— Я и не думал, что вы так решительно измените свои привычки: теперь вы посещаете не грязный притон, а наш клуб.

— Моим первоначальным намерением было увидеть в Лондоне гораздо больше, — отпарировал Маккиннон.

— А что вам нравится больше? Подозреваю, что вонючая таверна, пропахшая потом и дешевым виски.

— Вы хорошо осведомлены в этом вопросе.

Монткриф вспыхнул:

— Я только повторяю то, что слышал от других.

— Такова планида болтуна. — Джеймс подал знак официанту наполнить стаканчик и продолжал: — По опыту своей жизни я знаю, что лучше самому вкушать наслаждения жизни, чем довольствоваться лишь рассказами других.

Монткриф сжал кулаки, и Джеймс улыбнулся. Юный дурак понял смысл сказанного.

Брэдли Монткриф не был джентльменом. Несмотря на то что он играл некоторую роль в светской круговерти, когда истощались кошельки и щедрость его влиятельных друзей с улицы Сен-Джеймс, он занимал деньги у ростовщиков и кредиторов, подвизающихся на задворках Лондона. Это вовсе не было преступлением, но удовольствие Монткриф находил в том, что корчил из себя лорда перед мошенниками и перекупщиками в самых грязных районах Лондона, в чем много раз убеждался Камерон, беседуя с ними.

— Скажите, Монткриф, а вы член этого клуба? — спросил Джеймс.

Блондин снова вспыхнул:

— К сожалению, я не удостоился этой чести.

Джеймс спрятал ухмылку, заметив приятное удивление герцога. Очевидно, старик уже кинул черный шар, когда решалась судьба потенциального жениха внучки.

— Присаживайтесь, Монткриф, если у вас не хватает понятия о приличиях, чтобы дать нам возможность продолжить беседу, — резко приказал герцог.

— Да, ваша светлость, — Монткриф опалил взглядом лицо Джеймса. Как только молодой человек сел в кресло, герцог приказал:

— Сидите тихо, Монткриф, пока я не закончу дел со своим зятем. Джеймс, я хочу сделать вам предложение.

— Предложение, ваша светлость? — Джеймс едва не рассмеялся над тем, как назвал его герцог. Это означало некоторое изменение в их отношениях, но вряд ли к лучшему.

— Буду откровенен, так как замечаю откровенность в ваших речах. Каждый человек имеет свою цену, назовите свою, чтобы я мог расплатиться с вами за то, что вы оставите мою внучку в покое.

Указывая пальцем на Монткрифа, Джеймс спросил:

— Вы что же, намереваетесь передать Ромэйн в его руки? А может, вы хотите выдать ее замуж за Ньюмэна?

— Это не ваша забота.

— Это верно. — Заложив ногу за ногу и взяв в руки стаканчик, Маккиннон сказал: — Думаю, я не стал бы беспокоиться о ее счастье, выйди она замуж за другого.

Герцог улыбнулся:

— Я предполагал, что вы разумный человек. Я слышал, что шотландцы знают цену шиллингу.

— А также цену его дорогой сестричке — гинее.

Насупив брови, герцог впился взглядом в Джеймса:

— Назовите свою цену.

— Сперва я хотел бы узнать, что вы мне предлагаете. Потом мы поторгуемся. — Маккиннон приказал наполнить себе стакан еще раз и улыбнулся: — Ваша светлость, должно быть, вы слышали также, что шотландцы обожают торговаться и заключать сделки.

— Довольно, — прорычал Вестхэмптон. — Я жду вашего ответа. Во сколько мне обойдется расторжение вашего брака?

Джеймс откинулся на стуле и улыбнулся:

— Почему бы вам не заказать бутылочку чего-либо более праздничного, чем бренди, ваша светлость? Я уверен, вы назовете цену, приемлемую для нас обоих.

В доме на Гросвенор-сквер, не обращая внимания на головную боль, Ромэйн маялась, бессмысленно переходя из комнаты в комнату. Ее беспокоило то, что дедушка пригласил Джеймса в клуб. В свое время он отказался замолвить словечко и помочь Брэдли стать членом этого клуба. О том, что дедушка станет относиться к Джеймсу как к члену семьи, Ромэйн могла только мечтать. С тех пор как они приехали в Лондон, дедушка сказал Джеймсу не более дюжины слов, все — из области этикета.

Войдя в одну из дальних комнат, служившую библиотекой, Ромэйн подошла к окну, которое выходило в сад. Ее терзало беспокойство, и она даже не заметила появления первых весенних цветов. Все складывалось не так, как хотелось бы. Дедушка вел себя странно. Грэндж не могла скрыть неудовольствия, что Ромэйн позволила себе посетить такое низкое место, как таверна «Три оленя». Брэдли вел себя еще более несдержанно, чем Джеймс. Джеймс…

Слезы отгородили от нее сад. Если не считать поцелуя, которым он наградил ее при отъезде в клуб — исключительно чтобы позлить дедушку, — с момента происшествия он вел себя с ней как брат. Ромэйн ценила его жалость и заботу о себе, но она страстно мечтала вновь оказаться в его объятиях и почувствовать на губах его поцелуи, отгоняющие прочь все жизненные неурядицы.

В ушах у нее звучали его предупреждения. Неужели кто-то хочет убить ее? Ромэйн предпочла бы не верить в это, но Джеймс никогда ее не обманывал.

Дверь заскрипела, и вошла Грэндж, следом за ней тенью вплыла Дора. Ползая по всему дому и суя нос в чужие дела, эти две дамы стали неразлучны.

— Ромэйн, ты же должна была уехать в модный салон еще час назад! — вместо приветствия вскричала Грэндж. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. Я просто-напросто забыла о договоренности. Я была слишком поглощена раздумьями о том, не подвергает ли Джеймс свою жизнь опасности?

Грэндж нахмурилась:

— Подумай о том, как рассердится модистка, что ты забыла о визите к ней.

— Правильно, — поддакнула Дора. — А заодно подумайте о том, как это скажется на качестве платьев, которые она сошьет для Эллен. Пока девочка не выйдет замуж, она должна быть привлекательной.

— Ерунда, — Ромэйн потерла лоб. — Мадам Лабомбард прямой и честный человек. Она не будет строить свои отношения с клиентами на досадных недоразумениях.

— Тебе следует думать и о других, не только о себе, — проворчала Грэндж.

А Дора добавила:

— Вы должны думать об Эллен.

Ромэйн замахала руками:

— Успокойтесь! Обе! Я забыла о времени примерки, назначенном модисткой. Я пошлю мадам записку с извинениями. Она не будет ни обижена, ни рассержена, потому что я не первая и не последняя из тех, кто забывает прийти в назначенное время. Если же она все-таки обидится, мы обратимся к другой модистке. Она не одна в Лондоне. Кроме того, хочу предупредить вас, чтобы вы не вмешивались в мою жизнь. А сейчас, уверена, вы найдете другой объект для своих нападок.

— Леди Ромэйн!

— Грэндж, у меня никогда не было необходимости приказывать тебе, надеюсь, это не понадобится и сегодня. Я также предлагаю тебе подумать над тем, хорошо ли подслушивать под дверьми.

— Я никогда…

— Не обманывай меня, — Ромэйн печально покачала головой. — Ты думаешь, я не видела твоей крадущейся по коридору тени, когда Джеймс пришел предложить мне проехаться в карете в тот день, когда произошел несчастный случай?

Делая вид, что смотрит в окно, Ромэйн по отражению в стекле видела, как женщины, переглянувшись, выплыли из комнаты, с шумом захлопнув за собой дверь. Ромэйн сникла. Прислушавшись к бою часов в холле, она поняла, что дедушка и Джеймс уехали всего час назад. Если дедушка не изменит своим привычкам, домой мужчины вернутся не скоро. Надо найти какое-нибудь занятие, чтобы скоротать время. Подойдя к книжному шкафу, Ромэйн окинула взглядом ряды книг, выстроившихся за стеклом.

Взяв первую попавшуюся книгу, девушка устроилась с ней на диванчике. Она открыла титульный лист и рассеянно посмотрела на рисунок и подпись под ним. Слезы застилали глаза, и буквы не складывались в слова.

Кто-то постучал кольцом по двери, Ромэйн, сцепив пальцы рук, едва не крикнула, чтобы Грэндж нашла себе другое занятие, но из-за двери на нее смотрели испуганные глазки Эллен. Когда Эллен крепко-накрепко закрыла дверь на ключ, Ромэйн забеспокоилась. Поведение Эллен свидетельствовало о том, что назревала беда.

— Это правда? — шепотом спросила девушка.

— Что правда? — откладывая книгу в сторону, переспросила Ромэйн.

Эллен подсела к Ромэйн, и ее розовое платье приятно зашуршало.

— Правда, что ты вышла замуж за Джемми, только чтобы помочь мне найти мужа?

— Кто вложил в твою голову эту мысль?

— Я просто услышала, как мама говорила Грэндж, что, когда я выйду замуж, она с Фергусом и Джемми может уехать в Шотландию. Мама не сказала — она, Фергус, Джемми и ты. Неужели ты вышла за него замуж только для того, чтобы я могла побывать в Лондоне, о чем мечтала?

— Нет, конечно, нет, — ответила Ромэйн, уставившись в книгу.

— Почему же ты вышла за него? Пока мы не приехали в Лондон, я думала, что ты любишь его. — Голубые глаза Эллен широко распахнулись. — Неужели ты до сих пор любишь мистера Монткрифа?

— Уверяю тебя, Брэдли вычеркнут из моей жизни. Я замужем за твоим кузеном.

— Но он не верит в это. Я боюсь, он хочет заставить Джемми вступиться за твою честь, чтобы убить его. Как ты думаешь, он будет вести себя так глупо?

— Кто — Джеймс или Брэдли?

— Конечно мистер Монткриф. Джемми прекрасный стрелок. — Но тут глаза у нее снова широко раскрылись. — А может, мистер Монткриф тоже профессионально владеет оружием?

Вместо ответа Ромэйн задала единственный вопрос, который ее интересовал:

— Почему ты хочешь знать все подробности, связанные с нашим браком?

— Мне надо знать, вышла ли ты замуж за Джемми, только чтобы дать мне возможность приехать в Лондон, потому что… — Эллен закрыла глаза и вздохнула: — Я не хочу, чтобы твой брак распался сразу же после моего замужества.

— Ты принимаешь ухаживания лорда Калвера?

— Мы еще ничего не решили, однако он очень приятный человек.

Ромэйн старалась сохранять спокойствие. Слишком быстро все получалось. Даже Филомена была знакома с мистером Баумфри целых две недели, прежде чем приняла его предложение.

— Тебе следует быть мудрой и хорошо подумать. Ты знаешь лорда Калвера очень мало. Тебе не кажется, что должно пройти еще некоторое время, чтобы ты смогла принять правильное решение?

— Нет.

— Эллен, ты еще не выходила в свет. Почему ты хочешь так быстро прервать свой первый сезон? Я не хочу высказать неуважение к лорду, но…

— Я знаю, но…

Ромэйн мягко перебила девушку:

— Здесь нет места «но». Он значительно старше тебя, Эллен. Неужели ты готова упустить свой шанс и не насладиться Лондоном только потому, что лорд Калвер предложил тебе обеспеченную жизнь и титул виконтессы? Ведь он собирается вернуться к себе на Ямайку.

— Ромэйн, это меня не беспокоит.

— Но должно беспокоить! — Ромэйн поднялась и поставила книгу в книжный шкаф. — Береги свои мечты, потому что, если однажды пойдешь на компромисс, ты рискуешь потерять их навсегда.

Эллен взяла руку Ромэйн в свою:

— Дорогая Ромэйн, зря ты беспокоишься.

— Ты не хочешь выходить за лорда Калвера?

Девушка слегка улыбнулась:

— Он не сделал предложения мне и не поставил маму в известность о своих намерениях.

— Тогда почему мы это обсуждаем?

— Потому что я хочу знать правду. Ты все еще мой задушевный друг. Ты все еще заботиться обо мне, после того как я наговорила тебе гадостей. Я напрасно предполагала, что ты изменяешь Джемми с мистером Монткрифом. Я хочу извиниться перед тобой, хотя мне очень нелегко это сделать.

— Тебе не нужно просить прощения. То, что ты видела, было действительно ужасно, но, могу тебя уверить, мне будет трудно простить Брэдли его выходку.

— Значит, ты любишь Джемми?

Ромэйн замолчала. Эллен разбередила ей душу.

— Я не знаю.

— Тогда… как же ты вышла за него замуж?

— Он просил меня об этом.

— А ты хотела сохранить свою репутацию? — Глаза Эллен обвиняли. — Я не поверила, когда Грэндж сказала об этом маме, но это так, да?

— Все значительно сложнее.

— Как это может быть сложнее? По какой другой причине, как не по любви, люди женятся?

— По какой причине?

Когда-то она думала так же, как Эллен, но позже поняла, что для женитьбы существует столько же причин, сколько людей стремятся разрешить свои проблемы с помощью брака.

— Я задала этот же вопрос Джемми, — продолжала Эллен, — но и у него не нашлось для меня другого ответа, кроме того, что мне не следует торопиться с выводами.

Ненавидя те слова, которые ей предстоит произнести, но, сознавая, что выбора у нее нет, Ромэйн только и смогла вспомнить, как дедушка в свое время запретил ей видеться с Брэдли. Было ли ему так же тяжело, как ей сейчас?

— Должно быть, Джеймс видит причины, по которым считает этот брак неблагоразумным.

— Он беспокоится только о том, чтобы я вышла замуж за богатого человека.