— Я не понимаю.

Девушка вновь занялась завязыванием узелков на его руке. Каждое ее движение вызывало у Джеймса мучительную боль.

— Вам и не следует понимать ничего, кроме того, что Камерон и я находимся здесь, в Шотландии, по делам, связанным с безопасностью страны.

— Чтобы положить конец бесчинствам разбойников?

— Об этом даже думать не стоит.

Ромэйн отошла в тень и сморгнула слезы, грозившие пролиться в изобилии и выдать ее горе. Джеймс Маккиннон, должно быть, воображает себя героем, потому что спас ее, но он появился слишком поздно, чтобы спасти и Брэдли.

Разговор между Джеймсом и толстяком, которого Ромэйн чуть не пристрелила, проходил в ее присутствии. Властные нотки, звучавшие в голосе Маккиннона, натолкнули ее на мысль, что он вовсе не йомен [4], за которого себя выдавал. Он был военным. Именно военное искусство помогло ему освободить ее из рук шести вооруженных конных бандитов.

Поведав сержанту, что с ним произошло, Маккиннон повернул голову в сторону девушки, и Ромэйн почувствовала на себе холодный взгляд его зеленых глаз. Она поежилась и опустила глаза, размышляя, не обладает ли он, подобно котам, способностью видеть то, что недоступно взору обыкновенных мужчин.

Как хотелось Ромэйн оказаться дома, в Вестхэмптон-холле! Неожиданно тяжкий стон вырвался из самой глубины ее сердца. Ах, Брэдли, где же ты?! Если бы они не отправились той злосчастной ночью в Шотландию, может, Брэдли и удалось бы уговорить дедушку благословить их брак. Ромэйн уже готова была разразиться истерикой, но прислушалась к внутреннему голосу и взяла себя в руки. Она из рода Смитфилдов. Она должна быть сильной. Ей следует всегда выбирать прямой путь и вершить добрые дела.

— Сегодня нам не удастся выйти на его след, — услышала девушка слова Джеймса, вернувшись в печальную реальность. — Я уверен, что он где-то отсиживается.

— Дорога ведет в Англию, — ответил Камерон.

— Но он не покинет Шотландию, пока не завершит здесь свою работу.

Джеймс слегка похлопал себя по карману куртки, и довольная улыбка согнала гримасу боли, которая казалась въевшейся в его лицо. Ромэйн сразу вспомнила, как рыжеволосый шотландец вытащил что-то из сумки, притороченной к седлу лошади, и спрятал у себя под курткой, но она даже не могла предположить, что это может быть. Между тем Маккиннон продолжал:

— А мы убеждены в том, что закончить работу он не сможет.

— Но если встреча произошла сегодня…

— Будем надеяться, что буря помешала этому, — отозвался Джеймс, после чего перешел на шепот: — Камерон, нам понадобится помощь. Мою лошадь пристрелили, а твой жеребец не вынесет троих. Отправляйся в Струткоилл за подкреплением.

— Я мог бы взять с собой леди. — Сержант бросил стыдливый взгляд на Ромэйн, и щеки его покрылись нежным румянцем.

— Она останется здесь, — ответил майор, не дав девушке и рта раскрыть, — я боюсь, как бы она не замерзла до смерти. — Джеймс выставил вперед перевязанную руку и продолжал: — Она великодушно пожертвовала мне свои чулки, и теперь на ногах у нее остались только лайковые туфельки. Захвати с собой несколько плащей потеплее и пару прочных сапог.

Приземистый сержант кивнул и растворился в непогоде. Дверь за ним оглушительно захлопнулась, и эхо отозвалось во всех углах внезапно утихшей хижины.

Ромэйн встала. Потирая руки, подошла к двери и тут же поспешно отпрянула: пронизывающий ветер рвался во все щели ветхой лачуги.

— Камерон вернется через несколько часов, — сказал Джеймс.

Стоя к собеседнику спиной, Ромэйн отчеканила:

— Майор Маккиннон, я вовсе не являюсь одним из ваших солдат.

— Зовите меня просто Джеймсом. Мне бы не хотелось, чтобы вы совершили ту же ошибку, что и Камерон.

— Мне будет приятно, если впредь, прежде чем принять решение, вы поинтересуетесь моим мнением.

— В общении со мной вы можете оставить великосветский тон, леди Ромэйн.

Озадаченная тем, что Маккиннон взял за правило обращаться к ней по имени, девушка обернулась и увидела, что ее спутник пытается встать. Он тяжело дышал, привалившись к стене. Только сейчас Ромэйн заметила, что, будучи выше Брэдли, Джеймс, пожалуй, был одних с ним лет.

Увидев, что брюки Маккиннона запачканы кровью, девушка вскрикнула:

— Вы ранены!

— Царапина, не более того. Пуля угодила в лошадь.

Осторожно обхватив левой рукой больную правую, Джеймс обратился к Ромэйн:

— Если вы будете столь любезны, что перезарядите пистолет, мы обретем относительную безопасность до возвращения Камерона. Правда, здесь не очень уютно и, боюсь, едва ли теплее, чем в лесу.

Взяв пистолет, девушка шепотом спросила:

— За кем бы вы сейчас охотились, не будь схватки с бандитами?

— Пожалуйста, не задавайте вопросов, на которые я не могу ответить.

— Не можете или не хотите?

Улыбка стерла суровые морщины с лица Маккиннона, но взгляд его зеленых глаз напомнил девушке, что обольщаться не следует.

— Что вас больше устроит, леди Ромэйн.

— Меня мало беспокоит, чем вы занимаетесь. Мне бы просто хотелось покинуть это место и знать, что наглые головорезы схвачены. Я расскажу о них в ближайшем же населенном пункте.

— Вы не в Лондоне. — Улыбка Маккиннона была холодна, как лед. — Вы сразу же обнаружите, что здешние блюстители порядка весьма вялы и нерасторопны, когда речь идет о разбойниках с большой дороги. Мерцание золота способно ослепить даже их.

— Это неправда!

Вместо ответа раненый оперся о ее плечо и направился в другой угол хижины, где они сидели до прихода Камерона. Любое неосторожное движение — и Маккиннон мог потерять равновесие. Этого Ромэйн боялась больше всего. Несмотря на то что обхождение шотландца оставляло желать лучшего, девушка все время помнила, что именно этому человеку она обязана жизнью.

Устроившись на старом месте, Ромэйн молча перезарядила пистолет. Этим умением она овладела под руководством старого вояки, своего дедушки. А Джеймс если и был удивлен этим, то ничем удивления не выдал. Сидя рядом с девушкой, он подтянул колено и пристроил на него перевязанную руку.

Неожиданно, без всякого вступления он спросил:

— Что вы делаете в Шотландии, в тоненьком пальтишке и никуда не годных ботиночках?

— Мы сбежали. Я и мой жених Брэдли Монткриф.

— Сбежали? — собеседник криво улыбнулся. — Вы что же, не могли подождать еще пару недель, чтобы весна помогла выполнению вашего дурацкого, шутовского Плана?

— Мы хотели пожениться.

— А ваша семья не соглашалась? Или это его родные не считали вас подходящей партией?

Ромэйн взглянула на собеседника исподлобья. Неотесанный мужлан. Грубиян. Не удивительно, что начальство спровадило его из гарнизона в это забытое Богом место.

— Не суйте свой нос в чужие дела.

Пальцы Маккиннона обвились вокруг ее левого запястья и сжались, когда девушка попыталась выдернуть руку. Постепенно из твердых они сделались мягкими и нежными и начали поглаживать ее пальчики. Ромэйн тяжело вздохнула. Странно, что даже легкое прикосновение его руки обдало ее жаром. Девушка подняла глаза, стараясь угадать, какие чувства прячутся в бездонной глубине его зрачков. Но этот человек позволит разглядеть лишь то, что сам же и пожелает ей открыть.

— У ваших несостоявшихся родственников капустные кочаны вместо голов, если они считали вас недостойной их уважения. Ваш Монткриф может считать себя счастливым человеком.

Ромэйн почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Единственное его несчастье в том, что, как я думаю, разбойники убили его.

— Убили? — улыбка сошла с губ Маккиннона. — Даффи не убийца. Обычно он просто стреляет в воздух и уматывает с добычей. Я никогда не слышал, чтобы он кого-нибудь убил.

— Я слышала два выстрела. — Ромэйн взглянула на своего утешителя. — Может быть, это вы стреляли?

— Нет. Я тоже слышал выстрелы. — Маккиннон стер пальцем единственную слезинку, сбегавшую по щеке девушки.

От его неожиданной нежности Ромэйн совсем размякла. Она уткнулась лицом в плечо шотландца и всхлипнула. Джеймс укутал ее в свой плащ, и она ощутила, как резкий запах сырой шерсти обволакивает ее. Он молча гладил ее по плечу. Ромэйн оплакивала Брэдли и свои несбывшиеся надежды. Она старалась не думать о том, как прогневался дедушка, узнав о ее побеге; потому что он ее больше не пустит в дом. Общество также отвергнет ее — мисс с подмоченной репутацией.

Под размеренное биение сердца Маккиннона, как под колыбельную, Ромэйн медленно перешла от ночного кошмара реальности в настоящий сон. Но даже в полудреме она понимала, что встречи с жестокой действительностью не избежать.

Глава 4

Ромэйн очнулась от истошного крика.

Девушка всеми силами старалась избавиться от ночного кошмара.

Брэдли! Бандиты! От одного воспоминания о случившемся Ромэйн бросало в дрожь. Ей мерещился пистолет, нацеленный прямо на нее. Выстрел. Брэдли! Потом сильная рука прижала ее к земле.

— Нет! — взмолилась Ромэйн. — Брэдли! Не трогайте Брэдли!

Но рука все крепче прижимала ее. Когда, сделав глубокий вдох, девушка собрала все силы, чтобы вырваться, она даже не смогла шелохнуться.

До боли знакомый голос приказал: «Замолчи!»

— Что? — задыхаясь, переспросила Ромэйн, боясь, что этот ночной кошмар не отпускает ее. Иначе почему же слова звучат так враждебно?

Ромэйн открыла глаза и в сумраке перед собой увидела лицо с застывшей на нем гримасой боли. Тени искажали линии и сглаживали углы, но девушка узнала человека, державшего ее в своих объятиях.

Взглянув на Ромэйн, Джеймс куда-то перевел взгляд. Девушка попыталась проследить, куда он смотрит, но была ослеплена резким и ярким светом фонаря, который затмил тусклое свечение их лампы. Когда, привыкнув к новому освещению, она стала различать предметы и фигуры и поднялась на ноги, раздался окрик Маккиннона:

— Ромэйн, остановитесь!

Не обращая внимания на приказание, она рванулась и забилась в тонких и немощных руках. Снова и снова шептала Ромэйн имя своей гувернантки. Покидая дом дедушки, леди Смитфилд даже и предположить не могла, что будет так рада встрече с Грэндж.

— Дитя, с тобой все в порядке? — то и дело переспрашивала Грэндж сухим, царапающим голосом.

После бурной встречи компаньонка держалась от Ромэйн на расстоянии вытянутой руки, но старческие глаза ее были полны тепла и нежности.

Потом Ромэйн слабо улыбнулась Тэчеру, дедушкиному конюху. Сапоги и темно-красная ливрея молодого человека были забрызганы грязью, но на его насмешливом лице не было и следа усталости. Всей душой желая поблагодарить юношу, мисс Смитфилд тем не менее сдержалась: Грэндж пришла бы в ярость, если бы увидела, что ее госпожа по-дружески обращается со слугами.

Оглянувшись на Грэндж, девушка произнесла:

— У меня все в порядке, насколько можно говорить об этом при сложившихся обстоятельствах.

— Когда началась буря, я уже стала было опасаться, что мы не найдем тебя.

Ромэйн слегка погладила компаньонку по руке. Грэндж не одобрила бы бурного проявления чувств: не то что бы она была холодна, напротив, ей хотелось быть посвященной во все детали жизни своей воспитанницы, но сухощавая гувернантка никогда не переходила той тонкой грани, которая отделяла ее от Ромэйн. Она частенько напоминала девушке, что внучке герцога следует выбирать друзей только в своем кругу. К счастью, это не мешало Ромэйн считать Грэндж едва ли не самым близким своим другом.

Ромэйн поежилась. Радость свидания с домочадцами на некоторое время заставила девушку забыть о холоде.

Седовласая женщина поджала губы и незамедлительно увела Ромэйн в сторону от того места, где начал медленно подниматься на ноги Джеймс. Худое старческое тело мелко дрожало под тоненьким пальто.

— Мы обшарили окрестности Колдстрима, заглядывая в каждый хлев, в каждый сарай. Я боялась, что мы сами заплутаем. Мы поняли, что ты тоже сбилась с пути. Когда мы увидели слабый свет, пробивающийся сквозь щелку этой халупы, мы решили заглянуть и сюда.

— Да, мы потерялись. — Ромэйн подавила всхлип. — Брэдли так и подумал, что мы сбились с пути. Мы даже не знали, что проехали это местечко.

— Значит… вы не поженились?

— Нет.

Грэндж облегченно вздохнула:

— Значит, мы поспели вовремя. — Но тут компаньонка нахмурилась: — А где же мистер Монткриф?

Ромэйн прошептала:

— Я думаю, он мертв.

— Мертв? — Грэндж перевела недоуменный взгляд на Джеймса. — Что за наваждение? Когда я нашла вашу записку под подушкой (должна сказать, леди Ромэйн, это самое неоригинальное место, чтобы прятать письма), я поняла, что вы решились на побег в Колдстрим с мистером Монткрифом…