Джо Фергюсон - Сделка леди Ромэйн

Свидетельство, полученное мистером Маккинноном, подделка. Леди Ромэйн Смитфилд и Джеймс Маккиннон не являются мужем и женой, и представление, которое я разыграл перед свидетелями, сплошной обман.

Внизу стояла подпись: Реверенд Керр.

— Вы за этим посылали в Шотландию, Монткриф? — спросил Джеймс.

Ромэйн была поражена его спокойствием. Брэдли тоже, это читалось по его лицу. Герцог был в ярости.

— Это было доставлено мне тем, кто полагает, что эти сведения могут заинтересовать меня.

— Так кем же?

Монткриф усмехнулся:

— Неужели вы думаете, что я выболтаю вам это? Я слышал, вы меткий стрелок, мистер Маккиннон. Я бы не хотел обнаружить своего доброжелателя с дыркой в голове.

— И сами, наверное, не хотели бы получить пулю?

Блондин поник, но продолжал:

— Если со мной что-нибудь случится, мистер Маккиннон, знайте, здесь стоят два свидетеля, которые должны будут дать правдивые показания на процессе.

— Жена не может свидетельствовать против мужа.

В разговор вмешался герцог:

— Если вы не можете доказать, что написанное здесь — ложь, значит, Ромэйн не жена вам.

Он повернулся к внучке и распорядился:

— Дитя мое, иди к себе и оставайся в комнате, пока я не пошлю за тобой.

— Нет, дедушка. — Сжав пальцы в кулачки, Ромэйн взмолилась: — Дедушка, ты должен был узнать все, что случилось, до того, как прочитал это письмо.

— Ромэйн, это письмо объясняет достаточно много, иди к себе, пока я не приказал гувернантке увести тебя, как расшалившегося ребенка, каким ты была на протяжении нескольких последних месяцев.

— Дедушка…

— Иди, — мягко сказал Джеймс.

Ромэйн покорилась: настало время доказать, что она доверяет ему. Поднимаясь вверх по лестнице, Ромэйн оглянулась только однажды. Должно быть, Джеймс почувствовал на себе ее взгляд, потому что тут же поднял на нее глаза. Ромэйн ждала от него подбадривающей улыбки, но он сразу же отвернулся к мужчинам.

Молодая женщина вошла в спальню, где градом вопросов ее встретила Грэндж. Ромэйн начала было отвечать, но не сдержалась, и слезы хлынули у нее из глаз. Бросившись на кровать, она принялась оплакивать любовь, которая с самого начала была обречена на смерть.

Ромэйн даже предположить не могла, как долго она спала. Подушка ее все еще была мокрой от слез, которыми она смывала с себя кошмар потери Джеймса. Она услышала скрипучий дедушкин голос и решила посмотреть в глаза деду и умолить его простить ей двуличие и, более того, помочь уговорить Джеймса узаконить их отношения.

— Я запрещаю Ромэйн выходить из комнаты. Даже для еды. — Тон и слова дедушки не оставляли сомнения в том, что ярость его только усилилась. — У нее больше не будет возможности пускаться в сомнительные приключения, пока я не буду уверен, что она действительно вышла замуж.

— За мистера Маккиннона? — пропищала Грэндж.

— Ба! Я скорее за дьявола ее выдам, чем за этого изолгавшегося, вшивого шотландца. Все! Ему — отставка. Впредь двери ему не открывать, в дом не пускать!

— Тогда… за кого выходит замуж Ромэйн?

— Как только будут получены все необходимые документы, моя внучка станет миссис Брэдли Монткриф.

Ромэйн поднялась на кровати и поискала глазами Джеймса. Увидев на полу солнечные блики, она нахмурилась. Почему в полдень она находится в постели?

Прикрыв глаза руками, Ромэйн вспомнила утренние неприятности. Джеймса изгнали из дома, а дед был так решительно настроен спасти репутацию семьи, что даже согласился отдать ее за Брэдли.

— Не унывай, дорогая, все не так плохо!

Ромэйн подняла глаза и с удивлением воскликнула:

— Джеймс!

— Тсс! — прошептал он, усаживаясь на постель возле нее.

— Что ты здесь делаешь?! Вдруг тебя увидят?!

Маккиннон улыбнулся:

— Не волнуйся, дорогая. В этом доме многие не хотели бы видеть тебя законной подстилкой Монткрифа.

Услышав грубость, Ромэйн вспыхнула и ответила:

— Если Грэндж не из их числа, она побежит с доносом к дедушке как только обнаружит, что ты здесь.

— Не волнуйся о Грэндж. Подозреваю, что меня она недолюбливает меньше, чем Монткрифа. Дорогая, долго болтать я не могу. Я хочу, чтобы ты оставалась здесь.

— Выбор у меня небольшой. Я здесь почти в заточении.

— Я не шучу, Ромэйн.

Расслышав в его голосе жесткие и строгие нотки, Ромэйн выпрямилась и спросила:

— Предатель?

— Я вернусь, как только смогу. Мы с Камероном должны продолжать слежку за клубом. Фармер подозревает, что информация проходит именно через Брукс-клуб. Если он не ошибается, мы выйдем на след предателя. — Джеймс погладил щеку Ромэйн: — Дорогая, я должен быть уверен, что ты здесь в безопасности.

— Не было ли еще каких-нибудь неприятностей сегодня Джеймс?

— Еще нет. — Он встал. — Оставайся здесь. Поговори с Эллен.

— Думаю, ее еще нет. — Ромэйн хотела было что-то добавить, но остановилась на полуслове. Не надо говорить Джеймсу про Эллен, хватит с него и того, что он подвергает свою жизнь опасности во благо нации.

— Потом поговори с Дорой и Грэндж. И все время будь здесь. Обещай мне это, дорогая.

— Обещаю, — покорилась Ромэйн.

— А я обещаю тебе, что, если ты не пустишь никого в свою постель, я вернусь, чтобы разделить ложе с тобой.

— Но дедушка никогда не позволит тебе войти в этот дом, — прошептала Ромэйн. — Неужели ты снова хочешь пробраться сюда тайком?

— Ромэйн, не ломай голову над моими проблемами. Я хочу, чтобы ты была в безопасности.

Поцелуй его был мимолетен и оставил на губах только надежду на следующий. Джеймс исчез. Дверь за ним закрылась, и Ромэйн успела только прошептать:

— Береги себя.

Клэйсон, нервничая, вошел к Ромэйн и объявил:

— Леди Ромэйн, к вам посетитель.

— Дедушка не разрешил мне никого принимать, — ответила женщина, не отрывая глаз от рукоделия. Ей требовалось какое-нибудь занятие, которое бы могло отвлечь ее и дать возможность подумать. Ромэйн беспокоилась за Джеймса.

— Меня — можно, — раздался за спиной Клэйсона самодовольный голос Брэдли.

Прежде чем отложить вышивание, Ромэйн сосчитала до десяти и сделала глубокий вдох.

— Сомневаюсь, чтобы дедушка позволил входить в мою спальню даже вам.

— Можете идти, — отдал Монткриф распоряжение дворецкому, как будто был уже хозяином в доме.

Клэйсон в беспокойстве взглянул на Ромэйн. Он сообщит о визите Грэндж, которая тут же займет свой пост у дверей и все подслушает.

Брэдли сел рядом с Ромэйн и попытался поймать ее руку. Женщина прятала руку под шаль, сжимая в пальчиках иголку.

— Ты можешь не быть такой застенчивой со мной, Ромэйн. В начале следующей недели ты станешь моей женой.

— Брэдли, вы можете испросить разрешение на брак, но ни вы, ни даже дедушка не можете принудить меня выйти за вас замуж.

— Это правда.

Ромэйн сохраняла холодность на лице, хотя в действительности была удивлена тем, что Брэдли признал ее правоту.

— Тогда вам следует согласиться с тем, что здесь вам не место.

— Я соглашаюсь и с этим. — Брэдли встал и попросил: — Давай вместе сходим к Филомене. Ее отец может не дожить до заката, ей не следует оставаться одной.

— Я не хочу показываться где бы то ни было в вашем обществе, мистер Монткриф.

Услышав отрицательный ответ, он весь сжался, но произнес:

— Перестань причитать над своими неурядицами и подумай о бедняжке Филомене.

— С ней Эллен.

— Но твоя кузина почти посторонний человек для Филомены. Филомена имеет право рассчитывать, что в столь тяжкий миг, когда ее отец почти прощается с жизнью, рядом с ней окажется верный и преданный друг.

— Мысленно я с ней, но телом я останусь здесь.

— Почему?

— Дедушка…

— Но надо использовать любую возможность, чтобы помочь другу.

Ромэйн посмотрела в окно. Джеймс предупредил ее, что он вернется не раньше чем стемнеет. Если она выйдет хотя бы на минуточку, чтобы навестить Филомену…

— Нет…

— Ромэйн, будь благоразумна.

— Я благоразумна. Я не нарушу обещаний, данных Джеймсу, потому что он всегда вел себя искренне и прямо по отношению ко мне, — сказала она себе.

— Всего доброго, мистер Монткриф.

Брэдли направился к двери, но обернулся:

— Ромэйн, ты можешь навредить себе, если не смиришься с мыслью, что твоим мужем буду я. Как только мы поженимся, ты будешь в полном моем подчинении. — Монткриф открыл дверь и улыбнулся. — Твой дед заверил меня, что знает священника, который нас обвенчает вне зависимости от твоего согласия. — И Брэдли хлопнул дверью.

Ромэйн облегченно вздохнула. И выглянула в окно. Джеймс, торопись назад. Не знаю, как долго я выдержу без тебя.

Грэндж шныряла по комнате Ромэйн, как ищейка, и при этом не переставала болтать. Поведение гувернантки было невыносимо, но Ромэйн старалась не обращать на это внимания. Принесли ужин для Ромэйн, и Грэндж засуетилась возле стола.

— Я обещала, что буду есть, — сказала девушка, кладя вилку на место, — но не тогда, когда ты следишь за мной. Иди к себе и поешь, Грэндж.

— Моя госпожа, я… — компаньонка поднялась и кивнула. Пройдя несколько шагов к двери, она повернулась и сказала: — Мне так жаль…

— Что я должна выйти замуж за Брэдли Монткрифа? Мне, признаться, тоже.

— Да, но не только.

— Чего же еще? Ты имеешь в виду Джеймса?

Перебирая морщинистыми руками передник, Грэндж прошептала:

— Я знаю, ты ведь думала, что любишь его.

— Я люблю его на самом деле.

— Даже после того, как он соблазнил тебя, зная, что ваш брак незаконен?

— Я знала… — Ромэйн прикусила язычок, чтобы не сболтнуть лишнего. И, сделав глубокий вдох, произнесла: — Я знала, что сделаю все, чтобы человек, которого я люблю, был счастлив.

— А сейчас ты повержена.

— Если бы я была повержена, я бы стоила того, чтобы со мной так обошлись.

— Леди Ромэйн!

Вместо ответа Ромэйн намазала маслом кусочек хлеба и начала есть. Грэндж вышла за дверь, и Ромэйн выплюнула хлеб: от страха ее мутило.

Женщина взглянула в сторону окна: Джеймс, безусловно, скоро вернется. Из гардеробной послышался легкий шум. Оставив поднос, Ромэйн резво вскочила и прошептала:

— Джеймс?

Она опасалась говорить громко, чтобы нечаянно не выдать его.

Открыв дверь в гардеробную, молодая женщина нахмурилась: в комнате тускло горела только одна свеча. Ромэйн потянулась, чтобы засветить другую. Неожиданно над ее головой что-то взорвалось, и мир окутался мглой.

Первое, что услышала Ромэйн, был стон. Мало-помалу она осознала, что источником стонов была она сама. Женщина открыла глаза: на нее опускался незнакомый потолок. Фриз, выточенный в виде виноградной лозы, она видела много раз. Женщина повернула голову и увидела брюнетку, склонившуюся над ней.

— Филомена! Почему я нахожусь у тебя в доме?

— Ромэйн! Ты очнулась? — Филомена рассмеялась и прижала руки к лифу синего платья. — Что за странный вопрос я задала! Конечно, ты очнулась, раз разговариваешь со мной.

— Как я сюда попала? — Ромэйн заставила себя подняться и обнаружила, что лежит на диване в гостиной леди Филомены Баумфри.

Увидев, что по другую сторону низенького столика сидит Эллен, Ромэйн решила, что разум и зрение отказывают ей. Красные припухшие глаза и следы пудры на лице свидетельствовали о том, что Эллен долгое время провела в слезах. За стулом Эллен стоял Норман Баумфри, шрам на щеке делал его улыбку загадочной.

— Очень рады, леди Ромэйн, — великодушно поприветствовал ее Норман. — Как вы себя чувствуете?

Ромэйн осторожно прикоснулась к затылку:

— Это вам я обязана головной болью?

— Я надеялся, что нам не придется прибегать к насилию, но вы ведь отказались уйти с Монткрифом.

— С Брэдли? А где он?

Филомена присела рядом с Ромэйн на диван и разгладила складки платья на коленях.

— Он скоро придет. Но пока его нет, мы можем выпить по чашечке чаю. — Прекрасная женщина позвонила в серебряный колокольчик.

— Нет, благодарю вас. Я должна вернуться домой. — Ромэйн попыталась встать, но ноги отказывались ей служить, и она вновь опустилась на диван.

— Ромэйн! — Эллен обежала вокруг стола и опустилась на колени возле своей наставницы. Она гневно обратилась к Филомене:

— Зачем вы причинили боль и ей тоже?

Ромэйн подняла голову:

— Тоже? Эллен, с тобой все в порядке?