А что если и старый герцог знал толк в таких играх?

— Итак, вы спасли ей жизнь, — проворчал Вестхэмптон, удивив этим Джеймса, который подозревал, что молчание растянется надолго. Может, старик нетерпелив, как и Ромэйн?

— Как странно, что вы оказались в нужном месте в нужное время!

— Тогда я не был уверен, что это счастливый случай. По крайней мере для меня, — ответил Маккиннон, потирая вывихнутое плечо. — Моя лошадь пала, запасы провизии мне пришлось бросить, чтобы удирать от бандитов налегке, и я так сильно вывихнул руку, что опасался перелома. Если бы не мужество Ромэйн, ситуация могла бы разрешиться плачевно. Так или иначе, нам удалось ускользнуть от бандитов и уцелеть в буране. Потом нас отыскали Грэндж и Тэчер.

Герцог нахмурился:

— Можете не сомневаться, я выясню у Грэндж все детали.

— Правды в том, что вы услышите, будет значительно меньше, чем щекотания нервов.

— Проклятая девчонка! Пустоголовая! Сбежать с ним, а вернуться с вами! Я вышвырну ее из Вестхэмптона-холла и не дам ни пенса!

Джеймс улыбнулся и отметил, как поражен его улыбкой герцог.

— Вы же сами знаете, что это не более чем пустая угроза.

— Пустая? Вы так в этом уверены?

— Прогоните ее, если хотите, — вскипел Джеймс. — Лишите ее наследства, оставьте без фартинга, но мне, ваша светлость, вы кое-что должны.

Старик насмешливо фыркнул:

— Ничего я вам не должен. Вы обесчестили и сломали жизнь моей внучке.

Откуда-то из-под дорожного сюртука Джеймс извлек мятый газетный листок. Маккиннон надеялся припереть им герцога к стене — Ромэйн должна оставаться в доме. Это имело решающее значение для планов Джеймса. Он развернул листок и швырнул его на стол.

— Это ваша просьба о помощи, ваша светлость. Полагаю, что было напечатано по вашему приказанию. Из написанного следует, что того, кто сможет сообщить достоверные сведения о местонахождении Ромэйн Смитфилд, ждет щедрая награда.

— И вы думаете, что я отдам награду вам?

Джеймс усмехнулся и скрестил руки на груди.

— Я не думаю, что вы уклонитесь от исполнения обещаний, ваша светлость. Ромэйн, например, всегда держит слово. Я думал, что она научилась этому у вас.

— Уж больно вы речисты, Маккиннон.

— Правда легко дается тем, кто ее не боится.

Герцог расхохотался. Под высокими сводами комнаты его раскатистый смех подхватило эхо.

— Я наконец нашел зацепку. В какую сумму вы оцениваете свои услуги?

Джеймс прищурился и предусмотрительно переспросил:

— Вы называете это услугами, ваша светлость?

— А вы хотите, чтобы я спросил еще более прямо? — Старик водрузил сморщенные руки на стол. — Сколько вы хотите получить за то, чтобы сгинуть из жизни Ромэйн после того, разумеется, как будут подписаны все необходимые документы, расторгающие этот брак?

— Вы хотите, чтобы я развелся с ней?

Герцог покачал головой:

— Боже мой! Я бы просил о разводе, только если бы хотел сокрушить Ромэйн окончательно. Я хочу, чтобы брак был аннулирован.

— Сейчас это невозможно.

— Ромэйн проговорилась, что этот брак из разряда браков по расчету и заключен под давлением обстоятельств.

Джеймс присел на край стола и продолжал сидеть, даже когда заметил, что эта вольность покоробила старика. Недовольство Вестхэмптона перешло в ярость, когда он услышал циничные слова Джеймса:

— Мой расчет заключается в том, чтобы иметь под боком такую красивую и чувственную женщину, как Ромэйн. — Он убрал в карман листок с объявлением о розыске и продолжал: — Ваша светлость, прошу позволения откланяться. Ромэйн поведала мне, что вы привыкли переодеваться к ужину, я хотел бы немного побыть с женой наедине до трапезы. — Он улыбнулся. — Уверен, что вы меня понимаете, ваша светлость.

Маккиннон не стал дожидаться ответа герцога, но, прикрыв за собой дверь, прислушался, не последует ли после его ухода бурного приступа гнева. За дверью была тишина.

Может быть, он слишком грубо и непочтительно обошелся со старым человеком? При других обстоятельствах герцог ему понравился бы и он, Маккиннон, вел бы себя иначе. Другие обстоятельства… Как часто эти слова мелькали у него в мозгу, с тех пор как в его жизнь оказалась впутанной Ромэйн.

Джеймс бросил взгляд на входную дверь. У входа стоял дворецкий.

— Клэйсон? — окликнул его Джеймс.

— Да, мистер Маккиннон? — Подергивания морщинистого носа не оставляли сомнения в том, что старый слуга не испытывает к незваным гостям иных чувств, кроме презрения. Но служба есть служба.

— Его светлости, возможно, понадобится помощь слуги, который состоит при нем. — И несмотря на все возрастающее любопытство, с которым взирал на него дворецкий, Джеймс поинтересовался только тем, где находятся комнаты его и жены.

— Комнаты леди Ромэйн расположены выше, мистер Маккиннон.

— Буду признателен, если вы покажете мне, где находятся наши комнаты.

Клэйсон сжал губы в ниточку и махнул куда-то в сторону, должно быть указывая на восточное крыло замка.

Джеймс поднялся по широкой лестнице. Верхний этаж был таким же внушительным, как и нижний. Таким он и представлял себе дом герцога.

Блуждая по коридору, Джеймс набрел на уютные и элегантные апартаменты и с улыбкой подумал о том, с каким, должно быть, трудом привыкала Ромэйн к простенькому дому Доры.

Джеймс без стука вошел в комнату, которая, по его мнению, принадлежала Ромэйн. Открыв ее, он так и застыл с жалкой улыбкой на губах: комната была обставлена дорогой, изысканной мебелью, стены были задрапированы белым шелком. Прелестное гнездышко для молодой леди. Но в нем не было места человеку, который предпочитал балдахину звездное небо над головой, а землю — мягкой кровати.

Джеймс прикрыл за собой дверь и направился к камину, облицованному белым мрамором. Стягивая с себя влажный сюртук, он рассматривал превосходную мебель, стоящую на голубом ковре восточной выделки, устилающем пол рядом с кроватью. Маккиннон швырнул сюртук на кресло и ослабил галстук, который раздражал его весь день. Оттянув пальцем жесткий воротник рубашки, Джеймс открыл следующую дверь. Это была гардеробная. Он вытянул руку и потрогал ближайшее к нему платье из дюжины, висевших здесь. Пошуршав шелком между пальцами, он присвистнул: одно это платье, должно быть, стоит столько, сколько его лошадь.

— Для того, чтобы вывести Эллен в свет, ей сначала надо будет сшить почти столько же платьев, — раздался за спиной знакомый голос.

Джеймс обернулся: перед ним стояла совсем не знакомая ему Ромэйн. Затянутая в роскошный пеньюар из розового шелка, она только что закончила причесываться. Мягкие волосы золотой волной струились по плечам и спине. Джеймса манил едва уловимый волнующий запах дорогих духов, исходящий от нее. Ромэйн подошла поближе. Больше всего на свете майору Маккиннону хотелось плюнуть на все договоры и насладиться молодой, прелестной женщиной. Но…

— Вы отправились сюда на разведку, майор? — Ромэйн закрыла дверь в гардеробную и присела на голубой шелковый диванчик, стоящий в центре комнаты. — Здесь нет ни шпионов, ни вообще чего-либо, представляющего интерес для вас.

— Странно, мне кажется, все наоборот.

Ромэйн провела щеткой по волосам и прислушалась к шагам Джеймса за своей спиной. Она страстно желала знать, о чем говорили Джеймс и герцог, но, боясь узнать грустную правду, ни о чем не спрашивала.

Ромэйн вздрогнула, почувствовав руки Маккиннона на своих плечах, и бурная радость переполнила ее сердце.

Джеймс оперся одним коленом о подушечку, отчего диванчик жалобно скрипнул, нагнулся к ней и прошептал:

— Тебе не стоило торопиться принимать ванну без меня, милая женушка. Я бы получил удовольствие, помогая тебе мыть кудряшки.

— Признаться, я больше думала о своем удовольствии.

— Да?! — Джеймс пробежал пальцем вдоль полукруга ее ушка, доставляя ей мучительно-сладостное ощущение от своего прикосновения. Потом, осторожно приподняв ее локоны, он прикоснулся к трепетно бьющейся жилке, вызывая этим в Ромэйн горячее желание.

Потом он развернул девушку к себе лицом и поцеловал ее. Руки Ромэйн оказались под рубашкой Джеймса, и он млел от ее поглаживаний. Со стоном желания Джеймс изо всех сил прижал девушку к себе. Ромэйн часто дышала, чувствуя прикосновения его обнаженной груди.

Внезапно раздался стук в дверь, и девушка отпрянула. Джеймс улыбнулся и снова прижал ее к себе. Пряча лицо, Ромэйн прошептала:

— Кто-то … стучит…

— Пусть стучит, дорогая женушка, — горячо шептал Джеймс, а пальцы его проскользнули под узелок пояска, которым был перехвачен пеньюар.

Ромэйн выпростала руку из-под рубашки, чтобы остановить его, но рука замерла в воздухе, когда он коснулся ее груди. Щемящее чувство, более сильное, чем все физические переживания, испытанные ею ранее, затмило ей разум. Заглянув в зеленые глаза Джеймса, которые на сей раз не скрывали его желаний, Ромэйн вытянулась, чтобы прижаться к его губам. Желание переполняло девушку, его было слишком много, чтобы не поделиться им со своим нечаянным супругом.

Конец ее экстазу положил внезапный крик. Ромэйн опустилась на диванчик и увидела полные ужаса глаза Грэндж. Старая гувернантка ринулась через комнату, схватила Ромэйн за руку и заставила подняться.

Стоя между Ромэйн и Джеймсом, старуха поплотнее запахнула на девушке пеньюар и потуже затянула поясок.

— Где твой разум? Неужели ты потеряла остатки рассудительности? То ты говоришь его светлости, что это брак по расчету, а то…

— Я никогда не говорила такой… — Ромэйн осеклась при взгляде на Джеймса, который обошел диванчик с другой стороны. Его отрешенное лицо свидетельствовало о сильных чувствах, бушующих внутри, о чувственности, которой было согрето каждое его прикосновение, и о многом другом, с чем бы ей не хотелось столкнуться.

— Его светлость распорядился, чтобы мистер Маккиннон занял комнаты для гостей в западном крыле дома. — И не давая ни одному из супругов вымолвить ни слова, Грэндж затараторила: — Мистер Маккиннон, мисс Данбар желает говорить с вами. Ее комната расположена с противоположной стороны коридора через одну дверь налево от комнаты мисс Ромэйн.

— Эллен поселили рядом, а меня выслали в западное крыло? — Джеймс рассмеялся и перекинул сюртук через плечо. — Его светлости не удалось запереть меня в чулане где-нибудь за пределами графства Йоркшир, и тогда он распорядился выселить меня в дальнюю комнату Вестхэмптон-холла. — И, повернувшись так, чтобы только Ромэйн могла видеть радостный блеск его глаз, добавил: — Не терзай себя, дорогая. Мне, несомненно, удастся убедить твоего дорогого дедушку, что мое место рядом с тобой.

— Здесь?

Он хмыкнул:

— Или в западном крыле, если пожелаешь. Я бы и сам предпочел, чтобы наши дела касались только нас. — Рука его обвилась вокруг талии Ромэйн, и он прошептал ей в ушко, вызывая томное трепетание девичьего сердца: — Подумай о моем предложении, дорогая. Представь себе: только ты и я в уединенном месте, где никто не сможет нам помешать.

Но тут опять вмешалась Грэндж:

— Деточка, его светлость ждет тебя к обеду, не опаздывай, будь добра.

Вместо прощальных слов Джеймс, покидая покои супруги, обнял ее за талию и поцеловал в губы с такой силой, что на губах Ромэйн еще долго оставался вкус его страсти.

Тяжко вздохнул, Ромэйн обернулась к компаньонке, готовая принять ее упреки.

Надежды на то, что все беды закончатся с приездом домой, оказались пустыми. Она была дома, в безопасности, огражденная от всех тревог и печалей, кроме вспыхнувшей страсти к мужчине, которому она поклялась никогда не отдавать своего сердца.

Ромэйн провела пальчиком по ажурному деревянному орнаменту, украшающему галерею. Она любила этот просторный старый замок со всеми его крыльями и ответвлениями, которые пристраивались к основному зданию как попало, когда в семье появлялись лишние деньги и желание привести дом в соответствии с новыми архитектурными веяниями. Ромэйн глубоко вздохнула. Ей почудился запах воска и мыла, при помощи которых Вестхэмптон-холл содержали в безупречной чистоте. Девушка взглянула на фамильные портреты, украшающие галерею. На нее взирали лики всех поколений Смитфилдов — от самых древних до умерших уже в современной Англии. В детстве Ромэйн побаивалась напыщенных лиц своих важных предков, но теперь они радушно предлагали ей приют, о котором совсем недавно она могла лишь мечтать.

Из столовой до слуха девушки донеслись голоса. Подобрав двумя руками шелковые юбки, она заторопилась в просторный зал, будучи уверенной, что Грэндж никогда бы не одобрила такой поспешности и такой скорой походки юной леди. Впереди Ромэйн ждала церемония ужина. Но ей не хотелось ни с кем разговаривать, пока не удастся привести в порядок спутанные мысли.