоматом».

– Злая ты, – говорю я ей. – Когда-нибудь твое вуду ударит по тебе рикошетом. И не взывай ко мне, когда заболеешь Эболой. Между прочим, мне пора идти. Я заскочила, чтобы бросить вещи перед репетицией.

– Никуда ты не пойдешь, Хан-Хан. Ты сядешь рядышком, потому что нам предстоит один небольшой разговорчик.

– Я не могу опаздывать на репетицию.

– А сколько раз опаздывал Кэсс? – с вызовом осведомляется она.

Резонно.

Я со вздохом подхожу к дивану и плюхаюсь на него.

– Ладно. В чем дело? Только быстро.

– Ага, ты хочешь быстро? Тогда так: что, ради всего святого, происходит между тобой и Гарретом?

Я сжала губы. Черт. Вот дура, сама же вчера написала ей, что «я у Гаррета, буду поздно». Но была надежда, что Элли, которая слишком давно живет в мире, центром которого является Шон, не поднимет эту тему.

– Ничего, – отвечаю я.

Ха, если под «ничего» я подразумеваю, что «я приехала к нему, мы оба разделись и мастурбировали друг перед другом, а потом я кончила, и он тоже кончил, и это было совершенно потрясающе».

Элли удается сразу же раскусить мою ложь.

– Я в первый и последний раз спрашиваю: Ханна Джули Уэллс, у тебя есть отношения с Гарретом Грэхемом?

– Нет.

Она прищуривается.

– Замечательно. Спрошу еще раз: «У тебя есть…»

– Нет у меня с ним отношений, – вздыхаю я. – Ну, мы дурака валяем.

У нее отвисла челюсть. Проходит секунда, потом еще одна, и в голубых глазах Элли загорается торжествующий огонек.

– Ха! Я знала, что ты в него втюрилась! О господи! Подержи сок – мне нужно станцевать победный танец! Ты умеешь изображать бегущего человека? Если да, может, научишь?

Я смеюсь.

– Господи, пожалуйста, не надо танцевать. Все это несерьезно, понимаешь? Все само скоро выдохнется.

Да, когда я поближе сойдусь с Джастином.

Черт-черт, сейчас я впервые после дня рождения Дина вспомнила о Джастине. До этого я была полностью сосредоточена на Гаррете, на том пути, к которому он меня подталкивает, на тех вещах, которыми мне хотелось бы с ним заняться. И сейчас, вспомнив о приближающемся свидании, я испытываю острые угрызения совести.

Имею ли я право встречать с кем-то после того, что вчера было между мной и Гарретом?

Но… Но ведь с Гарретом у нас нет отношений. Он не мой парень, да и меня он не считает своей девушкой, так что… почему бы нет?

Однако настоятельное желание отменить свидание с Джастином все не уходит, и я вынуждена прогонять его. А Элли тем временем продолжает восторженно тараторить: