Эль Кеннеди - Сделка

Меня приветствует аппетитная попка Ханны, склонившейся над духовкой. В розовых рукавицах Такера она достает противень с дымящейся лазаньей. При звуке моих шагов она оглядывается и улыбается.

– О, привет. Как раз вовремя.

Я лишь ошарашенно хлопаю глазами.

– Гаррет? Алло?

– Ты приготовила ужин? – запинаясь произношу я.

Радостное выражение на ее лице немного тускнеет.

– Да. А что?

Я слишком потрясен – и глубоко тронут, – чтобы отвечать.

К счастью, в дверях появляется Дин и делает это за меня:

– Фантастический запах, куколка.

За Дином подтягивается Такер.

– Я накрою на стол, – объявляет он.

Вся троица запиливает на кухню. Такер и Дин устремляются вперед, чтобы помочь Ханне, а Логан стоит рядом со мной. Вид у него удивленный.

– Она еще и готовить умеет? – вздыхает он.

Что-то в его тоне, – нет, не что-то, а вполне отчетливая тоска – мгновенно настораживает меня. Черт. Неужели он в нее втюрился? Не может быть. Я считал, что приятель просто хочет переспать с ней, но судя по тому, как он сейчас на нее смотрит…

Мне это совсем не нравится.

– Слышь, чувак, даже не думай вынимать его из штанов, – тихо говорю я, и Логан, который отлично знает, какие у меня в голове появились мысли, только хмыкает.

– Черт, выглядит замечательно, – говорит Такер, занося нож и лопатку над блюдом с лазаньей.

Мы впятером садимся за стол, который Ханна успела не только вымыть, но и застелить бело-голубой скатертью. Если не считать мою маму, Ханна первая женщина, которая готовит мне ужин. И мне это типа… нравится.

– Так ты будешь завтра наряжаться? – спрашивает Такер у Ханны и кладет себе на тарелку очень скромный квадратный кусочек лазаньи.

– Зачем?

Такер смеется.

– Хэллоуин, глупая.

Ханна стонет.

– О, черт. Уже завтра? Честное слово, я потерялась во времени.

– У меня есть предложения насчет твоего костюма, – включается в разговор Дин. – Сексапильная медсестра. Хотя нет, мы живем в современном мире – сексапильная докторша. Ну-у, или сексапильный летчик ВМС.

– Не собираюсь я наряжаться всякими сексапильными личностями, благодарю покорно. С меня достаточно того, что я буду раздавать напитки на празднике в общаге.

Я хмыкаю.

– Черт, так ты ввязалась во все это? – Ежегодно празднование Хэллоуина в Брайаре представляет собой своего рода брожение по общежитиям: люди заходят в одно, получают бесплатный напиток и не спеша движутся к следующему. Я слышал, что на самом деле все гораздо веселее, чем кажется.

Ханна пожимает плечами.

– Я и в прошлом году стояла на раздаче. Достало страшно. Вы, ребята, если собираетесь пойти, лучше загляните в Бристоль-Хаус.

– Я бы с радостью, прекрасная, – игривым тоном говорит Логан, и я напрягаюсь. – Только не рассчитывай, что и Джи придет.

Она переводит взгляд на меня.

– Ты не пойдешь на праздник?

– Нет, – отвечаю я.

– А почему?

– Потому что он ненавидит Хэллоуин, – сообщает Дин. – Он боится привидений.

Я показываю ему средний палец. Но вместо того чтобы честно объяснить свою лютую ненависть к тридцать первому октября, я лишь пожимаю плечами и говорю:

– Бессмысленный праздник с дурацкими традициями.

Логан хмыкает.

– Это в тебе говорит блюститель нравов.

Такер заканчивает раздачу лазаньи, садится, накалывает на вилку первый кусок и кладет его в рот.

– М-м-м, до чего же вкусно, – говорит он с набитым ртом.

Разговоры сразу же стихают, потому что все ужасно голодны после трехчасовой тренировки, а это означает, что мы превратились в дикарей. Не тратя зря времени, быстро расправляемся с лазаньей, чесночными тостами и «Цезарем» – в общем, со всем, что для нас приготовила Ханна. И я не преувеличиваю, говоря «расправляемся». К тому моменту, когда мы наедаемся, на блюдах и в мисках почти ничего не остается.

– Эх, зря я не утроила порцию, – с сожалением говорит Ханна, удивленно глядя на пустые тарелки. Она принимается убирать со стола, но Такер выпихивает ее из кухни.

– Моя мама, Уэллси, научила меня хорошим манерам. – Он строго смотрит на нее. – Если для тебя кто-то готовит, то ты убираешь. Точка. – Тут он замечает, что Логан и Дин пытаются слинять. – Эй, дамы, а вы куда? А ну, задницы, быстро мыть посуду. Джи, ты освобождаешься от уборки, так как тебе предстоит везти домой нашего очаровательного шеф-повара.

В коридоре я обхватываю Ханну за талию.

– Ну почему ты не можешь быть выше? – ворчу я, наклоняясь, чтобы чмокнуть ее.

– А ты почему не можешь быть короче? – парирует она.

Я касаюсь ее губ.

– Спасибо за ужин. Это действительно было очень мило с твоей стороны.

Ее щеки окрашивает румянец.

– Я подумала, что в долгу перед тобой… ну, ты понимаешь… – Румянец становится ярче. – Потому что ты бог секса и все такое прочее.

Я хмыкаю.

– Означает ли это, что каждый раз, когда я буду доводить тебя до оргазма, ты будет готовить мне еду?

– Нет. Сегодняшний ужин был разовой сделкой. Больше никакой домашней готовки. – Она приподнимается на цыпочки и шепчет мне на ухо: – А вот оргазм я получать буду.

Как будто я мог бы сказать на это «нет».

– Пошли, я отвезу тебя. Ведь завтра у тебя утренние пары, да? – Я с удивлением обнаруживаю, что помню ее расписание.

Я не могу точно сказать, что между нами происходит. Да, я согласился помочь ей с сексуальной проблемой, но… проблема решена, так? Она получила от меня, что хотела, и для этого нам даже не понадобилось по-настоящему заниматься сексом. Так что технически у нее нет поводов спать со мной. Или продолжать встречаться со мной, если на то пошло.

Что до меня… ну, я не хочу иметь постоянные отношения. Для меня главной целью были и остаются хоккей, образование и участие в «Драфте[40]» сразу после выпуска. Не говоря уже о том, чтобы произвести впечатление на скаутов, которые все чаще появляются на наших матчах. Сейчас сезон в полном разгаре, и это означает, что большая часть времени будет уходить на тренировки и игры, а меньшая на все остальное – или на всех остальных – что не относится к хоккею.

Тогда почему мысль о том, что наше общение с Ханной закончится, вызывает столь сильное сожаление? Почему от нее щемит в груди?

Ханна делает шаг в сторону двери, но я притягиваю ее к себе и снова целую, именно целую, а не чмокаю. В ней тут же вспыхивает ответный огонь, и я погружаюсь в этот жар, наслаждаясь ее вкусом, ее ароматом. Я не ждал появления Ханны в своей жизни. Иногда бывает, что ты случайно встречаешь человека, а потом пытаешься понять, как ты все это время жил без него. Как ты проводил дни, тусовался с друзьями и трахался с телками, если в твоей жизни не было такого важного человека.

Ханна с тихим смехом отстраняется от меня.

– Едем в гостиницу, – шутит она.

И я решаю, что, возможно, настало время пересмотреть свои взгляды на постоянные отношения.

* * *Ханна

– Бва-ха-ха-ха-ха! С праздником!

Я оборачиваюсь – стоя в гардеробной, я пытаюсь найти какую-нибудь экипировку для Хэллоуина, именно экипировку, а не костюм, потому что ненавижу наряжаться, – и охаю при виде странного создания в дверях. Не понятно, что надето на Элли, мне удается разглядеть только голубое боди, кучу перьев и… неужто кошачьи уши?

Я краду у Элли ее коронную фразу:

– Кто, во имя этой божьей зеленой планеты, ты такая?

– Я птицекошка. – Она смотрит на меня как на несмышленыша.

– Ага, птицекошка. Ну, ладно… а почему?

– Потому что я не смогла решить, кем мне хочется быть, кошкой или птичкой, а Шон предложил, чтобы я была и тем и другим, вот я и нарядилась, понимаешь? Потрясная идея, правда? – Она радостно улыбается. – Я уверена, что он решил так пошутить, а я приняла его предложение как руководство к действию.

Я хохочу.

– Шон пожалеет, что не предложил что-нибудь не такое нелепое, например, сексапильная медсестра, или эротичная ведьмочка, или…

– Сексапильный призрак, сексапильное дерево, сексапильная коробка «Клинекса», – вздыхает Элли. – Ха, достаточно поставить слово «сексапильный» перед любым существительным, и костюм готов! Ведь суть в чем: если хочешь нарядиться потаскушкой, почему бы просто не вести себя как потаскушка? Знаешь что? Я ненавижу Хэллоуин.

Я хмыкаю.

– Тогда зачем ты идешь туда? Поехала бы лучше к Гаррету. Он сегодня хандрит дома.

– Серьезно?

– Он ярый противник Хэллоуина, – объясняю я, хотя нутром чувствую, что дело обстоит не совсем так.

Как ни странно, но я почти уверена, что у него есть серьезный повод ненавидеть Хэллоуин. Возможно, много лет назад в этот день с ним произошло что-то ужасное, например, в детстве на него напали хулиганы. Или, может, после праздника его неделями мучили кошмары, как случилось со мной, когда я в двенадцать лет посмотрела своей первый и единственный фильм о Майкле Майерсе.

– Как бы то ни было, но Шон ждет меня внизу, так что я пошла. – Элли подскакивает ко мне и громко чмокает меня в щеку. – Желаю тебе хорошо повеселиться, когда вместе с Трейси будешь стоять на раздаче.

Ага, как же. Я уже сожалею о том, что согласилась помогать Трейси. Я не в том настроении, чтобы всю ночь обслуживать пьяных сокурсников, забредающих в Бристоль-Хаус, и выдавать им напитки и стаканчики «Джелло». Если честно, чем больше я думаю об этом, тем сильнее мне хочется отказаться, особенно когда я представляю, как Гаррет скучает один дома, хмурится, глядя на свое отражение в зеркале, и, как в тюрьме, бросает теннисный мячик об стену.

Вместо того чтобы продолжить поиски своего костюма-некостюма, я выхожу в коридор и стучусь в дверь Трейси.

– Я сейчас! – Она появляется почти через минуту и одной рукой продолжает расчесывать рыжие вьющиеся волосы, а другой – накладывать на лицо белую пудру.

– Привет, – говорит Трейси. – С праздником!

– С праздником. – Я замолкаю. – Послушай… ты не будешь меня очень сильно ненавидеть, если я на этот раз сачкану? И если я воткну булавку поглубже и попрошу у тебя взаймы машину?

В ее глазах тут же отражается неподдельное разочарование.

– Ты не пойдешь? А почемуууу?

Черт, я очень надеюсь, что она не расплачется. Трейси из тех девчонок, которые рыдают по каждому поводу, хотя, если честно, я считаю, что ее слезы – крокодиловы, потому что уж больно быстро они высыхают.

– У моего друга сегодня нелегкая ночь, – смущаясь, говорю я. – Ему нужна поддержка.

Она с подозрением оглядывает меня с ног до головы.

– А этого друга, случайно, зовут не Гарретом Грэхемом?

Я подавляю вздох.

– С чего ты решила?

– Элли сказала, что вы встречаетесь.

Куда ж без Элли.

– Мы не встречаемся, но, да, он тот друг, о котором я говорю, – признаюсь я.

К моему удивлению, на лице Трейси появляется широченная улыбка.

– Так почему ты с этого и не начала, дуреха? Естественно, я не буду тебя удерживать, если ты собираешься трахаться с Гарретом Грэхемом! Имей в виду: я заочно буду с тобой, потому что… если бы этот красавчик хотя бы улыбнулся мне, я бы тут же сбросила трусики.

Я не желаю касаться ни одного аспекта этого заявления, поэтому просто пропускаю его мимо ушей.

– Ты точно справишься?

– Да, все будет в порядке. – Она машет рукой. – Ко мне из Брауна приехала двоюродная сестра, так что я ее и подряжу.

– Я все слышу! – раздается из комнаты женский голос.

– Спасибо, что не обижаешься, – с благодарностью говорю я.

– Всегда пожалуйста. Секунду. – Трейси исчезает, потом возвращается с болтающимися на указательном пальце ключами от машины. – Не знаю, как ты относишься к секс-видео, но если будет возможность, постарайся заснять все, что вы с ним будете делать.

– Вот этого я точно не буду делать. – Забираю ключи и улыбаюсь. – Желаю повеселиться, детка.

Вернувшись в свою комнату, я беру свой телефон с дивана в гостиной и пишу сообщение Гаррету.

Я: Ты дома?

Он: Угу.

Я: Отбилась от раздачи. Можно приехать?

Он: Рад, что ты образумилась, детка. Бегом ко мне.

Гаррет

Когда входная дверь хлопает, меня охватывает тревога: а вдруг Ханна решила нарядиться в какой-нибудь нелепый костюм, чтобы привнести праздничное настроение и заманить меня на эту вечеринку в общежитие.

К счастью, она выглядит как обычная Ханна, когда заходит в гостиную. В том смысле, что выглядит она чертовски здорово, и мой член немедленно салютует ей. Ее волосы собраны в низкий «хвост», челка зачесана на одну сторону, свободный красный свитер отлично сочетается с черными трикотажными брючками в обтяжку. Носки, естественно, неоново-розовые.

– Привет. – Она плюхается на диван рядом со мной.