Эль Кеннеди - Сделка

– Ты нормально отнесешься, если мы не станем спешить? – Ханна ежится. – Потому что впереди конкурс, и каникулы, и твои игры… мы будем заняты, и я не могу обещать, что смогу постоянно видеться с тобой.

– Будем видеться, когда получится, – отвечаю я.

Меня удивляет, как спокойно я разговариваю, как хорошо владею собой, хотя внутри у меня порхают бабочки, а внутренний голос громко вопит: «Ура!». Надо же, я собираюсь осложнить свою жизнь отношениями с девушкой, но почему-то мне от этого радостно.

– Тогда отлично. – Ханна улыбается мне. – Давай придадим нашим отношениям официальный статус.

На мое счастье, наползает туча.

– А что насчет Джастина?

– А что насчет него?

– Ты сказала ему, что пойдешь с ним на свидание, – цежу я.

– Вообще-то я отменила свидание до того, как вышла сюда.

Бабочки снова принимаются хлопать крылышками.

– Точно? – Девушка кивает. – Значит, он тебе больше не нужен?

Ее глаза лукаво блестят.

– Мне нужен ты, Гаррет. Только ты.

Моя тревога мгновенно уступает место неподдельному ликованию, которое проявляется в широченной улыбке.

– Вот это уж точно.

Закатив глаза, она прижимается ко мне.

– А теперь давай зайдем внутрь, а? Иначе я отморожу попку. А еще мне нужно, чтобы мой флаффер согрел меня.

Я прищуриваюсь.

– Прошу прощения?

Она с невинным видом хлопает глазами.

– Ой, извини. Разве я сказала «флаффер»? – Она так и сияет, лучезарно улыбаясь. – Я имела в виду: мой парень.

Слаще слов я в жизни не слышал.

Ханна

Жизнь прекрасна.

Жизнь удивительно, неповторимо, до жути прекрасна.

Те две недели, что мы уже встречаемся с Гарретом, были наполнены смехом, объятиями и страстным сексом, и все это перемежалось обыденными событиями, к примеру, лекциями и учебой, репетициями и хоккейными матчами. Сложившиеся у нас отношения застали меня врасплох, и хотя Элли продолжает подшучивать над моим резким поворотом на сто восемьдесят градусов, я не сожалею о своем решении и вижу, к чему все это идет. В общем, до поры, до времени было хорошо.

Но, видите ли, жизнь странная штука.

Когда все настолько хорошо, неизбежно случается что-то плохое.

– Я понимаю, что для вас это большое неудобство, – говорит Фиона, мой консультант по сценическому искусству. – Но, боюсь, я ничего не могу поделать, только посоветовать напрямую поговорить с Мэри-Джейн и…

– Ни за что, – обрываю я ее, судорожно сжимая пальцами подлокотники кресла. Я смотрю на красивую блондинку, сидящую за столом напротив меня, и пытаюсь понять, как она может называть катастрофу, равную взрыву атомной бомбы, «неудобством».

И при этом она еще хочет, чтобы я говорила с Мэри-Джейн!

К черту. Все.

Потому что какого дьявола мне разговаривать с тупой, безмозглой сукой, которая только что лишила меня хоть какой-то возможности победить в конкурсе?

Я еще не оправилась от того, что Фиона мне рассказала. Мэри-Джейн и Кэсс выгнали меня из дуэта. Они получили разрешение на то, чтобы Кэсс пел соло.

Проклятье.

Однако в глубине души я не удивлена. Гаррет предупреждал, что может случиться нечто вроде этого. Я беспокоилась. Но я просто не могла предположить, что Кэсс учудит такое за четыре недели до конкурса.

И что моему консультанту все это будет абсолютно до лампочки.

Я скреплю зубами.

– Я не буду разговаривать с Мэри-Джейн. Совершенно очевидно, что она уже все решила.

Вернее, за нее все решил Кэсс, когда уломал поговорить с консультантами и навешать им лапшу на уши о том, как ее произведение страдает от того, что его поют дуэтом, и что она снимет его с конкурса, если исполнение не будет сольным. Кэсс, естественно, поспешил отметить, что недопустимо разбрасываться столь выдающимися произведениями, и великодушно предложил, чтобы песню спела я. На что Мэри-Джейн возразила, сказав, что песня будет лучше звучать в мужском исполнении.

Что тебе пусто было, Эм-Джи.

– И что мне теперь делать? – напряженно спрашиваю я. – У меня нет времени, чтобы разучивать новую песню и работать с новым автором.

– Вы правы, нет, – соглашается Фиона.

Обычно я высоко ценю ее деловой подход, но сегодня мне хочется хорошенько врезать ей.

– Учитывая сложившиеся обстоятельства, мы с консультантом Кэсса договорились ради вас отойти от правил. Вам не придется объединяться со студентом композиторского отделения. Мы сошлись на том – и руководство факультета поддержало нас, – что вы споете одно из своих собственных сочинений. Я знаю, Ханна, что у вас в репертуаре есть много оригинальных произведений. По сути, я считаю, что вам выпал уникальный шанс показать на конкурсе не только свой голос, но и талант песенника. – Она делает паузу. – Однако участвовать вы будете только в конкурсе исполнителей, так как вы не специализируетесь на сочинении.

У меня в мозгу, будто на карусели, кружатся всякие мысли. Да, у меня есть несколько песен, но ни одна из них еще не доработана настолько, чтобы с ней можно было выступать.

– Почему Кэсса не наказали за это? – сухо спрашиваю я.

– Послушайте, я не могу утверждать, что одобряю Кэсса и Мэри-Джейн, но, к сожалению, это издержки работы дуэтов. – Фиона вздыхает. – Каждый год как минимум один дуэт распадается перед самым конкурсом. Вы помните Джоанну Максвелл? Она закончила в прошлом году.

Сестра Бо.

Я киваю.

– Ну вот, партнер по дуэту подвел ее, отказавшись выступать за три дня до конкурса выпускного курса, – говорит Фиона.

Я изумлена до глубины души.

– В самом деле?

– Да. Признаюсь, все три дня у нас здесь творился самый настоящий кошмар.

Я приободряюсь, правда, ненадолго, когда вспоминаю, что Джоанна не только получила премию, но и обратила на себя внимание агента, который потом пригласил ее на прослушивание в Нью-Йорк.

– Ханна, вам не нужен Кэссиди Донован. – В твердом голосе Фионы звучит непоколебимая уверенность. – Вы великолепны как сольный исполнитель. Именно в этом ваша сила. – Она устремляет на меня многозначительный взгляд. – Насколько я помню, именно это я и советовала вам в начале года.

Я краснею от острого чувства вины. Да. Этого нельзя отрицать. Она действительно сказала мне, что наш проект вызывает у нее озабоченность, но я позволила Кэссу убедить себя в том, что вместе мы – сила.

– У вас есть все необходимое, чтобы подготовиться, – добавляет она. – Мы составим расписание так, чтобы у вас был доступ в репетиционную всегда, когда пожелаете, а если потребуется аккомпанемент, вам с удовольствием помогут студенты оркестрового отделения. Как вы думаете, что еще вам может понадобиться? – Ее губы трогает улыбка. – Поверьте мне, консультант Кэсса тоже не в восторге от всего этого, так что не стесняйтесь, говорите, я постараюсь сделать для вас все возможное.

Я уже готова замотать головой, но тут меня осеняет идея.

– Между прочим, есть кое-что. Мне нужен Дже. В смысле, Ким Дже Ву.

Фиона непонимающе хмурится.

– Кто?

– Виолончелист. – Я упрямо вскидываю голову. – Мне нужен виолончелист.

* * *Гаррет

– Просто не верится, что он так поступил! – возмущается Элли, ее голубые глаза так и мечут молнии.

На лице у моей девушки выражение, как бы говорящее: «я изо всех сил стараюсь не показывать, как я взбешена», однако я чувствую исходящие от нее эмоции. Она расправляет край своего фартука.

– Серьезно? А вот мне запросто верится, – говорит Ханна. – Голову даю на отсечение, он все это спланировал с самого начала. Два месяца сводил меня с ума и подставил перед самым конкурсом.

– Чертов Кэсс, – злится сидящий рядом с Элли Декстер, еще один друг Ханны. – Надо бы хорошенько взгреть этого мерзавца. – Он смотрит на нас с Логаном. – Неужели ни один из вас не может? Проучить его хорошенько?

– С радостью, – бодро заявляет Логан. – Какой у него адрес?

Я пихаю его в бок.

– Мы никого не будем бить, дурачина. Иначе нам придется иметь дело с взбешенным тренером и отстранением от игр. – Я с сожалением смотрю на Ханну. – Не переживай, детка, я мысленно колочу его. Это считается, да?

Она смеется.

– Конечно. Разрешаю. – Она сует свой блокнот в карман фартука. – Сейчас вернусь.

Ханна идет к стойке, а я любуюсь ее попкой, причем с таким увлечением, что ребята замечают это и реагируют громкими смешками. Только не злите меня разговорами о том, что идея собрать в одной кабинке моего лучшего друга и лучших друзей Ханны дурацкая.

Я был уверен, что претендующие на причастность к искусству друзья Ханны – особенно после того, как она рассказала, каково их впечатление от спортивной тусовки Брайара – будут держаться со мной снисходительно и холодно, но, полагаю, мне удалось завоевать их сердца своим природным обаянием. Элли и Декс уже общаются со мной так, будто мы давние приятели. Стелла, еще на игре в Гарварде продемонстрировавшая безграничную любовь к хоккею, почти каждый день шлет мне эсэмэски с вопросами о правилах игры. Что до хлыща Джереми, то он пока не отказался от своей язвительности в мой адрес, зато у него классная девушка, Меган, так что я не стану лишать его шанса показать себя не полным говнюком.

– Она в бешенстве, – говорит Логан, наблюдая, как Ханна у раздачи разговаривает с поваром.

– Еще бы, – соглашается Декс. – Честное слово, это каким же эгоистичным помойным ублюдком надо быть, чтобы перед самым конкурсом подвести своего партнера по дуэту!

Логан хмыкает.

– Помойным ублюдком? Я позаимствую.

– Все с ней будет в порядке, – уверенно говорит Элли. – Исполнение Ханны бесподобно. Кэсс ей не нужен.

– Кэсс никому не нужен, – соглашается Декс. – Он как сифилис.

Все смеются, а я переключаю внимание на Ханну и вспоминаю, как впервые пришел в кафе «У Деллы», движимый идеей уговорить Ханну позаниматься со мной. Это было чуть больше месяца назад, но ощущение такое, будто я знаю ее целую вечность.

Не понимаю, о чем я только думал, разглагольствуя о своем категорическом неприятии близких отношений с девушкой. Ведь что значит иметь постоянные отношения? От этого одна польза. Серьезно. Я могу заниматься сексом, когда захочу, и мне не надо напрягаться и искать кого-то. У меня есть человек, которому можно поплакаться после дрянного дня или губительных неудач на льду. Я могу выдавать худшие шутки на планете, и есть вероятность, что Ханна будет смеяться над ними.

Да я люблю быть быть с ней, все просто и ясно.

Ханна возвращается к кабинке с нашими напитками. Вернее, с напитками для Элли и Декса. Мы с Логаном попросили содовой, но получаем воду.

– Уэллси, где мой «Доктор Пеппер»? – недовольно тянет Логан.

Ханна останавливает его суровым взглядом.

– А ты знаешь, какое количество сахара содержится в газировке?

– Вполне приемлемое количество, так что я спокойно могу пить ее, – говорит Логан.

– Ошибаешься. Ответ: слишком большое. Через час тебе играть с Мичиганом – тебе нельзя накачиваться сахаром перед игрой. На пять минут ты почувствуешь прилив энергии, а потом сдуешься на половине первого периода.

Логан вздыхает.

– Джи, почему твоя девушка строит из себя нашего диетолога?

Я сдаюсь, беря свой стакан с водой и делая глоток.

– Хочешь с ней поспорить?

Логан смотрит на Ханну, которая всем своим видом ясно дает понять: будет тебе содовая только через мой труп. Затем переводит взгляд на меня.

– Нет, – угрюмо отвечает он.

Ханна

Мой телефон мяучит вскоре после полуночи, но я не сплю. Я даже еще не переоделась в пижаму. Едва я пришла после работы, как тут же схватила гитару и принялась за новую работу. После того как Кэсс из эгоизма и мстительности испортил мне жизнь, такие вещи, как сон, отдых и душевное равновесие, перестали для меня существовать. Следующий месяц я буду ходячим психом, если только не найду волшебный способ совместить учебу, работу, Гаррета и пение, не получив при этом нервный срыв.

Я откладываю гитару и смотрю на экран. Это от Гаррета.

Он: Не могу заснуть. Ты спишь?

Я: Это зов тела?

Он: Нет. А ты хочешь, что бы был зов?

Я: Нет. Я репетирую. Я в полном стрессе.

Он: Тем более зов тела был бы на пользу.

Я: Держи свой зов в штанах. Почему не спишь?

Он: Все тело болит.

Мне сразу становится жалко его. Гаррет позвонил вечером и сообщил, что матч они проиграли и что он получил несколько ощутимых ударов. Чтобы облегчить боль, парень почти весь обложился льдом.

Мне лень набирать текст, поэтому я звоню, и он отвечает после первого гудка.

– Привет, – слышу я его хриплый голос.